Сегодня мы начинаем публикацию избранных глав второго тома книги «Симбирский контекст», написанной ульяновским журналистом Андреем Безденежных и бывшим заместителем главы администрации области Дмитрием Пиорунским. Книга представляет собой собрание интервью с ульяновскими бизнесменами, управленцами, политиками, деятелями культуры и спорта.

В настоящее время готов к публикации третий том данного издания, ведется работа над четвертым. Лиц заинтересованных в «спонсировании» данного издания, а так же желающих увидеть себя на страницах книги просят звонить по телефону 44-10-47

Справка:

Дунаев Андрей Федорович. 64 года. В 1990-1993 годах – Первый заместитель министра МВД России, Министр МВД России. Ныне – крупный бизнесмен, председатель совета директоров коммерческого банка «Глобэкс». В Ульяновской области – совладелец предприятий «Ульяновсккурорт» и УЗТС. Родился в селе Алешкино Теренгульского района Ульяновской области.

– Андрей Федорович, говорят, что обычному человеку никогда не стать министром, потому что у министра тоже есть свой сын… Кем были Ваши родители – министрами?

– История моей семьи – это целая книга, но никаких высокопоставленных чиновников в ней не было. Самый примечательный человек из моего рода – отец моей матери – мой дед. Его в свое время наградили именным оружием и одним из первых орденов Красного Знамени (1924 год), а потом, как кулака, сослали на Соловки…

– Как же могли кулака именным оружием наградить?

– Мой дед участвовал в революции, награды получил за борьбу с басмачами в Средней Азии. Когда вернулся из Бухары в Алешкино, то вместе с 16 другими крестьянами организовал ТОЗ – товарищество по совместной обработке земли. Они объединили свои паи, построили мельницу, сапоговаляльную и шерсточесальную фабрику, и стали работать… Но пришел 1932 год, и всех их раскулачили одними из первых. Моего деда отправили на Соловки…

В Соловках из тысячи выживал один. Там как было: не выполнишь норму по дроблению камней – расстрел. А дед был здоровый, сильный. За смену выполнял 4 нормы! Некоторые арестанты приспособились – отдавали ему половину своей пайки, а он за это выполнял их работу. Может быть за счет этого дед и выжил…

А в это время бабушка за него боролась. Пешком отправилась к Михаилу Ивановичу Калинину. Тот, выслушав ее и проверив все, распорядился: «Героя освободить!». Освободили… Но не моего деда, а кого-то другого! Тогда же на документах не было фотографий, и его просто перепутали! В результате, он просидел в лагере еще шесть месяцев… Когда вышел, забрал семью и поехал на Урал – строить город Магнитогорск. И здесь получил орден Трудового Красного Знамени!…

– Расскажите о своей карьере в милиции.

– В 17 лет я пошел в школу милиции. После ее окончания работал следователем в Кустанае, потом начальником Теренгульского райотдела милиции, начальника Ленинского райотдела милиции Ульяновска, начальником уголовного розыска в Грозном. Затем последовало назначение заместителем министра внутренних дел Дагестана по оперативной работе. Потом стал начальником УВД Вологодской области. В 1982-м году мне было присвоено генеральское звание, я стал самым молодым генералом в Союзе.

Затем организовал и возглавил Калининградскую школу милицию. Вместе со своими курсантами ездил в Чернобыль, в Карабах, в Спитак.

– Кем Вы были в августе 1991-го года?

– Заместителем министра внутренних дел России по кадрам и народным депутатом России от Калининградской области.

Мое мнение: путч тщательно готовился, людей, преданных демократии планировалось от этих событий отстранить… Судите сами: никогда до этого времени я не ходил в длительный отпуск, и тем более летом. А тут мне внезапно выделяют путевку в Крым – в элитный санаторий МВД под Форосом. Вылететь я должен был 19 августа в 6 часов утра…

И вот, мы с женой встали, чемоданы собраны, настроение прекрасное. И тут я включаю телевизор. Там – «Лебединое озеро»… И тут я что-то заподозрил…

Звоню своему начальнику – министру МВД России Виктору Павловичу Баранникову. Он лежит в больнице. Говорит: «Я тоже что-то непонятное чувствую. Заедь на всякий случай в МВД»… Я отправляю жену в аэропорт, а сам – на работу. А в Москве уже танки…

Так получилось, что я был единственным генералом аппарата МВД России, который в тот момент остался на своем посту. Вся тяжесть принятия ответственных решений выпала на мою долю.

