Симбирянка Лариса Груздева совершила жестокое убийство, нанеся своей жертве более ста (!) ударов ножом. Через два месяца добровольно явилась в милицию, состоялся суд. И определил наказание… год условно – несмотря на то, что убитый был ее родным братом, инвалидом, без обеих ног! Ошибка правосудия? Отнюдь. Ведь еще Шерлок Холмс сказал, что иногда преступник вызывает гораздо большее сострадание, чем его жертва…

Начало

В тот августовский день тринадцатилетняя Кристина Груздева вернулась домой рано. Мать была на работе, дедушка тоже куда-то вышел. Дома оставался только ее дядя, Павел Стуколов. Девочка пошла на кухню, встала к раковине – помыть посуду. За шумом воды не расслышала приближающихся шагов. Опомнилась только, когда чья-то рука скользнула ей под юбку. Кристина резко обернулась. Перед ней, мерзко ухмыляясь и поигрывая ножом, стоял ее дядя. От него резко пахло спиртным.

– Ты у нас совсем взрослая стала, – протянул он. – А ну, пойдем со мной, пойдем-пойдем…

Девочка отшатнулась, попыталась проскользнуть мимо, но мужчина загораживал ей проход. Стуколов ухватил ее за плечо.

– Но-но, не рыпайся! Это вот видишь? – он поднес нож к лицу дрожащей от страха Кристины. – Пошли, говорю, а то…

Когда ужас закончился, Павел пригрозил всхлипывающей племяннице:

– И не вздумай рот раскрывать, поняла? Узнаю, что матери вякнула, – убью. Ты меня знаешь…

Инвалид-монстр

Жизнь не была особо благосклонной к Ларисе Груздевой – к своим тридцати с небольшим она имела за плечами неудачный брак, двух малолетних детей, которых она поднимала, крутясь с утра до ночи продавцом на рынке, и довольно-таки сильно пьющего отца. Но со всем этим еще можно было кое-как смириться.

Настоящим кошмаром семьи был ее родной брат, проживавший в одной квартире с ними. Павел Стуколов в детстве попал под поезд и лишился обеих ног. Свободно ходил на протезах, по квартире передвигался без них. Был инвалидом второй группы, не работал, жил на пенсию. Травма ли повлияла на психику Павла, или это было предопределено генетически, но только его боялись в семье все. Он пил – сильно и постоянно, был очень агрессивен, в приступах злобы кидался на Ларису и отца с ножом, топором – что под руку попадет. Обматерить сестру или племянников для него не стоило ничего. За полгода до произошедшего он так сильно поранил своему отцу ногу ножом, что Владимира Стуколова положили в больницу.

За 38 лет жизни Павел неоднократно находился на лечении в психиатрической больнице имени Карамзина, и в это время семья отдыхала. Но его выписывали, и все начиналось заново.

Слезы дочери

Где-то в конце лета Лариса стала замечать, что с ее старшей дочкой Кристиной что-то не так. Девочка казалась замкнутой, неразговорчивой, несколько раз Лариса заставала ее в слезах. Женщина давно собиралась поговорить с дочкой, но была постоянно занята – ведь она одна была в семье работающим человеком. Еще она подметила, что Кристина будто сжималась, когда в комнату входил ее дядя, но это-то не показалось Ларисе странным – Павла в их семье боялись все. Лето кончилось, начался и почти прошел сентябрь. 21 числа Стуколову принесли очередную пенсию. Это событие автоматически означало сильную пьянку и почти автоматически – скандал. Но в этот раз ситуация разрешилась гораздо более страшным образом…

Страшное признание

К вечеру Павел напился, как говорится, до нужной кондиции. Вышел из своей комнаты в зал, где Лариса с Кристиной смотрели телевизор. Сын Ларисы, восьмилетний Саша, уже спал.

– Эй ты, шалава! – обратился он к испуганно вздрогнувшей Кристине. – А ну вали отсюда, дрянь! Шлюха малолетняя!

