(из подготовительных материалов к написанию романа «Государев наместник»)

До сих пор в общественном сознании существует мнение, что эпоха царя Алексея Михайловича была отсталой и даже ущербной по сравнению с царствованием Петра I, которого восславили поэты, начиная с Державина и Пушкина, и, естественно, исторические писатели. В результате, нынешнее поколение вынуждено смотреть на русский XVII век через призму эпохи Петра I и видеть реалии времен Алексея Михайловича в искаженном свете, потому что деяния сына признаны первыми русскими историками прогрессивными и положительными, а сдержанная политика отца – нерешительной и тормозящей развитие России.

Алексей Михайлович был первым царем династии Романовых по праву рождения. Это обязывало его к большой осторожности при каждом решении и каждом шаге. Историк С. Соловьев даёт симпатичную характеристику этого правителя. Это был очень спокойный и уравновешенный человек, с редчайшими вспышками гнева. Чувствуя себя первым полностью легитимным монархом, он был богобоязнен, щедр на пожертвования, часто ездил на богомолья, то есть старался укрепить связь своего царствования и других царствований с Богом. Эту связь он считал решающей в укреплении и процветании государства, это был краеугольный камень, на котором он мыслил основать благополучие династии.

Петр I допустил жесткое реформирование церкви в духе вводимой им немецкой, взамен русской, бюрократии. Патриарх не вписывался в немецкую бюрократию Петра I, и его не стало. Это был еще один шаг в европеизации России, какой она виделась царю: хватать первое попавшееся и тащить в Россию. Петр был нетерпелив, жесток, хотя по сути, XVII век расчистил для него все преграды для проведения реформ и борьбы за море.

Именно в этом веке царем Федором Алексеевичем было уничтожено местничество, закрепощено крестьянство, проведена, и очень дурно, церковная реформа, шла полным ходом военная реформа, восточный и южный тылы России надежно обеспечены. Алексей Михайлович

объединил Россию с Украиной ценой трудной войны с Польшей, что перевело последнюю в разряд второстепенных держав. Петр в результате почти двадцатилетней войны со Швецией выторговал место для Петербурга, но вместе с этим нужным подвигом совершил массу завоеваний, которые России были не нужны. Завоеванную Прибалтику, Польшу пришлось содержать за русский счет. Онемечивание, затем офранцузивание России привело к развитию в русхких людях чувства собственной ущербности и неполноценности.

И что, все это Петр I решил один? Нет!.. Все, видя, что это нравится Петру, поучавствовали в европеизации России – и Алексашка Меньшиков, и Шафиров, и Лефорт… Словом, вся элита Петра I, невиданная ранее по казнокрадству.

Не будем накладывать хрестоматийный глянец на сподвижников Алексея Михайловича. Но царь Алексей Михайлович думал по-русски, опирался на русских, хотя в его время Немецкая слобода была полна иноземными специалистами по различным профессиям. Его век дал России великого государственного деятеля Ордин-Нащокина, талантливых дьяков и воевод, но кто них знает? Мало кто слышал о Гостиной сотне, которая вела торговлю с другими станами? Только городов при Алексее Михайловиче было основано около 50. Каждый четвертый посадский человек знал грамоту.

В России в XVII веке еще не знали европейского политеса, в поведении, в речах и поступках людей было больше органичности, меньше сутяжничества, и цена данному слову была еще высока. Но мы, однако, и не хотим захвалить царствование Алексея “Тишайшего”, мы просто хотим указать, что и до петровских времен в России много было интересного, чего не стоило бы терять в результате ломок. Были люди государственного масштаба, которые много сделали для увеличения могущества и величия России.

К славной когорте выдающихся людей XVII века безусловного относился основатель Синбирска Богдан Матвеевич Хитрово.

К сожалению, Богдан Матвеевич Хитрово не отличался честолюбием, он не оставил после себя даже портрета, но тогда “парсуны” писались очень редко. Чурались люди этого соблазна, да и художников подходящей подготовки в России попросту не было. Были изуаграфы, иконописцы, в подчинении у Хитрово в Оружейной палате работал знаменитый Ушаков, но это были мастера божественного письма, и позировать такому мастеру смертному человеку вряд ли было удобно. От него осталась его усыпальница в Новодевичьем монастыре, несколько церквей, построенных его попечением. Кажется, в Оружейной палате хранится принадлежащее ему блюдо. Однако мы помним о нем и совершенно справедливо, потому что Богдан Хитрово основал по царскому указу

град Синбирск, после XVIII века – Симбирск, град интересной судьбы, сыгравшей в истории нашего Отечества свою немаловажную роль.

