О причинах падения товарооборота между Россией и Германией и перспективах развития ситуации в интервью РИА Новости рассказал руководитель Торгово-экономического бюро РФ в ФРГ, торговый представитель России Андрей Зверев.

Российско-германская торговля переживает не лучшие времена. Санкции, колебания курса рубля и другие факторы обрушили товарооборот между странами за первые 3 месяца 2015 года почти на треть. Руководитель Торгово-экономического бюро России в Германии, торговый представитель РФ в ФРГ Андрей Зверев в интервью корреспонденту РИА Новости в Берлине Татьяне Фирсовой рассказал о причинах этого падения и перспективах развития ситуации.

— Расскажите, пожалуйста, что сейчас происходит в торговле между Россией и Германией.

— К сожалению, пока я не могу ничем порадовать в части цифр нашего товарооборота — экспорта-импорта, инвестиционных проектов. В прошлый раз, когда мы с вами встречались, я сказал, что по итогам 2014 года впервые за многие годы произошло снижение товарооборота и оно составило, по данным российской статистики, 6,5% по сравнению с 2013 годом. Но тогда уже было ясно, и сейчас это тем более понятно, что падение было сравнительно не такое значительное. Это объясняется исключительно инерционным эффектом, поскольку в прошлом году должны были быть выполнены контракты, заключенные ранее. Вот они и выполнялись. Многие из них имели годовой срок или заканчивались в конце прошлого года, поэтому и падение было не таким драматическим.

А этот год показал у нас падение гораздо более серьезное. Я могу сказать: по данным Федеральной таможенной службы (ФТС), за три месяца падение товарооборота между Россией и Германией (по данным на конец марта этого года по сравнению с данными конца марта прошлого года – ред.) составило 34%. Экспорт за этот же период времени (по сравнению с данными за три месяца прошлого года – ред.) — 73,5% и импорт — 56,9%.

— Фактически это же обвал? Практически на треть сократилось.

— Можно назвать и обвалом. Да, практически треть. 34% падения. Объясняется это, конечно, разными причинами. Это прежде всего санкционные меры, это понятно. Во-вторых, это падение цен на энергоносители. Соответственно, основная группа наших экспортных товаров — это нефтепродукты, натуральный газ и нефть. Ну и в-третьих, это колебания курса рубля, которые произошли в конце прошлого года и начале этого, которые тоже, конечно, повлияли на нашу взаимную торговлю. Когда рубль резко в декабре обесценился, это привело к падению импорта в связи с его удорожанием, а меры по импортозамещению тогда еще не оказали своего воздействия. Да и сейчас они, собственно, особо не влияют. И поэтому, конечно, это можно назвать серьезным обвалом нашей торговли.

— Такое падение импорта в Россию связано с санкциями?

— Санкции — это только одна из причин. И наши антисанкции тоже. Кстати говоря, мы продовольствие в Германии покупали, но сейчас перестали покупать. А во-вторых, это курс рубля. Если рубль дешевеет, то это значит, что импорт дорожает. Дорожающий импорт привел к его сокращению. Стали меньше покупать импортных товаров.

— Насколько я знаю, импортируем мы основном продукты нефтехимического производства и машины?

— Импортируем в основном технологическую продукцию. Машины, оборудование. Могу вам сразу сказать, чтобы у вас некоторые пункты не вызывали вопросов. Вот, например, товарооборот по пункту “табак и промышленные заменители” за три месяца составляет 164,4% по сравнению с прошлогодними цифрами. Или, допустим, товарооборот в фармацевтической продукции вырос в 1,5 раза. Это просто контракт, заключенный в прошлом году и переходящий на этот год.
Допустим, 233% роста экспорта природного жемчуга. Но я думаю, что на это даже не стоит обращать внимания, потому что по основным товарным группам у нас идет снижение.

