На почве личных интересов

Известный улья¬новский уче¬ный, доктор философских наук, профессор УлГУ Арбахан Магомедов, об¬ладатель ряда грантов научных обществ Анг¬лии, Швейцарии и Япо¬нии, недавно завершил новое исследование, посвященное эскала¬ции ислама в России -на примере Астраханс¬кой и Ульяновской об¬ластей. По мнению уче¬ного, современный ра¬дикальный ислам в его наиболее ярких формах – это часть общероссий¬ского социального про¬теста. Различные вари¬анты “исламской аль¬тернативы” стали отве¬том общества на сис¬темный кризис 1990-х гг. и распад соци¬альных институтов. Развал СССР стал для большинства этнических и мусульманских меньшинств жестоким ударом. Как бы либе¬ральные идеологи ни пытались представить Советский Союз “тота¬литарным монстром”, советская эпоха сопро¬вождалась модерниза¬цией общества, расцве¬том национальных культур, когда все, даже самые малочисленные народы, получили воз¬можность создать пись¬менную культуру и наци¬ональную элиту. Социа¬лизм дал мусульманским и национальным мень¬шинствам современ¬ную и бесплатную сис¬тему образования, со¬циальные гарантии, доступное медицинс¬кое обслуживание, обеспечив, таким обра¬зом, возможности де¬мографического роста и вертикальной социаль¬ной мобильности.

Напротив, в современ¬ной России установлена политическая система, которая лишает нацио¬нальные и религиоз¬ные меньшинства спра¬ведливого представи¬тельства в органах вла¬сти. Свою негативную роль в этом процессе иг¬рают “реформы” в сфе¬ре образования. Новей¬шая российская образо¬вательная сфера, под¬верженная коммерциа¬лизации, коррупции и деградации, всё больше превращается в сферу услуг. В подобной ситуа¬ции мусульманская мо¬лодёжь легче прельщает¬ся “исламской образова¬тельной альтернативой” – возможностью совер¬шить паломничество по льготным ценам, бес¬платно учиться за грани¬цей и вернуться оттуда эмирами и религиозны¬ми авторитетами.

Наконец, исламизация части российского об¬щества представляет со¬бой ответ на идеологи¬ческое бесплодие лиде¬ров “новой” России. Это реакция на неспо¬собность государства генерировать для граж¬дан общенациональ¬ную идею и мировоз¬зренческие смыслы. Отрывок из новой рабо¬ты А.Магомедова мы пуб¬ликуем в сегодняшнем но¬мере газеты.

Камень преткновения

Мусульмане проживают на территории Ульяновской области с 888 года – момен¬та принятия ислама Волж¬ской Булгарией. К числу ис¬поведующих эту религию в области относятся преиму¬щественно татары и пред¬ставители других нацио¬нальностей, переселив¬шихся сюда из Средней Азии и Кавказа. До револю¬ции, по состоянию на 1901 г. в Симбирской губернии проживало 148,5 тыс. му¬сульман, что составляло 9,6% от общей численнос¬ти населения губернии. После 1917г. учёт граждан по религиозному признаку не проводился, и о количе¬стве мусульман по состоя¬нию на 1990-е годы можно судить лишь ориентировочно. Зато налицо был стре¬мительный рост численно¬сти мечетей. В 1992 г. в об¬ласти было 6 мечетей, в 1998 г. – 90. Управление ре¬лигиозными обществами мусульман в пределах об¬ласти осуществляет духов¬ное управление мусульман (муфтият) во главе с муфти¬ем. Местный муфтият под¬чиняется Центральному ду¬ховному управлению му¬сульман России и стран СНГ (ДУМЕС), возглавляе¬мый верховным муфтием Талгатом Таджуддином. Первым муфтием Ульянов¬ской области стал Аюп Дебердеев.

Переломным для улья¬новских мусульман стал момент начала 1990-х гг., когда в местном исламском руководстве произошёл раскол. Все последующие годы он развивался по ли¬нии нарастающей эскала¬ции. В русле этого конфлик¬та в 1 997 г. в области появи¬лось параллельное регио¬нальное управление му¬сульман во главе с Тагиром Шангареевым. Кроме того, в 1997 г. здесь возникло ещё одно самостоятельное мусульманское объедине¬ние Вейсаль Корани.

Соперничество между Дебердеевым и Шангарее¬вым не имело религиозной основы. Оно носило в ос¬новном личностный, светс¬кий характер и лежало в об¬ласти борьбы за собствен¬ность, деньги, политичес¬кое влияние, в том числе на рядовых мусульман. Всё началось с 1991 г., когда Верховный муфтий Цент¬рального Духовного Управ-ления мусульман России Таджуддин и его первый за¬меститель – Ульяновский муфтий А. Дебердеев при¬нимали в Ульяновске Тарика Бен Ладена, младшего брата позднее объявленно¬го США “террористом №1” Усамы Бен Ладена (по не¬которым сведениям, Т.Бен Ладен выделил большую сумму денег на строитель¬ство новой мечети в Завол¬жье, эти средства и стали «камнем преткновения» среди местных духовных лидеров).

