Когда Николай сознался в убийстве матери в первый раз, ему не поверили. Он вернулся домой, но каждую ночь ему снилась мама, которая спрашивала: «Что же ты сделал, сыночек?» Не выдержав мук совести, он явился с повинной во второй раз.

Предыстория

16 июля 1994 года порог Ленинского РУВД переступил мужчина — оборванный, с растрепанными волосами, безумными глазами и бессвязной речью. Николай Семченко (имя изменено — Авт.) что-то кричал, жестикулировал. Не сразу дежурному удалось понять, что мужчина… признается в убийстве собственной матери. Он просил то снисхождения, то расстрела, то начинал плакать, что «остался сироткой». Мужчина был так взбудоражен, что даже не смог толком назвать свой адрес, и сотрудники милиции отправили его восвояси, наметанным взглядом определив, что посетитель невменяем. Вполне возможно, что человек с явными признаками помешательства мог оказаться безобидным болтуном. Но стражи порядка не учли одного: мужчина действительно мог убить свою мать.

По одной из версий следствия в тот день ошарашенный убийца вернулся домой и долго ходил вокруг, боясь зайти в комнаты. Потом пересилил себя, взял лопату и выкопал в дальнем углу сада за сараем могилу. Сколотить гроб он не смог, поэтому просто засыпал тело землей и, попрощавшись, пошел прибираться в доме.

Следующие десять лет он жил отшельником: получал пенсию по инвалидности, с родней и соседями не общался. Сбегав с утра в магазин, на целый день запирался в доме или шел в сад — сидеть рядом с могилой матери. Людей он сторонился еще по одной причине: каждую ночь мать являлась ему во сне, укоряя: «Что же ты сделал, сыночек?» И Николай, окончательно поверивший в реальность призрака, начал опасаться, как бы она не явилась кому-то из соседей и не рассказала про него. Каждую ночь он обещал, что утром пойдет в милицию и сознается в преступлении. Но на следующий день на него нападал такой страх, что он, по его словам, «не мог сделать и шагу».

Соседи ничего

не знали

Покосившийся домик на улице Тараса Шевченко, кривой забор, запущенный сад с сараем, за которым нашла свое пристанище ни в чем не повинная женщина. Соседи рассказывают, что Николай все это время жил одиночкой, соседей сторонился, в гости никого не водил и сам надолго не отлучался. Завидев знакомых, с которыми когда-то общалась его мама, перебегал на другую сторону улицы, откуда доносилось его бормотание. Никому не пришло в голову спросить, куда уехала 65-летняя пенсионерка. Почтальон, сделав несколько попыток заговорить с сыном, поняла, что женщина куда-то уехала — то ли в Тольятти к новому мужу, то ли к сестре в деревню. Пенсию больше не носили: по документам 65-летняя ульяновская пенсионерка Елизавета Петровна Семченко проходила как без вести пропавшая.

— Они странные очень, — рассказывает их соседка Татьяна Конюшова. — Жили сами по себе, ни с кем даже не здоровались. Мать его тоже из дома редко выходила. Иногда мы слышали, как они в доме скандалили. Она ему что-то скрипучим голосом говорила, а Колька кричал, по двору бегал, кирпичами в забор кидался. В гости к ним никто не ходил, из родственников — только сестра Николая. У Елизаветы было двое детей, муж очень положительный — на двадцать лет ее старше. Только когда муж умер, все изменилось. Коля приворовывать начал, однажды его поймали, и он загремел на зону. Потом вернулся — снова сел. Я говорила соседям, что сыном Елизавету Бог наказал. Я даже жалела ее сначала, а потом как-то забыла: живут себе и живут. В гости мы к ним не ходили. Зачем они нам?

Спустя год, Николай попал на зону снова — на этот раз за убийство зятя, который доводил его сестру. После колонии строгого режима у него начались проблемы с психикой. Николай стал раздражительным, его мучили видения, в которых покойная мать просила перенести ее останки в освященную землю. Чтобы избавиться от вины, он отправился сознаваться в преступлении во второй раз — в прокуратуру Ленинского района. И на этот раз он выглядел настолько убедительно, что следственно-оперативная группа выехала по указанному адресу немедленно.

Что делать

следствию?

Когда эксперты-криминалисты начали свою работу, Николай неожиданно успокоился. И, присев на старые бревна, с любопытством наблюдал за происходящим. Через некоторое время были извлечены кости, явно принадлежащие женщине. И Николай еще раз подтвердил, что виновен и готов понести заслуженное наказание. Но прокуратура встала перед проблемой.

— Во-первых, у задержанного явные признаки психического расстройства, — рассказывает первый зам прокурора области Василий Зима. — А значит, по закону он не может выступать свидетелем. Вторая проблема — очень сложно идентифицировать останки. Это потребует больших затрат, а степень достоверности будет не очень высокой, хотя след от удара топором есть.

Николаю предстоит судебно-психиатрическая экспертиза. Но уже сейчас медики не сомневаются, что вердикт будет «болен». Николаю предстоит лечение в медицинском учреждении соответствующего профиля.