В ноябре 1945-го года старшего сержанта Петра Каинова, приехавшего в Майну в отпуск, встретили с топором. Родственники просто не признали в нем сына и брата.

Отпуск

– Я приехал домой рано утром, – смеется 86-летний Петр Сергеевич. – Часов в пять. На улице темно. Стучу. За дверью мама: «Кто там?». Отвечаю: «Я с вашим сыном Петром служил, привез от него весточку. Он просил рассказать, что да как там у него в армии».

А так получилось, что отца Петра Сергеевича дома не было, уезжал куда-то. Перепуганные мама, сестра и тетка долго не решались впустить молодого мужчину.

– Но все-таки впустили, – вспоминает ветеран. – Лампу керосиновую зажгли, я сижу рассказываю, они расспрашивают… Потом не выдержал: «Мам, я же сын твой Петька!»

Охи да ахи закончились, и Петра уложили отдыхать. Стал он поправлять подушку на лавке, а под ней – топор! На всякий случай – объяснили родные. Например, если бы Петя оказался не Петей, а бандитом.

Дорога

Петр Сергеевич рассказывает, что далеко не все удавалось ему в жизни с первого раза. Да и в этот желанный отпуск добирался он с билетом, но на крыше поезда. В снежном ноябре!

– Привезли нас в Кенигсберг, – говорит Каинов, – а дальше – сами. Мы втроем в одну сторону ехали – я и два однополчанина – один в Ульяновск, другой в Мордовию. Билеты на руках, продовольственный паек в вещмешках. Приходим к коменданту, а тот – поездов нет, только через трое суток.

На такое дело солдаты были не согласные. И решили добраться до Минска на крыше вагона. Кто-то заботливый предупредил их:

– Только шабалу (голову) не выставляйте, а то через туннели поедете, снесет.

Километров через 100 пути окончательно окоченевшие солдатики перебрались в вагон. И никто их оттуда не прогнал. В Каунасе поразились изобилию на рынке. В Минске – всеобщей разрухе и нищете.

В Москве солдатам пообещали закомпостировать билеты, но только через двое суток.

– Мы решили и тут не ждать, – рассказывает ветеран. – Добрались на электричке в Александров. Там забрались на крышу поезда, который ехал в сторону Ульяновска. В Инзе пришлось сойти, потому что состав свернул на Куйбышев. Походили вдоль путей и напросились в теплушку к таким же солдатам. Так я до Майны и добрался.

Армия

Не получилось с первого раза у Каинова стать военным. В 41-м он пришел в военкомат и написал заявление с просьбой отправить его в военное училище. Заявление приняли, сказали – придет время, вызовем. Вызвали 18-го июня.

– Прихожу в военкомат, – вспоминает он, – а там всем не до меня. Говорят, мы заняты пока, посиди на скамейке под дубами, позовем. Я сидел-сидел, да и заснул. Проснулся, думаю, может, искали меня да не нашли. Зашел в военкомат, а мне говорят – мы тебя беспокоить не стали. 15 человек набрали, а ты лишним оказался. Давай, до следующего раза.

Впрочем, Петр Сергеевич недолго переживал о том, что не попал в эту партию. Потому что через несколько дней до райцентра докатилось страшное известие о том, что поезд, в котором везли майнских парней в училище под Полтаву, попал под авиационный налет фашистских бомбардировщиков. И, якобы, никто в той мясорубке не выжил.

Месяц спустя Петр Каинов надел армейскую форму. В Вольском авиационном училище. И через год в должности механика оказался на фронте под Смоленском. А завершилась война для него в двухстах километрах от Берлина в 1945 году.

Экскурсия

Неудачей закончилась для Каинова попытка оставить свой автограф на стене рейхстага.

– Мы пошли к командиру части, – рассказывает он, – Говорим, как, мол, так – четыре года протопать к Берлину и рейхстага не увидеть. Давайте, съездим, посмотрим.

