Письмецо, присланное жителем поселка Новочемшанск Яковом Гордеевым, было категорично-наступательным: «Вы все время пишете о том, что не за горами то время, когда Россия возродиться, власть станет заботиться о народе, и все у нас пойдет распрекрасно. А я в это не верю, ибо наблюдаю уже несколько лет полное бездействие и равнодушие начальства. Ничего она, власть, для народа, то есть таких, как я, делать хорошего не будет. И только от ее бездействия все наши беды и страдания. Будь власть другая – все пошло бы иначе…»

1. КУДА ВЛАСТЬ СМОТРИТ?

Крик души человека, сильно уставшего от бездействия властей… Так думалось мне, когда ехал я в дальний конец Новомалыклинского района, где и имеет место быть поселок Новочемшанск. Перед поездкой поизучал я крупномасштабную карту. География рисовала картину прелестную: кругом леса, меж них извивается небольшая река, на берегу ее уютно притулился населенный пункт, обозначенный аббревиатурой «р.п.», то есть рабочий поселок. И представлялось мне, как живут-бедствуют в том дивном краю чистые душой и помыслами люди, как мечтают они о лучшей доле, как рвутся к жизни состоятельной, честной, трудовой… Но власть – ах, эта вечно виноватая власть! – мешает им осуществить благородные помыслы и устремления.

Действительность оказалась несколько иной.

Уже сама аббревиатура, обозначающая на карте рабочий поселок, стала как бы злой насмешкой над жителями Новочеремшанска, ибо большинство из них здесь – безработные. Некогда в советские времена для каких-то государственных нужд здесь был построен химкомбинат «Дубитель», что-то производивший и куда-то отправлявший. Затем это дубильное (или как здесь острят: дебильное) производство тихо свернули. Ныне треть населения – пенсионеры, их худо-бедно содержит государство. А остальные?

– А кто как, – отвечают в поселковой администрации. – Сады-

огороды у каждой семьи. Кур держат, кроликов, коров. Лошадей

многие завели. Филиал Димитровградского автоагрегатного завода существует там человек двести трудится Правда, зарплата небольшая – да и та с задержками…

Конечно, многим сейчас нелегко…

– А вы, вы куда смотрите? – взрывается тут Яков Гордеев, мой

сопроводитель по Новочемшанску. – Вы же власть, вы обязаны помогать людям! А вы законопослушных граждан на произвол судьбы бросаете!

– Это тебя, что ли? – почему-то вдруг возмущается поселковое

начальство – И ты, что ли, у нас законопослушный?

И уже обращаясь ко мне:

– Вы хоть знаете, как и чем промышляет ваш жалобщик? У него к власти, видите ли, претензии! А сколько у нее к гражданину Гордееву было, слыхали?

Не слыхал. А вот теперь слышу – и открывается мне гражданин Гордеев совсем с другой стороны.

Однако, прежде чем обрисовать образ жизни и, так сказать, нравственно-бытовой облик Якова Николаевича, отвлекусь на тему; куда же все-таки власть в Новочемшанске смотрит?

Известно: козлов отпущения ищут всегда там, где хотят их найти. Утверждения Гордеева, что именно – и только! – местная власть повинна в его (и его односельчан) бедах, сомнительны.

Да, факты, о которых он писал (безработица, неблагоустроенность поселка, хулиганство, воровство), как говорят, «имеют место быть». Но… как бы это, выразиться? Все претензии, адресованы к властям – а вот к самому себе, и прочим жителям Новочемшанска – нет, этого не наблюдается…

Я пытался отделить мух от котлет. Главная беда поселковых властей? Бедность! Все отчисления от налогов забирают районный и областной центры. На местные нужды кое-что кое-когда выделяет районная власть. Поселковые «начальники» и рады бы для населения хоть что-то сделать, но как? Существующая система распределения налоговых сборов сориентирована, прежде всего, на удовлетворения нужд: а) государственных; б) областных; в) районных. И лишь на последнем месте – нужды поселка, его жителей. Крутись, как можешь, местная власть! Крутись! Кланяется в ножки, лебезит, выпрашивает. Крута для нее лестница, ведущая к выколачиванию благ для своего населения! Да и о каких благах идет речь?