Как только было объявлено о путче и введены войска, я был единственным, кто подписал приказ о вводе войск с другой стороны – на защиту Ельцина и Белого дома. В непосредственном моем подчинении были только курсанты школ милиции, их то я и вызвал… Орловскую, Ивановскую, Рязанскую, Вологодскую школы МВД…

У меня сохранились шифровки, в которых министр МВД СССР Пуго пишет: «Приказываю выполнять все приказы ГКЧП!» Я не подчиняюсь и пишу в школы милиции: «Прибыть отрядом в 200 человек с вооружением в длительную командировку!» Пуго: «Один из заместителей министра МВД России подписал приказ о вводе отрядов школ МВД в Москву. Приказ отменяю. Виновные будут строжайшим образом наказаны». Я (начальникам УВД): «Оказать содействие к прибытию курсантов школ МВД в Москву!»… И так далее… В результате люди послушались не министра МВД СССР, а заместителя министра России!

В пять часов утра первой добралась до Москвы Орловская школа милиции. Навстречу ей вышли заградительные отряды. Армия окружила некоторые другие школы МВД. Мне звонят: «Нас не пускают!» Я спрашиваю: «Сколько их человек?» – «Двадцать». «А вас?» – «Двести». Я: «Разогнать и пройти!» – и вешаю трубку…

Так более тысячи курсантов с оружием прибыли на защиту демократии… Это была единственная вооруженная сила, противостоящая путчистам. И я смею думать, что только из-за того, что среди защитников Белого Дома, оказались эти вооруженные люди (а это были не просто курсанты, а лучшие – одних только чемпионов мира по стрельбе среди них было 15 человек), ГКЧП отказался от идеи его штурма, испугавшись большого кровопролития и начала гражданской войны.

– А как же история о том, что генерал Лебедь тоже перешел на защиту Белого Дома?

– Это уже было потом, почти через двое суток. Да и то, Лебедь пришел к Белому Дому далеко не с мирными намерениями. И только после того, как он увидел наших хорошо вооруженных людей и поговорил с Руцким, он отказался от первоначального плана и перешел на сторону Ельцина…

– Как я понимаю, Вы были не первым заместителем министра МВД. Были заместители по оперативной работе, по следственной работе, по охране общественного порядка… Почему именно Вы оказались на первых ролях? Остальные просто испугались?

– Да чего сейчас говорить… Остальные присматривались, выжидали. А я не стал, потому что был демократом…

…20-го августа мне позвонил Руцкой и приказал захватить во Внуково охраняемый КГБешниками самолет, подготовленный для вылета членов ГКЧП. Я с пятьюдесятью курсантами со стороны взлетной полосы на самолет внезапно нападаю и без единого выстрела его захватываю. КГБешники бегут… Через 10 минут приезжают Руцкой, Силаев, Бакатин, и вместе с моим отрядом мы летим освобождать Горбачева…

Пока летим, слышим приказы на открытой волне: «Сбить самолет!» Но, видимо, те, кто должен был «нажать на курок» так на это и не решились…

Был приказ сжечь наш самолет огнеметами, и уже после его приземления. Но мне удалось связаться с местным милицейским начальством, убедить его, что с Горбачевым все нормально, а все происходящее – антигосударственный переворот, так что и этого тоже не случилось…

На земле Руцкой с частью моего отряда поехал за Горбачевым в Форос, а я остался в аэропорту, где захватил еще один самолет – на котором прилетели Лукьянов, Тизяков, Крючков и Язов…

Мы были готовы брать резиденцию, в которой прятали Горбачева, штурмом. Но, слава Богу, что этого не случилось…

Когда привезли Горбачева, его и Крючкова (в качестве гарантии того, что ГКЧП не собьет самолет) посадили в один самолет, а Язова, Тизякова и Лукьянова в другой. По прибытии в Москву мы этих путчистов арестовали… Тайно повезли в дом отдыха работников аппарата Совета министров России. По пути машина, в которой везли Крючкова, сломалась. Он и говорит: «Даже машину не могли для нас нормальную выделить!» А я отвечаю: «Товарищ генерал, все Вы проедали, нам – милиции – только крохи оставались»…

И вы знаете, если бы в тот момент во всей Советской армии нашелся бы хоть один взвод, преданный ГКЧП, то меня, с моими 20-30 курсантами просто бы раздавили! Но таких людей не нашлось…

Но все равно, скоро всех арестованных мы, от греха подальше, перевезли в Тверскую область – в один из отдаленных следственных изоляторов.

Я со своими ребятами не спал трое суток. Приехали в Москву – все ликуют, все – победители… А кто внес основной вклад?

Ельцин потом признал, что Дунаев действовал смело и решительно… После победы я вел всю оперативную работу, которая проводилась с задержанными ГКЧПистами, а 24 августа стал Министром внутренних дел России.

Через полгода, когда МВД России и СССР объединились, я стал первым заместителем министра объединенного МВД, начальником всей криминальной милиции страны…

– Как получилось, что позже Вы попали в немилость к Ельцину?

