Это была самая странная свадьба, которую когда-либо видели обитатели областного геронтологического центра. Жениха и невесту на инвалидных колясках венчал монах. Оба они – и Вениамин Семенов, и Любовь Грязнова – пожертвовали лучшим, что у них было, ради благополучия других людей. Вениамин стал инвалидом, спасая детей. Люба, обреченная на болезнь с рождения, никогда не унывала, помогая другим.

Надежды нет

– Я заболела полиартритом в пять лет, – рассказывает Любовь Грязнова. – С детства знала, что болезнь неизлечимая, и надежды у меня нет. Поэтому старалась сделать все, чтобы окружающие не тяготились мной. В селе была первой певуньей, голос у меня звонкий, детский, даже сейчас…

В начале пятидесятых жили бедно, нищих много было.

– Пришли к нам однажды в ноябре мать с дочкой, – вспоминает Люба. – Погорельцы, отец на войне погиб, помочь им некому. Девочка так мерзла! Мама накормила их и отдала мое лучшее платье – голубое, с ромашками и белым воротничком. Я так мечтала надеть его на Новый год, но мама сказала:

– Представь, как будет радоваться та девочка! Ей это платье нужнее, чем тебе.

Так с детства Люба привыкала к тому, что надо жертвовать собой ради того, чтобы ближнему жилось хорошо. Хотя болезнь, казалось бы, наоборот, позволяла ей требовать от окружающих больше внимания и ласки. Люба так не считала. И помогала маме, стараясь сделать хоть что-то полезное. Руки, скрюченные страшной болезнью, слушались с трудом. Превозмогая боль, она шутила, смеялась.

– Мама всегда говорила, что жизнь – это радость, – вспоминает она. – Неприятности, мелкие или крупные, будут всегда. Но рано или поздно они заканчиваются…

Когда ей исполнилось 13 лет, неожиданно умерла мама. Сгорела от рака в считанные дни. Умирая, строго-настрого приказала четырем дочерям не плакать.

– Все будет хорошо, – шептала она. – Все рано или поздно будет хорошо…

Умерла с улыбкой на губах. На похоронах Люба не смогла сдержать обещание. Расплакалась, да и кто не расплакался бы?..

Бухгалтер

Она уехала в другой город в Рязанскую область учиться на бухгалтера. Люба всегда поддерживала отношения со старшими сестрами. Отец у них погиб на войне, и после смерти мамы девчонки дали клятву не бросать друг дружку никогда и ни за что. Старшая Капитолина родилась в начале войны – в 1941 году. В 1944 появилась на свет средняя, Галинка. В 1947 – Татьяна. И четыре года спустя, 28 сентября 1951 года, – младшая Люба. Они переписывались, отсылая письма по два-три раза в неделю.

– Всякую ерунду писали, – улыбается она. – Как день прошел, что на улице видела, какое платье пошила… Интересно, такое ощущение, что сестры рядом. И вроде как хорошо, не одиноко.

В Ульяновск она приехала в 1979 году, проходила в Заволжском интернате практику. Главный бухгалтер Владимир Иванович Кисель предложил ей остаться там насовсем, но она сказала, что подумает. У Любы к тому времени уже был муж и переезжать на другое место она не захотела.

– Мои подруги, здоровые и красивые, всегда ныли, что останутся старыми девами, что на них никто не смотрит, а я (только не подумайте, что хвастаюсь) всегда бегала от женихов. Я считаю, что не имею права связывать кого-то обязательствами, что свой крест должна нести сама. У меня и работы было много, мне не до замужества. Я работала в Кирове, откуда я родом, потом перевелась на работу в Уржумский детский дом. Работала в психоневрологическом интернате.

Замуж ей выйти все же пришлось. Правда, муж вскоре умер. Тогда-то Люба и вспомнила о приглашении переехать в Ульяновск. Родственники мужа были отсюда родом.

– Я приехала в тот же самый интернат, где проходила практику, – вспоминает она. – Сначала работала в бухгалтерии, была массовиком-затейником. Я ведь и сценарии пишу, и стихи, и песни пою… Так получилось, что люди постоянно ко мне шли. Одни на жизнь поплакаться, другие чай-сахар спросить, третьи песню списать. Так я и познакомилась с Вениамином. Он пришел за программой передач. В тот же вечер мы разговорились с ним, и выяснилось, что судьбы у нас с ним, хоть и разные, но как-то очень похожие…

“Венечка, красавчик”

– Красавчик у тебя сын, – говорили матери Вениамина соседки. – Вырастет – девки наплачутся…

Парень и правда был чудо как хорош: темные внимательные глаза, черные волосы, улыбка добрая, детская, открытая.

Когда старший брат ушел в армию, Вениамину дали отсрочку, оставили со старенькой мамой. Он устроился на работу водителем. Жизнь, даже деревенская, казалась ему простой и ясной.

– Вот придет брат из армии, – говорил он, – я пойду. Потом вернусь, на агронома выучусь, женюсь…

Опасно тешить себя мечтами. Жизнь, уже почти выстроенная, переломилась за один миг.