– Водоразборную колонку починить, штакетник для школьной ограды выпросить, ремонт магазина произвести, – перечисляет глава новочемшанской администрации. – Да, вот еще – крышу в медпункте надо перекрыть, течет…

«Флаг над сельсоветом» есть, печать для справок имеется. Но судьба народного благосостояния решается в кабинетах отнюдь не местных властей. Все финансовые затраты поселковой власти (а это лишь – латание дыр) надо в начале каждого календарного года защитить (а проще говоря: отстоять, выпросить) у районной администрации. А у той своих «дыр» не перечесть…

Ну, и о самой главной беде поселка – безработице. Разве есть у местной администрации (да и у районной тоже) возможность создавать рабочие места, организовать новые производства? Никаких! Да и раньше не могла. Ведь и существовавший комбинат «Дубитель», и прочие мелкие производства (скажем, филиал автоагрегатного завода) – были созданы решениями и на деньги государственных органов. Так что, надеяться местному люду, кроме как на себя, не на кого.

Но надежда на свои силы, вера в себя – это ведь тоже неплохо, а? И как эта надежда реализуется?

2. БУДНИ «ХОРОШИХ» ЛЮДЕЙ

На пыльной площади стоял ветхий ментовский уазик, набитый задержанными. Допрос шел по-домашнему:

-Так, говоришь, с друзьями сидел до трех ночи? Да тебя тетя Зоя у магазина на мотоцикле в это время видела! А магазин обокрали…

Разговорились. Блюститель порядка, сплевывая семечки, с тоской в голосе:

– Второй грабеж за день. Магазин за магазином. Такие дела…

Новочемшанекие «дела» ставят в тупик любого. Мне рассказали: «квалификация» и массовость воровского промысла совершенствуются, растут с каждым годом. Цветной металл извлечен и реализован в округе «до основания». «Умыкание» коров с окружных полей отлажено идеально. По сговору с лесниками (и без сговора с оными) стремительно вырезается строевой лес. Принцип «все вокруг мое» стал основополагающим, загребущие руки дотянулись до всего. Любой новочемшанец, доросший до четырнадцати лет. блестяще освоил приемы и методы умыкания «матценностей», знает в какое время суток лучше воровать сено и дрова, когда и где и как стибрить толику угля, как незаметно и средь бела дня доставить домой украденное. Железная двухсотлитровая бочка, вертикально, стоящая на колесах – местное изобретение, уникальная тара для перевозки любой «шабашки» -кирпича, картошки, фуража, рейки. Бруса маломерного, живой рыбы и еще много чего.

Старшой милицейского наряда, как о чем-то неизбывно-привычном:

– Школа «прихватиэации» становится всеобщей. В нее втягиваются все. Поголовно.

Осторожно справляюсь:

– Ну, а вы-то, представители власти? Ведете борьбу, искореняете?

Мой вопрос почему-то вызывает смешок. Лишь позднее я пойму причину веселья служивых. «Жертвы» закона и их «ловцы» знают друг друга с детства. Живут на соседних улицах, учились в одной школе. Теперь одни систематически воруют зерно, срезают провода, взламывают магазины. Другие же, зная наперед всех своих «клиентов» в лицо, задерживают, составляют протоколы, ну, и так далее. Этот перманентный вялотекущий процесс на криминогенную ситуацию практически не влияет.

Единственная парикмахерская в поселке закрылась – нет клиентов. «Постригаются» как в допетровские времена: горшок на голову – и ножницы по кругу…

– Да какая тайна! – чертыхнулась моя «хозяйка» Светлана

Степановна Козина (я у нее квартировал за неимением гостиницы). –

Воруют все и все – это вам известно. А еще – браконьерствуют.

Поезжайте-ка на Чемшан, увидите…

3. МЕРТВАЯ РЕКА

Быстрое течение несло лодку мимо песчаных пляжей. Утки пролетали прямо перед носом. Очарование малых рек России – беспредельно. Чемшанка была чиста, быстра, уютна.

Но очарование исчезало по мере движения. Первым браконьером оказался темнокожий рыбак, который тянул сеть из реки. Появление в глуши иноземца прояснилось так: некая девица уехала отсюда в поисках заработка в столицу. Нашла там свою черную половину Теперь они в гостях у родителей. Африканец – супруг целыми днями пропадает на реке. Конечно, не ливийская рыбалка, но все равно занятие родное.