Конфликт нарастал осо¬бенно интенсивно с 1994 г. и в течение последующих лет стал устойчивым при¬знаком местной религиоз¬но-политической жизни. Часть мусульман не при¬знала политику, которую ведет А. Дебердеев. По¬следствием этого стало за¬рождение в Ульяновске еще двух духовных управлений мусульман. Указанный кон¬фликт стал отражением раскола в российской ис¬ламской умме, когда в ответ на попытку верующих сме¬стить Таджуддина со свое¬го поста и лишить его ду¬ховного сана на чрезвычай¬ном съезде Центрального духовного управления мусульман РОССИИ в ноябре 1994 г., Таджуддин созвал “альтернативный съезд”, который сохранил его пол¬номочия.

Указанный раскол среди мусульман Ульяновской об¬ласти получил продолже¬ние в 1994 г., когда Таги ром Шангареевым была созда¬на региональная организа¬ция “Байт Аллах”, призван¬ная стать альтернативной организацией мусульман, не желавших больше под¬чиняться бывшему еще с советских времен област¬ным муфтием Аюпу Дебердееву, который, в свою оче¬редь, подчиняется “верхов¬ному муфтию России и СНГ Талгату Таджуддину. В противовес этим институ¬там “Байт Аллах” сразу на¬чал ориентироваться на бо¬лее молодую исламскую структуру – Совет муфтиев России во главе с Равилем Гайнутдином.

К концу 1990-х гг. в юрисдикции Шангареева находились 4 мечети горо¬да Ульяновска, тогда как в юрисдикции Дебердеева – только 2 городские мечети. В то же время в сельских районах и мелких городах Ульяновской области у Шангареева в подчинении было 5, а у Дебердеева – 40 мечетей. Подчиняющийся Равилю Гайнутдину муфтий Шангареев смог объеди¬нить вокруг себя большин¬ство мусульман города Уль¬яновска, но большинство мусульман в остальных го¬родах и районах области поддерживали Талгата Тад¬жуддина.

Скандал в Вырыпаевской мечети

В эти же годы Шангаре¬ев организовал татарско-арабский колледж, в кото¬ром читали лекции препо¬даватели из Саудовской Аравии, Иордании, Туниса, Алжира и Египта. Обучение в этом колледже стало пре¬стижным среди ульяновс¬ких мусульман. Многие

приверженцы мусульманс¬кой религии, особенно мо¬лодежь, в благодарность за организованное им ислам¬ское просвещение начали переходить в подчинение к нему. Привлекательной для многих оказалась и относи¬тельная молодость Шангареева (ему тогда было 47 лет, а Дебердееву уже под 80). Борьба между ними была упорной и, в конечном счёте, стала предметом публичной политики. Война двух религиозных автори¬тетов вылилась сначала на страницы татарской, а за¬тем общеобластной прес¬сы. Обмен ударами начал¬ся на страницах местной татарской газеты “Омет”. В 1998 г. в газете “Симбирс¬кие губернские ведомости” появились статьи об опас¬ности, исходящей от неве¬домых ваххабитов, которых

Дебердеев пытался свя¬зать с именем муфтия Шангареева.

Вершиной конфликта стали 2000-2001 годы, ког¬да к власти в Ульяновской области пришёл генерал Владимир Шаманов, под¬держанный в том числе и мусульманами региона. Личность Шаманова была использована противобор¬ствующими сторонами как основная и конечная ин¬станция в решении спора. Именно в этот момент участились попытки противо¬борствующих сторон, ис¬пользуя вышеназванный “ваххабитский фактор”, по¬давить своих соперников и установить контроль над мечетями и приходами.

Такая попытка была предпринята вянваре 2000 г., когда Аюп Дебердеев пригласил Верховного муфтия Талгата Таджудди¬на, приехавшего на инаугу¬рацию нового губернатора, посетить Вырыпаевскую мечеть. Было также приня¬то решение о переходе ме¬чети под каноническое уп¬равление Центрального духовного управления му¬сульман (ЦДУМ) во главе с Таджуддином. Когда 19 ян¬варя Талгат Таджуддин попытался войти в мечеть, его не пустили туда верую¬щие. Сторонниками Таджуддина это было истолко¬вано как “нападение вахха¬битов на главного российского имама”. В контексте новейших российских страхов это могло прозвучать как прямой призыв к арестам и репрессиям. Что же стало причиной конф¬ликта?