Есть люди, про которых говорят, что они родились с золотой ложкой во рту, то есть они уже при своем рождении имели все, что может пожелать человек: богатый и славный в истории род, любящих родителей, любовь ближних и благосклонное отношение судьбы к ним самим на протяжении всей жизни. Все, за что бы они ни брались, получается у них превосходно, они не знаю опасных болезней, словом эти люди – редчайшие счастливчики в жизни. Таким, мне кажется, и был Хитрово. Основными его качествами были неторопливость в принятии решений и рассудительность, это, видимо, и ощутил царь Алексей Михайлович, приблизив его к себе.

Детство Богдана Хитрово было безотцовщиной, его отец погиб в Смуту. Со стороны матери он происходил из древнего и знаменитого рода дворян Ртищевых, благополучно переживших годы опричнины и Смутное время. Отец – Матвей Елизарович Хитрово принадлежал к роду выходцев еще в XIV веке из Золотой Орды, некому мурзе Едугану. При крещении в отчине рязанского князя Олега ему дали имя Андрей и прозвище Хитрый. После смерти рязанского князя Олега его княжество перешло московским великим князьям, и род Хитрых переселился в Москву. В начале они занимали небольшие должности, но со временем вознеслись. Причина возвышения новопоселенцев определенно связана с избиением Иваном Грозным боярства и всеобщим возвышением в начале XVII века дворянства как высшего сословия России.

Раннее детство Богдан Хитрово, скорее всего, провел в родовом имении, селе Григорово близ Калуги под надзором своей матери Анны Михайловны. Учился, видимо, Богдан под руководством опытного церковного наставника, преподававшего ему письмо, церковную историю и жития святых. Указание на то, что Богдан Хитрово знал латинский и польский языки, говорит о том, что одним из его учителей был пленный иностранец, скорее всего поляк. Большое значение в жизни мальчика имело ежедневное посещение церкви, изучения правил поведения в храме, значения обрядовой стороны богослужения, ибо без этих знаний молодому человеку в то время было просто немыслимо сделать карьеру. Безусловно, у него был опытный наставник в обучении воинскому искусству. В те времена никого не удивляло раннее взросление юношей. Совсем юношами командовали русскими полками молодые воеводы и добивались побед. Например, Александр Невский. Молодым, совсем юнцом, занял отцовский трон царь Алексей Михайлович. В то время на обучение и нравственное возмужание молодому человеку из богатой семьи давалось совсем мало сроку.

Видимо, по решению Ртищевых и Хитрово молодой Богдан пятнадцати лет был определен стряпчим при государе (стряпать – это дело делать, по-старорусски).

При царе Алексее Михайловиче вся государственная жизнь, а значит, возможность выделиться, сделать карьеру, сосредоточивалась в Кремле. В нем в постоянном коловращении ежедневно обитали тысячи людей, и их значение определялось тем, насколько близко они находились от трона. По сути, все, начиная от простого стряпчего, кончая ближним боярином, были холопами царя – самодержца.

” – Вся эта служня обязана постоянно быть налицо при великом государе, – сообщает историк С. Соловьев. – С раннего утра собирается она ко двору, старики едут в каретах, зимой – в санях, молодые верхом”. Так же с пятнадцати лет начал делать и Богдан Хитрово. В Кремль все входили пешими. “Войдем за ними во дворец, – говорит историк, – там обнаружится различие по степеням знатности и приближения к царю. Толпа не идет далеко, останавливается на постельном крыльце, на обширной площади его. Здесь мы видим стольников, это дети отцов, которые знатны по чинам, а не по происхождению. Их будет человек 500, главная их служба во дворце – носить кушанье к царскому столу при торжественных обедах, их же отправляли посланниками к иностранным дворам, воеводами по городам и в приказы. Стольники, стоящие здесь, назывались “площадными”, в отличие от “комнатных”, детей более знатных особ, более приближенных к царю отцов”. Богдан Хитрово три года проходил в стряпчих, то есть выполнял мелкие разовые поручения.