…Разбрызгивая мартовскую грязь, по дороге неслась вереница грузовиков. С шоссе караван свернул на проселочную дорогу, а там мостик через овраг – и до элеватора рукой подать. Вениамин вел машину, рассеянно напевая. Мысли в голове катились самые мирные и ленивые: весна в этом году ранняя, на обед скоро, сельскую дорогу все никак не подправят, одни ухабы да кочки. Въехав на мостик, он стал внимательней смотреть на дорогу. Под мостом не речка, овраг, но высота нешуточная, а на дороге весенняя хлябь. И вдруг…

Со склона оврага, волоча по талому снегу цветные саночки, на мост вылезали два малыша. Увидев мчащийся грузовик, оба застыли столбом. Схватившись за руки, раскрыли рты, чтобы зареветь от испуга. Даже спустя несколько лет, Вениамин помнит эти жуткие секунды так ясно, что по спине пробегает холод. Все случилось за миг. Но в тот момент ему казалось, что время неимоверно растянулось, и он так и будет лететь навстречу детям, пока не решит, что делать: спасать их или спасаться самому. Он выбрал первое.

Мальчишки так и не поняли, почему мчащийся на них грузовик вдруг резко вильнул и, разорвав металлическое заграждение, рухнул в овраг. Они видели, как кабина водителя открылась, и человеческая фигурка, неловко взмахнув руками, попыталась отпрыгнуть…

Он не успел. Парой секунд раньше – и Вениамин приземлился бы в рыхлый сугроб, а не на заграждение. Он ударился спиной и от боли потерял сознание. Очнулся в больнице.

Ходить не будет

Его подобрали товарищи, чьи машины шли вслед за ним. Позвоночник был поврежден, и врачи отводили глаза, когда рыдающая мать спрашивала:

– Что с Венечкой? Что с ним? Он будет ходить?

Жесткие доски, неподвижность, жалостливые взгляды молоденьких медсестер и страшное чувство одиночества – вот что он чувствовал в первые дни. Чтобы отвлечь себя от тяжких мыслей, Вениамин думал про спасенных малышей. Про рыдающих от страха, благодарности и еще Бог знает от каких чувств родителей. Одному карапузу было шесть лет, второй был на полгода старше. На овраг пошли тайком от родных, хотели покататься на санках, пока не растаял снег. Если бы они погибли в тот день, нашли бы их не скоро.

Старший брат вернулся из армии до срока. Работа по дому, мама, сестренка и брат, которого нужно было вытаскивать из инвалидного кресла. Первое время он сам выносил Вениамина на руках в сад, умывал, кормил… Вениамин стеснялся и оттого прилагал нечеловеческие усилия, чтобы снова встать на ноги. Сначала передвигался с помощью старшего брата, потом на костылях, потом с палочкой. Потихоньку-потихоньку он научился ходить, потом поступил на курсы киномехаников. Это было золотое время. Передвижной клуб-вагон, к которому его прикрепили после окончания курсов, разъезжал по отдаленным селам. Босоногие деревенские мальчишки мчались по улицам с веселым гиканьем:

– Кино привезли, кино…

Вениамин часто приезжал домой, помогал по хозяйству, хотя поднимать тяжести ему было противопоказано. Каждый раз он отговаривался тем, что не хочет быть иждивенцем. Он должен помогать, чем может.

– Хватит, пожертвовал собой уже один раз, – сердито одергивал его брат. – Чуть калекой не остался.

Однажды, спасая от грозы стог сена, Вениамин почувствовал, как в спине что-то хрустнуло. Он опустил вилы, схватился за поясницу. Снова начались осложнения. Сначала он ходил с палочкой, потом с костылями. Потом врачи стали поговаривать о том, что Вениамин вскоре потеряет возможность передвигаться.

– На инвалидную коляску? – спросил он.

– Боюсь, что так, – сказал доктор. – Но какое-то время у вас еще есть.

Он уехал в Пензу учиться на часовщика. Знал, что пока еще может передвигаться, должен что-то сделать, чтобы зарабатывать себе на хлеб в будущем. В Пензе ему нравилось, после курсов его брали на завод, начальство обещало квартиру на первом этаже. Но приехала сестра и, расплакавшись, сказала, что дома некому помочь по хозяйству. Он колебался, мучительно взвешивая, стоит ли бросать хорошее место и снова жертвовать собой. Решил, что стоит. Купил билет и вернулся в родную деревню.

Свадьба

Когда дети подросли, а хозяйство более или менее наладилось, Вениамин решил переехать в дом-интернат. Он считал, что так проще – и для него, и для всех. С людьми общался мало. Тоска от того, что свою жизнь он по частям раздарил другим людям, съедала его. Когда встретил Любу, то понял, что этот человек никогда не сомневался в себе. Сначала они долго разговаривали, гуляли по парку, делились наболевшим. Потом решили жить вместе.

Свадьбу играли в доме-интернате. Венчал их отец Александр из Комаровского монастыря.

– Мы действительно счастливы, – говорит Люба. – Много времени проводим вместе, читаем, гуляем, разговариваем. Теперь я точно знаю, что моя мама права. Неприятности рано или поздно заканчиваются. И после заката всегда наступает рассвет.