Продолжаем наш разговор с бывшим гендиректором ОАО «Ульяновский механический завод №2» и ООО “Автокраны Ульяновец”, кандидатом экономических наук, активным членом региональной организации КПРФ Наири Чатиняном о том, с чем в реальном секторе осталась Россия из-за введенных санкций.  В первой части интервью мы говорили преимущественно о сельском хозяйстве и АПК, во второй продолжим о машино-, станкостроении и промышленности в целом.


Фото – misanec.ru

Чатинян: К сожалению, здесь буду гораздо более пессимистичен, чем в предыдущем разделе, где страна сохранила главное средство производства – плодородную землю. При всем блоке проблем, если начать кардинальные изменения, то страна быстро накормит себя и будет иметь большой экспортный подпор. Что касается индустрии, то самое мягкое из слов – полная задница. Даже не знаю с чего начать.

Ежов: А может и не надо ничего начинать, раз поезд ушел. Есть мировая промышленная фабрика – Китай. Сделать больше, лучше и за две копейки у нас вряд ли получится. Может пусть китайцы и продолжают работать?

Чатинян: Давай проведем четкий водораздел. При всех сегодняшних разногласиях, проблемах и эмоциях Россия – глубоко европейская, христианская цивилизация. Причем генетически. Мы с ними носители единой, крайне близкой гаплогруппы. Мало того, русские и нормальные европейцы были и будут носителями базовых, традиционных ценностей, морально-этической системы координат. Рано или поздно разногласия нивелируются и Европа будет как всегда начинаться в Лиссабоне, а вот заканчиваться во Владивостоке. С Китаем, Индией или Японией такого никогда не получится. Мы для них – вечные лаовай и гайдзин. Инопланетяне. Крайне неприятные, для бизнеса можно потерпеть, но не более.
Кто сейчас даст гарантию, что Китай не будет воевать с нами? Никто и никогда. Кто даст гарантию, что милитаризующаяся на глазах Япония не рванет по старой привычке на наш обезлюдевший Дальний Восток? Кто даст гарантию, что глубоко британская Индия не начнет в один прекрасный момент жестко соблюдать вечные антироссийские санкции? Извини, я в любимое тобой евразийство не верю. По крайней мере, в этом светлом евразийском будущем нам, православным, мест не предусмотрено. Мы – это сильная, абсолютно независимая, сытая, гордая, европейская страна. Исходя из этого и надо строить стратегию новой индустриализации.

Ежов: Ага, началось, ГОЭЛРО, Магнитка, гигантомания.

Чатинян: Нет, мы уже на это не способны, все начинаем с азов. Тряпки-тапки и прочий ширпотреб мы пока оставим Китаю, хотя если посчитать, сколько десятков миллиардов долларов ежегодно высасывает из страны коллективный “Алиэкспресс”, то мы ужаснемся. Но пока ходить и туда – кишка тонка, не осилим. Начинаем с производства средств производства. Станкостроение.

Ежов: И сразу вспоминаем покойный УЗТС.

Чатинян: Да, великий УЗТС и с ним сотни крупных и средних станкостроительных титанов – Коломна, Рязань, Горький, Егорьевск, Краснодар, Красноярск, Москва. Каждый из них имел специализацию и, самое главное, полный цикл производства от НИИ с КБ до экспорта. А между ними – литье станин, вплоть до гигантских, их обработка, мехпроизводство шпинделей, винтовых пар, коробок передач, термичка, гальваника, инструменталка, кузня, малярка, электроцех, орды толковых спецов. На каждом станкостроительном заводе, Дима, на каждом. Все разорено.