Стряпчих бывало до 500 человек, а стольников, прислуживающих непосредственно царю, совсем немного. Богдан Хитрово проявил в этой конкурентной борьбе столь высокие качества, что через три года, в возрасте 21 год, стал стольником “при крюке” в царской комнате, то есть допускал к царю просителей и востребованных по какому-нибудь поводу людей. Теперь от стольника Богдана Хитрово зависело очень многое. Во-первых, он всегда присутствовал при обсуждении всех вопросов; во-вторых “крюком” распоряжался он и мог одного допустить к царю, а другого попридержать, не докладывать о нем государю. Интересно, что люди “”при крюке” сохранились в нашем государстве и умножились миллионократно. У царя Алексея Михайловича был один референт “при крюке” Богдан Хитрово, сейчас же референтов “при крюках” имеют все чиновники. Но тогда вполне хватило для этой работы и одного человека.

Надо думать, что за годы своего стольничества Богдан Матвеевич Хитрово в совершенстве постиг все навыки византийского царедворства, которое культивировалось при дворе русских царей, но сделал для себя правильный вывод: не соединяться ни с кем в кружки и союзы. Не говорить про других ни хорошего, ни плохого. В разговоре со старшими не выпячивать свое многознание. Быть истовым богомольцем.

Однако всех этих качеств явно не хватило бы Хитрово, чтобы получить чин окольничего, а затем боярина. Для достижения этих высоких званий он должен был совершить то, что имело бы государственное значение. Возможно, при содействии видного боярина князя Андрея Вяземского он получил назначение на пост полкового воеводы в городе Темников. Это был захудалый городишко, но вся соль назначения состояла в том, что полк выдвигался на новую Корсунско-Синбирскую черту и с приданными ему работными людьми сначала должен был обустроить линию Сурский Острог — Корсун, затем Корсун-Синбирск, со строительством города-крепости Синбирск. Это было уже большое государственное дело, успешно выполнив которое, Богдан Хитрово мог рассчитывать и на повышение своего статуса как государственного мужа.

За Корсун и строительство Засечной черты воеводе Хитрово был дан чин окольничего, 62 рубля, увеличен поместный оклад на 25 четей, пожалована вотчина у Царева Сенчурска, на пятьсот дворов. В связи с получением чина окольничего Хитрово пришлось “,местничаться”, с Дубровским. За “»нескромные наветы” на Богдана Хитрово, царь отправил Дубровского для “думанья” в тюрьму, а окольничество Хитрово “сказал” дьяк Волюшенинов.

Неизвестно, насколько времени застрял бы Хитрово в Синбирске: работы там по сооружению кремля, посада, продолжению засечной черты на заволжской стороне только начинались и в перспективе могли продолжаться не менее пяти-семи лет. Но летом 1648 года случилось невиданное доселе царем Алексеем Михайловичем – бунт, в котором приняли участие и чернь, и посадские люди, и часть стрельцов и солдаты Шепелевского полка. Государь, знавший до этой поры о народных возмущениях понаслышке, лицом к лицу столкнулся с обезумевшие и озверевшей толпой, которая жаждала грабежа и крови.

Возможно, по молодости лет, видя народ смиренным и богобоязненным в дни церковных выходов, Алексей Михайлович считал, что его подданные не способны на кровопролитие и вступил в бунтовщиками в переговоры, но ошибся в своих предположения. В следующие дни толпа растерзала его приближенных, и царю удалось со слезами на глазах вымолить жизнь своего воспитателя князя Бориса Ивановича Морозова. Все это не могло не потрясти до основания душу молодого царя, и хотя он не превратился в подобие Ивана Грозного, но, наверняка, понял, что кнут для увещания подданных более действенное средство, чем слова. Затем последовал бунт во Пскове, затем Медный бунт, и, наконец, восстание под водительством Стеньки Разина. Кстати

сказать, этим восстаниям советская историография и историческая литература уделяла слишком много места, что искажало смысл царствования Алексея Михайловича.

В трудные минуты жизни человеку свойственно становится прозорливым. И оглянулся государь Алексей Михайлович во время бунта вокруг себя и увидел очень немного людей, истинно ему верных. Многие бояре и окольничие толпились, как гуси, в царских сенях, но никто из них не предложил ничего полезного, даже хорохористый тесть Илья Данилович Милославский примолк. Вполне возможно, что в это трудное время он и решил вызвать Богдана Хитрово, которого знал уже много лет и на чью верность мог вполне положиться.