Иногда вылетает что-то такое, совершенно малообъяснимое. Например, часы всех видов — 183% роста. Но если посмотреть на объем — их тут какие-то копейки. Кто-то купил на миллион долларов часов в Германии, может быть, какой-нибудь один магазин. Разовый контракт. Но цифры такие маленькие, что в прошлом году ты купил десять часов, а в этом — 20, поэтому 100% роста. А на самом деле это копейки.

— У нас паники по этому поводу нет?

— Если посмотреть на цифры наших макропараметров, то это общая экономическая ситуация. Падение промышленного производства, достаточно высокая инфляция, падение ВВП, которое тоже прогнозируется за этот год, осторожно скажу, на уровне в 2-3%, хотя некоторые говорят, что будет и больше. Это общая экономическая ситуация в стране влияет на внешнюю торговлю, поскольку внешняя торговля — это производное от экономики. Ну и, кроме всего прочего, это, конечно, падение мировых цен на основные товары нашего экспорта. Это газ, нефть и так далее.

Влияют и другие факторы, они, может быть, не столь значительны. Относительно теплая зима, таким образом, поставки энергоносителей не нужны были в таких больших объемах, как в прошлом году. Ну и так далее.

— Можно сказать, что заметно стали покупать меньше нефти и газа вне зависимости от сезонных изменений?

— Заметно — нет. Цифры по объему остались примерно на том же уровне, но с учетом снижения цен уменьшилась валютная выручка. Были цены на нефть, например сырую, 110-115 долларов за баррель, а сейчас — 50-60 долларов. В два раза меньше.

— К вам обращаются немецкие предприниматели? Говорят с вами о сложившейся ситуации в части их товаров?

— Сейчас введены санкции, которым немецкий бизнес строго следует. Также и российский бизнес следует антисанкционным мерам, принятым российским правительством. Скажем, о запрете импорта продовольственных товаров в странах Евросоюза. Также и немцы, они люди в основном дисциплинированные и законопослушные. Как и государственные организации, Bafa (Ведомство экономики и экспортного контроля ФРГ — ред.) например. Они тоже выполняют возложенные на них функции, не дают разрешения на экспорт технологичной продукции в Россию.

— В прошлый раз вы говорили, что 10-15% контрактов заблокировано.

— Да, так на этом уровне и остается.
— Правильно ли я понимаю, что в свете всего того, что вы говорите, никаких новых контрактов через вас не проходило?
— Через нас вообще никаких контрактов не проходит.
— Я имею в виду контракты, о которых вы знаете.
— Контракты действуют в части поставок наших энергоресурсов, энергоносителей. Контракты заключаются новые, но из цифр следует, что контрактов становится меньше.
— Как со стороны немецкого экспорта, так и с нашей?
— Да. Немецкий бизнес в Россию, и наш бизнес в Германию.
— Что делать?

— Многое зависит от политиков, конечно. Ну а то, что касается коммерсантов, то мы сейчас в торгпредстве очень серьезно обсуждаем с немецким бизнесом вопросы о том, чтобы привезти немецкий бизнес в Россию в тех сферах, которые могут дать наиболее быстрый эффект. Это прежде всего сельское хозяйство и агропромышленный комплекс. Те меры по импортозамещению, которые были озвучены у нас в стране, они совершенно правильные, но эффект самый быстрый можно получить в тех отраслях, в которых можно получить прибыль. А это сельское хозяйство. Производство мясной, молочной продукции в России, растительных продуктов в России совместно с немецкими партнерами может привести к быстрому эффекту и быстрому получению прибыли.

У нас сейчас есть несколько проектов, я не стал бы называть фирмы, но тем не менее. Это проекты, касающиеся производства молочной продукции в России. Именно через создание совместных предприятий, через приход немецкого бизнеса в Россию со своими технологиями, молочным скотом, создание кормовой базы для скота.

— Получится, что это не совсем импортозамещение.