Но это еще не дно – уничтожен пласт индустриальных смежников-заводов, из которых я бы выделил пять ключевых групп – подшипники, электродвигатели, редукторы, гидравлика и металлорежущий инструмент. Я тебе об этом геноциде промышленности 12 лет говорю. Ничего своего не осталось. Тотальный диктат Запада и Китая. Кстати, за убийством великолепного ульяновского Гидроаппарата мы с тобой наблюдали в режиме реального времени. Уникальный, единственный в своей нише в России, с научной школой, с традициями. И в результате финтов колоды прежнего губернатора станки – в лом, персонал – на улицу. Сегодня на месте завода – закрытый торговый центр и никому не нужная очередная гостиница. А ведь продукция этого завода была сердцем станков, кранов, экскаваторов, комбайнов, бульдозеров, военной техники, шлюзов. Не знаю что делать, с чего начинать. Ведь самым молодым промышленным конструкторам и технологам, которые еще помнят заводские дела, под 50, а самым молодым толковым токарям, фрезеровщикам, расточникам – под 60. Архивы заводов разорены и в основном утеряны, производственные цепочки разрушены. Но если не начинать, ни о какой независимости страны и речи быть не может.

Ежов:  Ты, безусловно, прав, но как же быть с ежегодными рекордными объемами экспорта продукции российской промышленности? Фейк?

Чатинян: Конечно, не фейк. Только дьявол, как всегда, в мелочах. Давай посмотрим на структуру этого экспорта. Подавляющая часть – это продукция нижних переделов. Металл, от банального полуфабриката – окатышей, кокса и слябов – до сортового проката – лист, труба, круг и тд. Причем, давай быть честными до конца, металлурги 30 лет тупо обкрадывали страну. Ошеломляющий спрос на наш металл имеет простое объяснение – очень дешево. Ведь эти ушлые ребята из русского Forbes с разными фамилиями пользовались советскими заводами и инфраструктурой, жестко экономя на амортизации, экологии, зарплате рабочих, и, главное, энергии. Вот и весь секрет. Одновременно они калечили внутреннее машиностроение, продавая российским производителям металл по мировым ценам, что мгновенно ставило нас в невыгодные условия конкуренции. А ужасающий взрывной рост цен на все, начавшийся полтора года назад, спровоцировали именно эти жирные коты – российские олигархи от металлургии. От них по цепочке пошло дальше. Поэтому ответ на твой вопрос такой – мы были сырьевым придатком. Что будет с конкретно этой отраслью после эмбарго,  тоже не знаю. Запад брал из-за дешевизны, Востоку металл попросту не нужен. Россия суммарно производит ежегодно менее 80 миллионов тонн черного металла, Индия – более 110, а Китай – фантастические 1 миллиард 100 миллионов тонн и при желании он может демпингнуть так, что от наших Магниток останется воспоминание.

Ежов: Подожди, но вот есть же система антимонопольщиков, она же обязана следить за скачками цен, как-то их купировать, наказывать.

Чатинян: Я тебе больше скажу – у нас одно из лучших в мире антимонопольных законодательств. Только есть одна проблема – вообще не работает. Поверь мне, огромная доля вины за вот эту вакханалию цен лежит непосредственно на ФАС. Импотенция и бездействие. Хотя знаешь, для них размотать любую контору – от микроскопической до гиганта – раз плюнуть. Но что-то не видно этих плевков, ибо большие деньги, огромные. Хотя основная задача федеральных и региональных властей вот прямо сейчас – использование антимонопольной дубины для остужения цен, вплоть до банального – телефонов ФАС на дверях каждого магазина, подъезда, уличного рекламного баннера, рассылке номеров горячей линии через смс, возбуждении дел о росте цен тысячами и десятками тысяч. Кстати, а ты помнишь основную задачу ВЧК – прародителя всех наших силовиков? Борьба со спекуляцией. Отцы-основатели СССР четко понимали: или советская власть победит спекуляцию, или спекуляция победит советскую власть.

Ежов: Начинаем охоту на коммерсов и прочесывать склады магазинов в поисках припрятанного товара?

Чатинян:  Все гораздо проще. Не обосновал объективный рост цены на свой товар или услугу – жесткий штраф и принудительное понижение. Не хочешь исполнять – пошел вон с рынка. Придут другие, которые на твоем горьком опыте будут знать, что нельзя в трудные для страны и народа времена иметь пять концов с детского питания и бумаги. Это я условно, с любой товарной группы. Я предлагаю сделать систему, а в наш цифровой век это очень просто, что любой человек, заметив необоснованный рост цен на товар или услугу, мог по щелчку смартфона отправить жалобу в ФАС, где с использованием big data могли бы в полуавтоматическом режиме проводить проверки и рубить головы. Миллионы контролеров. К сожалению, этого не будет.