По приезду в Москву окольничий Хитрово был поставлен заведовать Челобитным, а затем Земским приказом, которые ведали столицей государства. Земский приказ был огромным зданием, покрытым землей. На крыше стояли две огромные пушки, две стояли внизу. В Земский приказ все москвичи несли жалобы и претензии друг на друга, если возникала в этом необходимость. Нужно напомнить, что именно сидя в Земском приказе, Л. Плещеев заслужил единодушную ненависть москвичей. В Земском приказе решались важные вопросы: измерение, уплата пошлин и запись всех домов и площадей, какие в Москве продаются и покупаются. Ежегодно сюда вносились и уплачивались налоги на дома, мостовые, воротные деньги, и то, что должно идти на содержание московских крепостных укреплений. Земский приказ Богдан Хитрово возглавлял в 1651-1655 гг. В это время он становится близким и необходимым для Алексея Михайловича человеком.

Несмотря на тяжелые войны, религиозные распри, народные восстания, государство Московия оказалось прочным общественно-политическим образованием. Эту прочность и устойчивость обеспечивал в первую очередь управляющий высший слой государства, или как теперь говорят, элита. В Думе было мало выдающихся личностей, но недостатки одних уравновешивались достоинствами других, а главное, способностью царя Алексея Михайловича извлекать из советов своих думцев наиболее жизнеспособные идеи. В Думе удачно сочетались: традиционная группа знати, занимающих, как правило, высшие военные должности и бюрократия, порожденная развитием административного аппарата. К последним принадлежали Ордин-Нащокин, Алмазов, Ртищев, Хитрово. Царь лично не подписывал ни одного документа, все решалось в Думе, которая наиболее удобным способом проводила в жизнь решения самодержца.

Когда в 1650 году обострились отношения с Польшей, Хитрово участвовал в боевых действиях, а затем, в 1653 году он был участником “великого” посольства, где действовал очень успешно, благодаря знанию польского языка. Последовала и награда, он “был пожалован к руке и столу царскому”, ему установили оклад 300 рублей. В 1654-1655 гг. Богдан Хитрово принимал участие товарищем воеводы Я.К. Черкесского при взятии Минска, Вильно, Ковно, Гродно.

Мы мельком упомянули участие Богдана Хитрово в военных действиях, зато более подробно расскажем об его участии в строительстве Немецкой слободы. Дело в том, что в Москве жило значительное количество иностранцев. Они стали появляться в Московии по приглашению правительства, заинтересованного в знаниях и умениях иноземных мастеров в оружейном, литейном, металлургическом деле, а также в других “хитростях”, до коих дотянулся ум западного человека.

Иностранцы проживали в Москве всегда. В первую очередь, это были пленные, которых русские брали во время войн. При Василии III (1479-1533 гг.) они были поселены отдельно от русских в Замоскворечье. Это были пленные немцы и литовцы, которым в отличие от русских разрешалось пить вино. Поэтому Замоскворечье называлось Налевки, от слова “наливай”. При Иване Грозном Немецкая слобода была построена за Яузой. После смутного времени немцы расселились по городу, даже построили в Белом городе церковь, но они плохо вписывались в быт окружающих их русских, и в 1652 году Хитрово было поручено устроить Новую Немецкую слободу. Это задание царя непосредственно вытекало из решений Соборного уложения: его статья 40 запрещала отчуждение немцами московских дворов. Подобная стеснительная для иноземцев статья появилась после ряда происшествий, вызвавшие челобитные духовенства и посадских людей, и отражала напряженные взаимоотношения, которые сложились у москвичей с иноземцами в середине XVII века.

“Московиты относятся терпимо и ведут сношения с представителями всех наций и религий, как то: с лютеранами, кальвинистами, армянами, персиянами и турками”, – писал Адам Олеарий в своем “Путешествии в Московию”. – Лютеране и кальвинисты до сих встречали хороший прием не только в разных местах в стране, но и самой Москве при дворе ради торговли и сношений, которые с ними усердно ведутся, а также ради тех должностей, на которых они служат его царскому величеству дома и в поле. Из тех, что живут в Москве, имеется до 1000 человек”.

Итак, русские привечали все религиозные конфессии, за исключением двух: католиков и иудаистов. Этим возбранялось даже находиться на территории Московии. Признанные же

лютеране и кальвинисты имели в Белом городе две церкви, и до поры все было пристойно. Однако в начале 1640-х годов произошло несколько событий, которые вызвали недовольство царя и патриарха.