– 1 мая 1993-го года в Москве лидеры КПРФ Зюганов и Анпилов вывели на площадь огромные толпы неуправляемых людей. Произошла бойня, в результате которой был убит работник милиции.

Зюганов и Анпилов сказали, что это была только репетиция и пригрози захватить власть 9 мая…

Стал вопрос, как нейтрализовать главного зачинщика беспорядков – Анпилова. 7 мая мне позвонил министр МВД России Ерин. Говорит: «Надо чтобы не было Анпилова!» Я: «Как не было?» Он: «Ну, ты подумай…»

Я собираю оперативные главки – разведку, уголовный розыск – и ставлю задачу: как предотвратить новую бойню, как нейтрализовать Анпилова?

Он шумел 1 мая, призывал к свержению государственного строя? Это – 15 суток… Но он – депутат, его арестовывать нельзя… На трое суток, как подозреваемого, его тоже арестовывать нельзя. В конце концов, я принял решение пойти на нарушение – Анпилова должен задержать участковый, который якобы не знает, что он депутат, и трое суток продержит в КПЗ. С этим решением я пришел к Ерину…

Докладываю, а он: «Ты что не понял, что я тебе говорил?» А я говорю: «Понял. Но сколько времени после того, как правильно понимали приказы, прожили Абакумов и Берия? Я в их компании оказаться не хочу…» Ерин: «Все, разговора у нас с тобой об этом не было!» А на следующий день вызывает и приказывает: «Пиши заявление на отпуск!»

Выйдя от Ерина, я вызвал начальника разведки и приказал: «Возьми две бригады разведки и карауль Анпилова! Ты отвечаешь мне за него головой!» Но на следующий день утром слышу: Анпилов пропал. Похищен… Снова вызываю начальника разведки, он выглядит ужасно. Спрашиваю: «Где Анпилов?» – «Не знаю»… Ну, все тут ясно, человек попал между двух огней… Я ему говорю: «Пиши рапорт». Он поднимается к себе и… ему становится плохо. Через два дня генерал умер в больнице… А меня чуть ли не силой отправляют в отпуск…

– Что-то я не понял, как две бригады разведки могли проглядеть Анпилова?

– Как проглядели… Да никак они не могли его проглядеть! Видимо, сами же они его и арестовали! Именно такие показания я и дал в прокуратуре…

– Анпилов остался жив. Получается, что благодаря Вашей позиции?

– Видимо, да…

…После всей этой истории мне пришло ясное осознание, что мы возвратились к репрессиям 1937-го года. К расстрелам без суда и следствия, к карательной политике. Тут ведь все очень просто – сделай первый шаг, и покатился «снежный ком»…

Хотя я Анпилова и не любил, хотя он действительно провоцировал людей на безобразия, обращаться с ним нужно было ПО ЗАКОНУ. Он – человек, он – гражданин… Его права должны защищаться так же, как права любого другого.

– Что Вам сделали за это ваше «вольнодумство»?

– Пока был в отпуске, в который меня отправили вместе с моим бывшим начальником, а после 1991-го Председателем КГБ Виктором Павловичем Баранниковым, поселив в нынешней резиденции Путина Бочаровом ручье, в Москве на нас «шили дело». Из новостей мы узнали, что, оказывается, подготовили мятеж и хотим снять Ельцина, а мою жену обвиняют в контрабанде… Скоро из новостей же я узнаю, что снят с должности и отправлен в резерв… Это было 12 июня 1993-го. С этого момента до октябрьских событий я числился в отпуске…

Но даже здесь в начале октября 1993-го я узнал, что готовится разгон депутатов Верховного Совета. По моей просьбе собрался Президиум, где я выступил. Но меня не послушали. Ни Руцкой, ни Хасбулатов, к октябрьским событиям оказались не готовы… Может быть, у них просто не хватило организаторских способностей…

Тем не менее, когда 21 октября вышел указ о роспуске Верховного Совета, я, как бывший депутат, пришел на защиту Белого Дома. И вместе с другими защитниками Белого Дома был арестован. После того, как меня выпустили, написал рапорт: «Прошу уволить меня из МВД по выслуге лет»… Так завершилась моя «карьера» в милиции… Только спустя много лет обо мне вспомнили, и вручили именной пистолет…

Еще одна интересная деталь: после того, как меня выпустили, я как-то я гулял около дома с собакой, а навстречу мне (тоже с собакой) идет Язов, которого я арестовывал в 1991! Оказалось, что мы живем в одном доме в Москве! Поговорили, решили, что обижаться друг на друга не будем – каждый из нас делал свое дело… Пришли к выводу, что надо было нам тогда, в 1991-м других арестовывать, надо было раньше быть знакомыми, и тогда многие события в стране могли бы пойти по-другому…