Изгиб за изгибом, петляла река. И вот пошли многочисленные орудия «охоты»: торчащие из воды «экраны» и сетки-вертушки. Становилось ясно: хозяйничают на реке, владеют ею браконьеры. Спутник из местных пояснил:

– По весне вся река разбивается на отрезки. Каждой семье – свой. Рыба идет на нерест всего несколько дней. Преодолевая стремительное течение, продвигаясь вверх по реке, ищет наименьшее сопротивление. Там ее, беременную, и ловят почти голыми руками. До ста килограммов добывают.

Очередной поворот. Над водой возвышалась браконьерская засада. Сооружение впечатляло. С одного берега на другой тянулся мощный стальной трос, служивший каркасом для плотной изгороди, перегородившей русло до самого дна. Посередине зияло отверстие полтора метра шириной. Над ним возвышалась крепко сколоченная площадка. На ней никого не было. Но заношенная телогрейка, черпак для воды, хлеб в пакете, говорили о присутствии человека. Водный поток, бурливший в этом «окне», надежно фильтровался через сеть. Шансов проскочить ее у рыбы было мало.

Подобные «гидротехнические постройки» стали встречаться почти на каждом километре.

Вот очередная «загородка» пропустила нашу лодку в «лазейку». Рыбак был не один. Рядом с ним с трясущимися от похмелья руками суетилась местная бомжиха. Оперативная связь с ближайшим винным магазином работала безотказно: по воде – утлой лодочкой, по суше – велосипедом, Рыба поставлялась только первой свежести, так как «жажда» не позволяла копить килограммы.

По словам местных жителей, подобные «плотины» строят на весь сезон три-четыре семьи. Соответственно, дежурят.

– Последние две весны рыбы почти нет, хватает лишь поесть. Да вот на бутылку…

Но откуда быть рыбе? За время сплава я насчитал двадцать одну плотину (на тридцать километров). Река была пустой, мертвой. Такой ее сделали не власть, не безответственные хозяйственники. Сгубили некогда живокипящую реку, сделали ее мертвой, безжизненной водой те, кого мы сочувственно называем: простые люди. И считаем они, эти насельники (и владельцы) земель и вод наших априори, заведомо и добры, и честны, и гуманны… И уж, конечно, мудры.

Мертвая речка это категорически опровергла.

Кто кому должен? Вопрос вопросов: взаимоотношения власти и населения. Кто они – заинтересованные партнеры, вместе работающие над улучшением жизни, или начальствующие и подчиненные? Местная власть – она родилась, опираясь на желания и устремления граждан, или это просто инстанция, бдящая и контролирующая?

4. ЧТО ВПЕРЕДИ?

Итак; местная власть хлопочет и пытается доступными ей способами и средствами «латать дыры» Здешние хозяйственники откликаются на ее просьбы и «отстегивают» по возможности для нужд населения.

А само население, так называемые «рядовые граждане»? Они как – поддерживают усилия власти, помогают ей, озабочены ли общими проблемами, инициативны ли и деятельны?

О, да! Но инициатива наших граждан ~ как уже ясно из рассказанного – какая-то странноватая. Прихватить то, что плохо лежит; подтибрить что-то чужое, посуетиться насчет выпивки, часами точить лясы возле бутылки… И неустанно ныть и стонать, писать жалобы, ходить по инстанциям, клянчить то газ, то асфальт, то воду…

Тут все молодцы. И энергии – выше крыши, и настойчивость, и напор. Провода электролиний срезать; сруб на баню потихоньку из окрестных лесов сообразить; на реке сеть бросить ~ это, пожалуйста! А вот колодец на своей улице вычистить и в порядке содержать – это ни-ни! Странно: веками живут, родятся и умирают на одной и той же улице, а потихоньку, из года в год возить и засыпать ее щебнем или гравием, битым камнем – и в голову не приходит! Никому! Завалить колдобину сообща – куда там! Лучше будут тонуть по … скажем, колени, в грязи, но ведь и пальцем никто не пошевельнет! В лучшем-худшем случае станут валить на улицу (свою улицу!) всякую гадость,,.