Так, лютеране потеряли церковь из-за ссоры и драки женщин, споривших о первенстве. Немецкие офицеры женились на купеческих служанках, а те, став женами капитанов и поручиков, уже не хотели сидеть ниже своих барынь, которым уступать своим бывшим служанкам показалось постыдным. Началась ссора, переросшая в драку. Но на беду мимо церкви проезжал патриарх. Он приказал сломать лютеранскую кирху, и какое-то время у лютеран церкви не было. Кальвинисты начали строить свой храм, но так как действовали без разрешения, то его сломали тоже.

Многие иностранцы, прижившись в Москве, стали носить русскую одежду, из чего вышел неприятный казус. Патриарх, благословляя народ, вышел из собора. Все православные стали на колени, однако несколько человек остались стоять, поскольку они иностранцы. Сразу же вышел запрет иностранцам одеваться в русские платья.

Со временем начали поступать челобитные, что немцы, живущие в городе, закупили самые лучшие и большие площади из приходских земель и лишили де попов их доходов. Царь, чтобы не обострять положения с иностранцами, издал строгий приказ: “Кто из немцев хочет перекреститься по русскому обряду, тот пусть останется жить в городе, но кто отказывается поступить так, тот обязан в течение короткого времени вместе с жилищем своим выбраться из города за Покровские ворота, в Кокуй…” Это место нарекли новой иноземной слободой. Здесь каждому по его личному состоянию выделялась земля. Ответственным за возведение новой слободы был назначен окольничий Богдан Хитрово, видимо, государь учел его предыдущую службу на строительстве Синбирска.

Земли для иноземцев, примерно на 400 дворов, были отведены на берегу Яузы. Участки раздавались бесплатно. Во время этой работы Богдан Хитрово близко познакомился с иностранными специалистами, которые стали жить на Кокуе: оружейниками, мастерами пушечного дела, ювелирами, врачами. Он присматривался к обустроенному быту иноземцев, к их способности сообща решать важные вопросы общины.

Усердное и честное отношение Богдана Хитрово к порученному делу, подняло Хитрово в глазах царя, как дельного человека, которому можно поручить дело любой степени сложности. После краткого участия в русско-шведской войне Богдану Хитрово “велено было ведать Оружейную палату”. Это произошло в 1656 году. Этот пост он занимал до своей кончины 1680 году.

Оружейная палата в Московском Кремле XVII века являлась центральным учреждением в России по изготовлению, закупке и хранению оружия, а также драгоценностей и предметов дворцового обихода. Стоимость военного и другого имущества, хранившегося в Оружейной палате, когда ей начал ведать Богдан Хитрово, исчислялась многими миллионами рублей, но это было не просто музейное хранилище, а действующее торгово-промышленное предприятие, где в большом количестве использовались драгоценные металлы и камни. Ясно, что репутация руководителя такого заведения должна быть безупречной. И царь нашел в своем окружении такого человека, чьи честь, нестяжание, образованность давали ему право на занятие одной из вершинных должностей в государстве – Богдана Хитрово.

К этому времени царь Алексей Михайлович и его думское окружение пришли к однозначному выводу, что успешно воевать с Польшей, Швецией, Турцией и Крымом Россия может, только в корне перестроив свои вооруженные силы. Дворянское ополчение и стрельцы не выдерживали столкновений с регулярными армиями, не умели брать крепости, были плохо управляемы, имели слабую тактическую подготовку, а их вооружение явно отставало от требований современной войны. Поэтому в Русской армии стали создаваться полки иноземного строя. Приведенная ниже таблица показывает динамику развития сухопутных войск России в 1651-1680 гг.

Изменение в составе основных групп ратных людей, происшедшее в третьей четверти XVII в., характеризуется следующими цифрами:

Безымянный
Из таблицы видно, что дворянское ополчение было сокращено более чем в 2 раза. Значительно увеличилось количество стрельцов, которые охраняли новые города южной

засечной черты. Главное, появились совершено новые войска: солдаты, драгуны и рейтары, численностью более 100 тыс. человек.

