Фестиваль «Герои Гончарова на современной сцене» должен был завершиться водевилем с участием народной артистки России Ирины Муравьевой.
По словам актрисы, ей впервые в жизни пришлось сказать: «Спектакля не будет», пояснив при этом: «По независящим от меня обстоятельствам». Взамен Ирина Вадимовна провела на сцене два часа, рассказывая зрителям о себе.

Что угодно, только не сцена

– После окончания школы я сдавала экзамены во все московские театральные институты, но оказалось, что нигде не нужна. Когда родители спросили меня, что я собираюсь делать, я ответила: «Буду снова поступать через год, а пока хочу работать в школе-студии МХАТ уборщицей». Мне казалось, это самое унизительное и подходящее для меня дело. Но родители подсуетились и устроили меня в библиотеку, где меня усадили в полуподвальное помещение, дали печатную машинку, и я должна была набирать какие-то непонятные слова вроде «сопротивление материалов». Зато печатать научилась! Но через год меня снова не взяли ни в один институт, сказали: «Займись чем угодно, только не думай о сцене!». Тогда я поступила в драматическую студию при Центральном детском театре, где мне сразу сказали – берем! Через год я поняла, что это непрофессионально, и решила «сделать переход» в щепкинское училище. Я все объясняла его директору Виктору Ивановичу Коршунову, что меня же уже приняли в другую студию, я же талант, а он повторял: «Нет, милок, надо экзамены сдавать!». А для меня слово «поступление» тогда было – страшнее некуда.

Чтобы до «старичка» не дошло

После окончания студии я стала играть в детском театре. Была и мальчиком в детективном спектакле, и принцессами – даже грузинскими, Виолу в «Двенадцатой ночи» играла.

Но я знала: нельзя задерживаться в детском театре, роли уходят, и ты сходишь на нет. Была в труппе одна женщина, которая поняла, что пора уходить, только после того, как ктото из детей оставил отзыв: «Мне очень понравился спектакль, особенно старичок, исполнивший роль мальчика!». И тогда, чтобы у меня до «старичка» дело не дошло, я ушла в театр Моссовета, где играли Фаина Раневская, Ростислав Плятт…

Эта девчонка Муравьева

Меня вводили в спектакль Анатолия Эфроса «Дальше – тишина», и я должна была пойти домой к Фаине Георгиевне. Я-то думала, что это будет репетиция, но, оказалось, это были «смотрины», и Раневская оказалась мной довольна. И вот первый спектакль, после которого Раневская берет меня за руку, ведет к публике, кланяется, и я вынуждена поклониться вместе с ней. Она шепчет: «Видите, как я вас к себе приблизила!». Казалось, все хорошо, но правду говорили, что Раневская – не человек, она – люди, разные и противоречивые. Уже на следующей репетиции я – внучка по спектаклю – бегу к ней через всю сцену, кричу: «Бабушка!», беру ее за руки, но… руки ледяные, в глаза не смотрит. Во время перерыва ко мне подбегают и говорят, что Раневская в ярости, потому что «эта девчонка не поздоровалась перед репетицией». Но я не первый день в театре и знаю, что нет такой традиции – прийти на репетицию и ходить по гримеркам, здороваться. Решила: не пойду! Потом я узнала, что Раневская любила что-нибудь такое сделать актеру и наблюдать. Она ненавидела тех, кто поддавался на провокации и смотрел на нее «снизу вверх».

Талант умер

После 24 лет в театре Моссовета я ушла из него и села дома… От Владимира Меньшова я услышала мысль о том, что талант умирает. А для актера очень важен возраст: меняется физиология,и вот ты не можешь играть так искренне и задорно. И я подумала, что мой талант умер. Тогда мне помог мой муж (режиссер Леонид Эйдлин. – Ред.), сняв для меня фильм «Эта женщина в окне…».

А потом я пришла играть в Малый театр, где Коршунову припомнила, как он не хотел брать меня в театральное училище. Благодаря тому, что Малый театр ставит в основном русскую классику, там много интересных «взрослых» ролей: я играла Раневскую в «Вишневом саду», Аркадину в «Чайке», Мамаеву в «На всякого мудреца довольно простоты»… Я всегда знала, что я – театральная актриса. И никогда не расстраивалась, когда с киностудий приезжали в поисках новых молодых лиц: к своей внешности я всегда относилась плохо, даже не могла понять, какое у меня амплуа. И вот меня пригласили сняться в фильме «Чисто английское убийство». Это было настоящее счастье – попасть к режиссеру, который научил меня сниматься в кино – Самсону Самсонову. Потому что это немножко другое, чем работа на сцене.

Москва в слезах. Не верит!

– Я всегда строго читаю сценарии и часто не понимаю – получится из них что-то или нет. Таких сомнений в отношении фильма «Москва слезам не верит» не было, хотя, казалось, простая сказка про девочек, очередная история Золушки.

Нас много раз вызывали на пробы, очень долго не утверждали, и когда утвердили, я была очень счастлива. Но когда нам сообщили, что киноленте дали в Америке «Оскара», мы никак не отреагировали, потому что не понимали, о чем речь. Это все равно, что сейчас сказать: «На Марсе кому-то какую-то премию дали». В связи с этим даже возник анекдот об ответной телеграмме: «Москва в слезах. Не верит!». Меньшов на церемонию награждения не ездил, получили ее чиновники, и «Оскар» долго стоял в кабинете киностудии «Мосфильм». Только во время перестройки Меньшов потихоньку выкрал этот приз. Многими фильм был принят скептически. Были суждения о том, что это империалистические происки, потому что фильм ужасный. Но мы много ездили с ним по миру, везде его принимали с большим интересом. Владимир Меньшов – талантливейший человек: играючи, весело мы сняли прекрасный фильм. Причем я заметила: бывает, стараешься-стараешься, и никто этого не замечает. Но, например, во время последних съемок (фильм «Китайская бабушка») смотрю: Нина Русланова фонтанирует, Александр Михайлов «поддает». Понимаю, что я их не переиграю, и работаю спокойно. В результате получила приз за лучшую роль второго плана!

Анна Школьная