Командиры пошли навстречу просьбе. И вскоре с аэродрома в Берлин отправились три машины «экскурсантов». С трудом преодолевая завалы из руин, добрались до гитлеровской цитадели.

– И купол знаменитый увидели, – говорит Петр Сергеевич, – и флаг советский на нем. А вот расписаться на стене не смогли. На уровне человеческого роста все было уже исписано. Пехота постаралась, танкисты – все, кто раньше нас там был. Приятель мне на плечи встал, и то не дотянулся до свободного места.

Госпиталь

Всю войну Каинов прошел без единого ранения! Повезло.

Но в больничной палате поваляться ему все-таки довелось. Уже после капитуляции Германии. В немецкой больнице. У бойца что-то случилось с ногой, и она распухла.

– То ли с самолета неудачно спрыгнул, – делает он выводы, – то ли просто подвернул, не знаю. Полковой медик отвез меня в их больницу. А там – ни мы с ним по-немецки, ни их хирург по-русски. Ладно, поляк-медик был, переводчиком поработал. Положили меня на операционный стол, усыпили и прооперировали. И на неделю оставили в палате. Все бы ничего, но кормили там – ужас! Одна картофелина и ложка подливы утром. Обед и не помню, был ли. На ужин – то же самое. Ко мне однополчанин приехал, узнал, что голодаю, на следующий день привез кормежку. В том числе и мяса килограмма три! Сырого, свежего. Говорит, сваришь. А где я его варить буду? Ну, и отдал хирургу-немцу. Так тот потом ко мне не то чтобы раз в день – по нескольку раз заглядывал, спрашивал, как я себя чувствую.

Отец

Начало жизни у Петра Сергеевича было очень нелегким. Он родился в деревне Карцевка под Майной. Отец-середняк не захотел вступать в колхоз, и в одночасье лишился всего. Дома, который у них отняли и сломали. Лошади, которую экспроприировали. И, в конце-концов, свободы. За то, что Сергей Каинов не смог сдать дополнительную норму продналога, его осудили и отправили на два года в лагерь. Правда, потом адвокат настоял на том, чтобы дело Каинова пересмотрели. Лишь спустя год мужчина вернулся домой.

Школа

Из-за строптивости отца не заладилась учеба у сына. Петр окончил 4 класса в Карцевке и принес документы в Майну. Секретарь полистала справку с оценками «хорошо» и «отлично» и вернула их мальчику.

– Не возьмем мы тебя, у нас только дети колхозников учатся. Иди в Абрамовку, может, там возьмут.

В Абрамовке взяли. На словах. Бумаги приняли, велели приехать 31 августа на линейку. Но когда мальчик сел после линейки в класс, ему не дали ни карандаша, ни тетрадки. Потому что в списках учеников этой школы он не значился. Оказалось, и здесь все места заняли дети колхозников.

Лишь спустя год, когда мальчик принес отцу – конюху райисполкома – обед в Майну, его заметила какая-то влиятельная дама. Поинтересовалась, почему он не учится, и на следующий же день Петя стал учеником пятого «А» класса. В котором учились дети начальников – председателя райисполкома, директора заготзерно и других.

Но очень скоро статуса начальственного ребенка многие дети лишились. Началась волна репрессий, и почти каждое утро в школе обсуждали, кого минувшей ночью увезли из Майны на сей раз.

Как все

Судьба Петра Сергеевича мало чем отличается от судьбы его отца. Родина без особой любви и ласки отнеслась к Каинову-старшему. Отняла дом, выселила в сарай-мазанку. Отобрала кормилицу-лошадь. А в довершение – упекла в лагеря.

Петр Сергеевич прошел от начала до конца войну. 15 лет отслужил в армии. 46 лет работал на благо Родины. И, оказывается, не заслужил до сих пор ни жилья, ни машины. Это называется – использовали и выбросили.

– Ладно, хоть пенсию платят, – оптимизму Петра Сергеевича нет границ.

Может, именно благодаря этому оптимизму и спокойствию, он и жив до сих пор, и выглядит гораздо моложе своих восьмидесяти шести.