Оружейной палате пришлось проделать большую работу, чтобы вооружить эти войска стрелковым оружием. Существует известие, что 30 тысяч мушкетов и 150 тысяч гранат были закуплены у шведов. Остальное пришлось делать самим. Под Тулой было развернуто производство железа иноземцем Марселисом. Ствольный приказ, подчиненный Оружейной палате, производил мушкетные и пищальные стволы, ружейные замки, которые как раз в это время подверглись значительному усовершенствованию для сбережения пороха от влаги. Всего в Оружейном приказе оружейным делом занимались 100-125 человек. Конечно, такое количество оружейников не могло удовлетворить потребности армии в оружие, но оно изготавливались в большом количестве у ремесленников на дому, а палата выступала в роли заказчика. Так, большое число оружейников работало в Москве, ее пригородных слободах, а также в Туле. Они же изготавливали седельные пистолеты для рейтар (на каждого по 2 пистолета), то есть, потребность в них была не менее 60 тыс. единиц. Кожевники трудились над изготовлением к пистолетам кожаных кобур.

Для вновь организуемых полков в Оружейной палате шились знамени, значки, вся атрибутика строевого дела. Особенно большие работы в этом направлении проделывались к торжественным мероприятиям (смотры войск на Девичьем поле, приезд вселенских патриархов в 1668 г., к съезду польских послов в 1771 году).

Историк И.А. Селезнева, на наш взгляд, верно очертила круг забот и интересов Богдана Хитрово как руководителя Оружейной палаты. “В руководстве дворцовыми палатами проявилась многогранность личности Хитрово: он крупный администратор, способный масштабно, по государственному мыслить, координировать деятельность “железных” и оружейных заводов, держать в руках финансирование этих работ. Он же только ценитель редких художественных произведений, умеющий заметить дарование, создать условия для творчества”.

Оружейная палата была самым большим в России профессиональным учебным заведением, где готовились литейщики и живописцы, оружейники и золотых дел мастера. Приглашенные спецы иностранцы обязаны были подготовить достойную смену из русских. Но в самой Оружейной палате при Хитрово работала замечательная школа художников-иконописцев под руководством С. Ушакова. Были близки к Богдану Хитрово и такие деятели русской культуры того времени, как С. Полоцкий, Ю. Крижанич. Хитрово и его двоюродный брат Ртищев в духе

вельмож иных времен способствовали проявлению ростков новой русской культуры, в значительной мере очищенной от церковного риторизма и банальной пошлости.

И все же “прогрессивность” Хитрово, Ртищева и их сомысленников никогда не выходила за рамки традиционного православия и представлений о России как о хранительнице единственно правильной православной веры. Религия с годами все больше занимала помыслы Богдана Матвеевича. Он строит храмы, делает ценные вклады в монастыри, постоянно сопровождает царя Алексея Михайловича в поездках на богомолье. Он – глубоко воцерковленный человек, как и все окружение царя, что самым решительным образом отличает этих людей от “птенцов гнезда Петрова”, которые и пили, и курили, и богохульствовали в своем кругу.

При Алексее Михайловиче и Федоре Алексеевиче в России не было застоя. Она медленно, но верно шла своим путем, опираясь на собственные русские силы, не отвергая помощи иностранцев. Но иностранцы никогда не могли претендовать на занятие высших должностей и влиять на политику. Сказано уже, что даже земли в Москве они не имели права купить

При царях Алексее и Федоре принимались законы, когда дума и царь понимали, что народ согласен их принять и исполнять (это не касается фискальных законов). Петр принимал много законов, но почти каждый из них, начиная с пресловутого бритья бород, вколачивался в сознание народа кнутом. Можно сказать, что с Петра началась война между государством и народом, которая продолжается и в сегодняшние дни.

Богдан Хитрово пережил царя Алексея на четыре года. В конце жизни он перенес тяжелую личную трагедию – смерть любимой младшей дочери и умер 27 марта 1680 года. Похоронен в некрополе Смоленского собора Новодевичьего монастыря.

Полотнянко Николай Алексеевич – поэт, прозаик, драматург и публицист. Окончил литературный институт, им. А.М. Горького. С 1973 года живет в Ульяновске. Автор 9 книг стихов, 5 исторических и 3 современных романов, 2 комедий, 5 повестей и рассказов. Лауреат Всероссийской литературной премии им. И.А. Гончарова, 2008г. Награжден медалью им. Н.М. Карамзина, 2011г. Главный

редактор журнала “Литературный Ульяновск”. Председатель союза русских писателей, Ульяновск. Член союза писателей России.