– Павел, опомнись, что ты говоришь! – попыталась образумить его Лариса.

– Да пошла ты! – отмахнулся он и продолжал орать на побледневшую девочку так, что у него буквально слюна изо рта брызгала, успокоить его не удавалось. Дошел до того, что обозвал ребенка животным и сказал, что он ее сейчас “мочу пить заставит”. Лариса посмотрела в помертвевшее лицо дочери, и в голове у нее зашевелилась ужасная догадка. Она встала и быстро вывела дочь в другую комнату. Стуколов еще немного покричал, потом затих.

Лариса долго уговаривала Кристину рассказать ей все. Почти час девочка только мотала головой и тихо плакала. Но, наконец, едва слышно произнесла:

– Он изнасиловал меня, еще в августе. Сказал, что если я сопротивляться буду, он меня прирежет. А после пообещал убить, если я кому-нибудь расскажу. Я так его боялась, мама…

“Я была как во сне…”

Услышав страшное признание, Лариса почувствовала себя так, как будто бы попала в кошмарный сон. “У меня возникло желание разорвать его на куски!” – скажет она потом на суде. Она встала и пошла в комнату, где лежал Павел. При ее появлении он открыл глаза.

– Ты что ж это с Кристей сделал, подонок?! – выкрикнула женщина, почти не владея собой. – Ей ведь тринадцать лет всего!

– А пошла ты на … – традиционно ответил Стуколов.

Лариса увидела нож-“бабочку”, лежащий рядом на табурете. Пожалуй, это было последнее осознанное ею воспоминание. Потом все подернулось туманом, женщина действовала как во сне. Она не помнит, сколько раз ударила подонка, изнасиловавшего собственную племянницу. Когда пришла в себя, Павел лежал рядом с диваном в луже крови. Все было кончено.

Колодец

Лариса встала, заглянула в другую комнату. Ее сын спал, Кристина, утомленная переживаниями, тоже заснула. Женщина пошла в спальню к отцу. Кое-как растолкала Владимира и сказала ему, что убила Павла, за то что он изнасиловал ее дочь. Когда потрясение от страшного известия прошло, Владимир сказал:

– Труп-то спрятать надо. Посадят ведь тебя, дочка, – на кого дети останутся?

Дочь с отцом прошли в зал и завернули тело Павла в простыню, а потом затолкали в мешок из-под картошки. Вышли на улицу. Идти было трудно – Стуколов-старший накануне тоже изрядно “принял на грудь”. Поняв, что до Свияги, как сначала планировали, они доберутся не скоро, Лариса вспомнила о канализационных люках. И вскоре услышала шум воды. Дочь с отцом подтащили мешок к люку и сбросили туда свою страшную ношу. Потом вернулись домой, Лариса немного посидела на кухне, чтобы прийти в себя, а потом отправилась в зал замывать кровавую лужу.

Муки совести

Но совесть не дала молодой женщине скрыть совершенное убийство. Она устала вздрагивать от каждого звонка в дверь и обмирать при виде встреченного на улице милиционера. Через два месяца она добровольно пришла в милицию и все рассказала. Тело к тому времени так и не нашли.

Труп Павла Стуколова обнаружили в том колодце, который указала Лариса. Была обязательная в таких случаях экспертиза, женщину признали вменяемой. Но специалисты пришли к выводу, что она действовала в состоянии, как дословно записано в протоколе, “внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного противоправными и аморальными действиями потерпевшего”. Короче говоря – аффекта. Судьи учли все – отвратительный поступок покойного, являющийся к тому же уголовно наказуемым преступлением; наличие двух малолетних детей, явку с повинной, раскаяние, состояние аффекта. И сочли возможным назначить необычайно мягкий для такого преступления приговор – год, причем условно. Когда приговор был оглашен, Лариса разрыдалась и прошептала:

– Господи, наконец-то весь этот кошмар закончился…

Материалы предоставлены Засвияжским судом. Имена и фамилии действующих лиц изменены по этическим соображениям.