Народная инициатива, устремленность граждан, их влечение к жизни, опрятной и достойной, могут свершить многое – это доказывает как зарубежный, так и наш, российский опыт. Достаточно вспомнить деятельность и свершения земства. Да какое там земство, ныне позабытое! Еще свежи в моей памяти примеры того, как жители послевоенных деревень сообща строили мосты, дежурили по ночам на улицах, озеленяли родные деревни. А ныне въезжаешь в тот же Новочемшанск – боже! Кучи мусора, разбитая колея, кривые заборы. А в домах – газ, цветные телевизоры, холодильники, ковры и прочие приметы цивилизаций. Нонсенс!

И, насмотревшись «Санта Барбары» и увидев наутро свороченную ночью пьяным трактористом водоразборную колонку, наш милый обыватель пишет в газету или журнал возмущенно: «А куда смотрит власть?»

И еще несколько соображений «на тему».

Начиная поворот от плановой экономики к частной собственности, свободному предпринимательству и рыночным отношениям, российские лидеры, надо полагать, рассчитывали на то, что быстро двинут вперед инициативу, энергию, напористость населения страны. Ну, как же: сняты все ограничения – ищи, старайся, заводи свое дело, торгуй, богатей!

Случилось же, как известно, нечто иное. Ну, в Москве и прочих крупных промышленных центрах еще что-то затевают, предпринимают, меняют. Правда, не совсем удачно, совсем не быстро и пока еще без ощутимого блага для наемных работников, коих в стране большинство. Но вот в таких городках и поселках, как Новочемшанск, – полный штиль. Никакого движения. Или точнее – тупик.

Напомним еще раз: здесь более половины населения – безработные. Еще напомним: все они – «учащиеся». Учатся воровать. Лес, рыбу, скот, картошку с огородов…

Браконьерство стало не второй, а основной профессией. Но вот встает вопрос: когда иссякнет все вышеперечисленное – что тогда?

Еще вопрос: почему за целое десятилетие реформ в Новочемшанске не возникло ни одного рожденного инициативой самих новочемшанцев производства?

Нет, извиняемся, одно появилось. Это небольшая авторемонтная мастерская. Но и ту открыл приезжий человек – предприниматель из Самары.

А новочемшанцы чего-то ждут. На что-то уповают. И это именно их упования и надежды отражаются в сетованиях местного жителя Якова Гордеева.

Кстати, о нем. В поселковой администрации, как выяснилось, не зря так ухмылялись, слушая его попреки в свой адрес. Нет, не относится местный «правдоискатель» к категории честных и трудолюбивых граждан, желающих своим трудом обрести достойную жизнь. И в браконьерстве, оказывается, был уличен, и на «прихватизации» зерна на поле соседнего сельхозкооператива его засекли, и на самовольной порубке в лесхозе застукали…

«Свет мой зеркальце, скажи – Да всю правду доложи…»

А горькая правда во взаимоотношениях «гражданин – бытие – власть» здесь, в Новочемшанске, такова. Первое: люди, привыкшие к тому, что за них все и всегда решали враз, стать деятельными и деловитыми не могут. Они все так же (как и раньше) что-то ждут от властей. И не получив, начинают власть хулить и обличать. И – не лезть из кожи, работая, скажем, на земле. Или какое-нибудь ремесло осваивая. Нет. Они воровать, прихватывать, браконьерничать норовят. Складывать состояние по копейке? Экономить, жить по хоть и небогатым, но честно заработанным средствам? Это не пойдет! «Пойдет!» другое, то есть совсем иной образ жизни

Второе. Беды власти – это продолжение наших общих бед. Она такая потому, что не может быть другой, пока ее опорой не станет гражданин созидающий (а не ворующий). Именно тогда власть станет дееспособной, уважаемой и – возможно – даже не всегда и во всем виноватой. Но, думаю, это случится еще не завтра

И последнее. Как быть с народом, осевшим некогда по нужде государства в небольших городках, в рабочих поселках типа Новочемшанска? Их в стране – тысячи. И проблемы почти везде одинаковы: нет работы, нет перспектив. Идет массовая люмпенизация. Людям, как бы зависшим в пустоте, куда податься? Чем кормиться? Чем заняться?

Выпускники «школ прихватизации», ныне действующих в любом поселке типа Новочемшанека, еще зададут задачки. И обществу, и государству, и каждому из нас. Ибо – привыкший воровать работать не будет.