— Ну, это будет импортозамещение в том плане, что это будет продукция, которая будет производиться в России. С участием немецкого капитала. Но эта продукция будет российская.

— Что касается Крыма. Вы говорили, что есть какие-то проекты.

— Есть эти проекты, но я бы не стал сейчас их обсуждать, честно говоря. Потому что повторяю, немецкий бизнес, он законопослушный и так же, как и наш, соблюдает ограничения в части санкций.

— Можно сказать, что работа торгпредства замерла в части бизнес-проектов, которые могли бы быть реализованы?

— Она не замерла. По тем проектам, которые я вам назвал в части АПК, она очень активно идет. Мы сейчас формируем такую бизнес-миссию по трем проектам — молочные, мясные и кондитерские изделия. В июне-июле немецкие компании поедут в Россию, мы планируем встречи в нескольких регионах, в частности в Ульяновской, Тверской, Ленинградской областях. Сейчас Ленинградская область довольно активно в этой части сотрудничает с немцами. Поэтому сейчас я думаю, что к осени мы сможем озвучить какие-то конкретные результаты.

— А есть какие-то российские предприятия или предприниматели, которые хотят сейчас что-то купить в Германии, что-то построить?

— Пока крупных проектов я бы не назвал. В области малого и среднего бизнеса у нас продолжается достаточно активная работа российских компаний с немцами. О крупных покупках пока речи не идет, потому что понятно, что здесь в части санкций ситуация неопределенная. Поэтому многие, если они даже имели такие планы, их пока тоже заморозили.

— Вы сравниваете свой опыт работы с опытом ваших коллег в других европейских странах? Германия по отношению к другим странам как выглядит?

— Я думаю, что ситуация примерно аналогичная. По крайней мере, в том, что касается стран Евросоюза, у них единая позиция по этому вопросу.

Я, кстати, хочу кое-что добавить. Когда мы в прошлый раз с вами встречались, то я говорил, что у нас практически заморожены все традиционные форматы межправительственного, межгосударственного общения. У нас был такой формат, как межгосударственные консультации… Он сейчас до сих пор не работает. Но у нас есть еще один очень важный формат сотрудничества — это межправительственная комиссия, которая у нас на уровне России и Германии называется стратегической рабочей группой. Она долго не собиралась — с осени 2013 года. В силу разных причин. Но главным образом в связи с объявленными в Евросоюзе санкциями. И очень позитивно можно отметить то, что 27 мая в Калуге прошло заседание этой рабочей группы. Она была названа пока “временная рабочая группа”, но тем не менее это уже большой сдвиг.

Мы расцениваем это как позитивное изменение в наших экономических и торговых отношениях, которые в этом формате очень длительное время были заморожены.

— Почему это произошло сейчас?

— Предложила российская сторона. Алексей Евгеньевич (первый заместитель главы Минэкономразвития РФ Алексей Лихачев – ред.) официально отправил письмо своему коллеге, немецкому статс-секретарю Махнигу (статс-секретарь министерства экономики и энергетики ФРГ Маттиас Махнига – ред.). С немецкой стороны это решение, думаю, принималось на достаточно высоком уровне…

Во-первых, все равно надо начинать. Кроме всего прочего, стратегическая рабочая группа прежде всего рассматривает конкретные вопросы и, в частности, вопросы, связанные с проблемами, которые возникают в этой связи. Проблемами на местном уровне, например, немецкого бизнеса в каких-то российских регионах. Вопросы, связанные, скажем, с взаимоотношениями с местными органами власти, с поставщиками товаров и услуг, с местными таможенными и налоговыми органами. Эти вопросы, которые у них возникают, как раз и решаются с помощью стратегической рабочей группы. Немецкая сторона эти вопросы ставит, российская сторона пытается эти вопросы решить.

— Накопилось?

— Вопросы накопились, их надо было озвучить, сформулировать, для того чтобы российская сторона предприняла меры для их решения.