Во время визита Талга¬та Таджуддина в Вырыпа¬евскую мечеть выясни¬лось, что отнюдь не все ее прихожане согласны с ре¬шением организованного Дебердеевым собрания. Сам Аюп Дебердеев в письме губернатору Вла¬димиру Шаманову так рассказывал о происшедшем: “Неожиданно нагрянули около двух десятков ваххабитов. Их предводитель стал грубо оскорблять Тал¬гата Таджуддина, угрожать ему расправой. Остальные стали призывать присут¬ствующих изгнать из мече¬ти делегацию Верховного муфтия. Молодой человек из их окружения исподтиш¬ка ударил одного из стари¬ков, чем спровоцировал рукопашную схватку. С кри¬ком “Аллах Акбар” набро¬сились на избранного има¬ма мечети. Молодежь от¬теснила делегацию от убе¬ленных сединами прихо¬жан и толчками выпрово¬дила из мечети”. При этом Дебердеев заявил, что “стычка произошла из-за того, что уже несколько лет вокруг Вырыпаевской ме¬чети группируются вахха¬биты, в святом месте вос¬питывают фанатиков”.

Со своей стороны, сто¬ронники Шангареева назы¬вали подобные заявления клеветой, считая, что ос¬новная проблема Дебер¬деева состояла в том, что он не занимался духовным просвещением верующих, а старался угодить влас¬тям. Кроме того, ульяновс¬кие сторонники Равиля Гайнутдина указывали, что Талгат Таджуддин не был избит, а его просто “не пу¬стили в мечеть”. Тагира Шангареева во время это¬го эпизода 19 января не было в Ульяновске, он находился в Москве. Не допу¬стила присутствия Талгата Таджуддина в Вырыпаевс¬кой мечети молодежь, ко¬торая таким образом выра¬зила протест против попы¬ток Аюпа Дебердеева взять эту мечеть под свой конт¬роль.

В ответ губернатор Ша¬манов направил “Обраще¬ние” к мусульманам Улья¬новской области. От имени администрации области гу¬бернатор выразил озабо¬ченность ситуацией, сло¬жившейся “в мусульманс¬кой религиозной среде”. По его мнению, вопросы эко¬номического, социального, культурного развития реги¬она “нельзя решать без до¬стижения согласия, един¬ства и взаимопонимания в нашей многонациональной и многоконфессиональной области”.

Лицемерие и интриги

Дежурное и ни к чему не обязывающее обращение говорило о том, что генера¬ла мало интересовали ка¬кие-то “ваххабиты”, “му¬сульмане”, “экстремисты” и т. д. Шаманова привели в область внеульяновские и внекремлёвские силы и ин¬тересы. Толкая генерал-ге¬роя в ульяновские дела, кремлёвские политтехнологи были озабочен лишь тем, как бы удалить Шама¬нова из публичной полити¬ки. Ульяновск с его непро¬ходимой депрессивностью был самым подходящим местом для этого. Став гу¬бернатором, Шаманов при¬вёл в область “колониаль¬ную администрацию” с це¬лью захвата региональной собственности и присвое¬ния наиболее прибыльных отраслей местной эконо¬мики. Так что, Шамановым и теми, кто толкал его в Уль¬яновск, двигали эгоисти¬ческие, а вовсе не государственнические интересы.

Противоборствующие стороны обращались за поддержкой не только к гу¬бернатору. В конфликт были втянуты чиновники областной и федеральной структур власти различных уровней, председатель Ульяновского областного суда и представитель Уль¬яновской области в Совете Федерации.

Этот пример свидетель¬ствует о том, что мусуль¬манские лидеры области в течение 1990-х гг. и в нача¬ле 21 -го века были настоль¬ко поглощены внутриобщинным конфликтом, что оказались не в состоянии заниматься религиозным развитием. Делёж мечетей, борьба за власть подорва¬ли силы противоборствую¬щих сторон, и к концу 2002 г. ульяновская исламская община оказалась в состо¬янии полного изнеможения и кризиса. Это произошло в результате того, что мес¬тная мусульманская актив¬ность оказалась перегру¬жена лицемерием, интри¬гами и банальными ком¬мерческими интересами официальных религиозных лидеров.

Завершением данного этапа в новейшей истории ульяновских мусульман стал уход Дебердеева с поста муфтия области. Из поля зрения ульяновского ислама исчез и Шангареев. С этого момента мусульманская тема в ульяновской регио¬нальной политике отошла в тень.

В настоящее время муф¬тием Ульяновской области является малоизвестный в богословских кругах Савбен Сулейманов, бывший имам чердаклинской сель¬ской мечети.