Ежов: Вернемся к индустрии. Понятно, что со станкостроением беда, что делать-то?

Чатинян:  Не только со станкостроением. Мы пустили иностранцев во все индустриальные отрасли, и за пару десятков лет они испепелили всю нашу промышленность. Запад взял технологическим преимуществом, Восток – смехотворной ценой, а мы удовлетворились идиотской мантрой «мы вписаны в мировые производственные цепочки». Ну да, наш добавленный продукт – на уровне папуасов, собирающих себе бусы из импортных нитей и импортных бусинок, за которые они платят своим золотым песком. Прекрасный, насквозь российский самолет ТУ – 204 уничтожили, чтобы не конкурировал с Боинг/Айрбас/Эмбраер. Русский КАМАЗ кастрировали и сделали из него немецко-китайско-бразильско-американскую зверушку, абсолютно русский Жигуль стал франко-немецко-китайским болванчиком, родной УАЗик – китайской погремушкой. А стройка, дороги, добыча полезных ископаемых? Вся наша техника исчезла под одновременным натиском Либхера, Катерпиллера, Джейсиби, Бобкэта, Коматцу, Сани и сотен других.

Ладно, давай я расскажу абсолютно фантастический алгоритм выхода из этой задницы, куда мы шли 30 лет. Так сказать помечтаем. Алиса, миелофон.
• Резко, радикально, надолго снизить стоимость электроэнергии для промышленных предприятий. Как ты думаешь, сколько стоит заводской киловатт? Восемь рублей при реальной себестоимости максимум 2 рубля. Спасибо Чубайсу, почетному англо-израильскому беженцу. Думаю, он не зря получил английское рыцарское звание с поместьем с формулировкой «за исключительную пользу короне». Столько лет официально грабить всех без исключения и одновременно душить и уничтожать промышленность.
• Точно так же поступить с газом.
• Резко снизить стоимость бензина и дизеля внутри страны для стимулирования производственной и коммерческой деятельности.
• Резко снизить стоимость всех видов металлопроката путем ограничения предельной маржи металлургов.
• Обеспечить промышленные предприятия гарантировнным госзаказом минимум на 5 лет вперед, но с окрашенными счетами, и лимитированной 15-20%  нормой прибыли в рамках исполнения госзаказа. В этом случае и льготных кредитов не надо.
• Убрать идиотский утилизационный сбор на новую российскую технику.
• Провести немедленную инвентаризацию всех промышленных производственных активов всех форм собственности для их включения в системы госпланирования.
• Приостановить/ослабить лицензионно-сертификационный нажим армии бездельников в этой отрасли.
• Допустить максимальное количество промышленных предприятий и фирм к цепочкам гособоронзаказа.
• Установить фактический запрет доступа к госзакупкам товаров и услуг с подтвержденной российской локализацией менее 80%.
• Запретить доступ иностранной строительной и монтажной техники на дорожные объекты и строительные объекты для государственных или муниципальных нужд.

Ежов: Ну да, радикально. А как сейчас с твоим заводом?

Чатинян: Если ты про бывший УМЗ, то Андрей Щербина в рамках «Металлоконструкции» все сохранил и прекрасно продолжает его развивать в новой ипостаси. Если про деревенский, то как у Булгакова – «душили, душили», почти три года терзали. Все закончилось, враг повержен и с позором бежал. Представляешь абсурдность ситуации, когда правительство Ульяновской области хотело в прямом смысле снести, уничтожить вновь построенное в чистом поле предприятие из-за того, что это я? Все это время запрещали строительно-монтажные работы в цехах, приставы с прокуратурой приходили как на работу, проверяли, не дай Бог какой станок установлю. Сейчас нормально, восстанавливаемся. Хотя я все фамилии врагов запомнил, некоторые записал. Ты, кстати, не забыл, что мы маленький, но абсолютно уникальный завод, единственный в стране, полного цикла производства тяжелых гусеничных кранов. С нуля. А без моих кранов вообще ничего не построить – ни серьезных мостов, ни плотин, ни ГЭС, ни заводов.

Окончание следует…