Опыты над людьми

Побывав на опытной станции по картофелю “Ульяновская” НИИ сельского хозяйства, что в посёлке Красноармейском Ульяновского района, я переименовал бы её в опытную станцию … по людям. Складывается впечатление, что руководство этого хозяйства создаёт населению невыносимые условия для жизни и работы и наблюдает, выживут ли люди, преодолеют ли они чинимые им препятствия. Почему здесь допускается превращение сотен рабочих в подопытных кроликов?

От работников станции я узнал, что и без того низкое вознаграждение за труд им выдали только за август. Зато регулярно зарплату со всякими надбавками здесь получает сам директор, его брат-сварщик (рассказывают, что он имеет около 20 тысяч рублей в месяц, якобы за ненормированный рабочий день) и работники бухгалтерии. Вероятно, поэтому туда боязно заходить, к примеру, за расчётными листами (должны же люди знать, как им начисляют номинальную зарплату). Не осмеливаются туда зайти и приезжие покупатели, потому что по-человечески там, как рассказывают, не разговаривают. Судя по зарплатам этих господ, можно подумать, что хозяйство богатое.

Люди привыкли к тому, что с ними расплачивались картофелем, зерном и даже соломой. Но в этом году они не увидели и этого: солому здесь предпочитают сжечь, чем отдать рабочим. При средней зарплате в полторы тысячи рублей зерно им предлагают по 2,7 рубля за килограмм, хотя на сторону оно уходит всего по два рубля. Полудохлых телят чужим продают по 40 целковых за килограмм живого веса, а своим – по 60 руб. Картофеля, в котором одна земля, в нынешнем году и вовсе не дали. Остаётся одна надежда – на личные подворья, но парадокс в том, что скотину держать невыгодно: центнер комбикорма, которого хватает от силы на неделю, стоит 210 рублей. Сколько его можно купить на полторы тысячи? Это первый эксперимент над людьми.

Словом, в этом году натуроплаты не было. Причина – невыполнение плана по сбору урожая. Да и то верно, в район отчитались, что с гектара получили 26 центнеров, а фактически – всего 18. Долгов у хозяйства много и они значительные – за газ, свет. Кстати, уличного освещения в посёлке нет. Куда же девается электроэнергия? Логика руководства, отправляющего за пределы области КАМАЗы зерна по недопустимо низкой цене, кажется в таком положении непонятной.

Труд на селе каторжный. Телятник и свинарник разрушены, а в сыром и холодном овощехранилище хрупкие женщины отделяют фуражный картофель от застывших комьев земли и вручную грузят их вёдрами на самосвал. За центнер отобранной картошки им начисляют 5 (!) целковых, а за тонну земли – 16. Нормы остались ещё со времён царя Гороха, а расценки, без преувеличения, довоенные. Это, кстати, второй из опытов над населением, когда за тяжёлый труд людям начисляют копейки, отдают их, если отдают, натуроплатой, а заоблачные тарифы ЖКХ требуют “живыми” деньгами. С января и вовсе отправляют всех в неоплачиваемый отпуск до весны.

Раньше рабочие ждали праздников, а теперь не радуются даже Дню Работников сельского хозяйства и Новому году, – денег не выделяется ни на премии рабочим, ни на подарки детям. Да что там подарки, если зерно к мельнице и отруби домой отвезти не на чем – нет бензина. За перерасход горючего с водителей удерживают деньги, причём внештатные ситуации в пути никто не учитывает. Ну, а для себя у руководства есть всегда и транспорт, и бензин. В уборочную, когда комбайны из-за нехватки ГСМ простаивали, КАМАЗы возили навоз на усадьбу директора. Мусор из посёлка перестали вывозить, потому что, опять же, нет бензина. Жители не желают жить среди нечистот, поэтому поджигают мусор. В августе посреди села разбушевался нешуточный пожар, сгорели сараи. Была реальная угроза и жилью.

В школу соседнего села ученики ходят пешком, чтобы добраться до больницы в Тетюшском, автобус тоже не выделяют. Местные жители от безработицы и смешных заработков разбегаются кто куда. Рабочих-временщиков привозят из “Рощинского”, где никакой работы нет. Они ездят, пока не поймут, что и здесь им ничего не светит.

Ежедневно директор ездит домой в Тимирязевский, бензин неограниченно расходуется не только его “Волгой” но и водительским УАЗиком. Так будет, вероятно, и после введения в эксплуатацию особняка стоимостью более чем три миллиона, построенного за счёт хозяйства рядом с конторой станции. Вот только зачем ему эта роскошная вилла в разорённом хозяйстве? Может, для того, чтобы возить сюда дам нетяжёлого поведения?

Ещё один опыт над населением. Пошёл четвёртый год, как встала котельная. Восстановлению она не подлежит, потому что внутри всё растащено, окна заколочены досками. Как обогреваться людям? Те, кто посостоятельнее, поставили газовые котлы. А что делать безработным, не имеющим никаких доходов? Отапливаются, кто как сможет. Чтобы сберечь тепло, окна сверху покрывают полиэтиленовой плёнкой. Никакие санитарные нормы не соблюдаются, ведь приходится сжигать газ и дышать продуктами сгорания.

Гальметдин Сатаров руководит станцией с 1999 года, но подхода к людям, как считают рабочие, так и не нашёл. Говорят, в общении груб, разговаривать с подчинёнными не умеет. Чуть что, запугивает сокращением. По словам рабочих, находит любую причину, чтобы увольнять людей. Некоторые не могут доработать до пенсии. Если кто-то заводит разговор о зарплате, показывает на дорогу, мол, не нравится – никого не держу.

Рабочие жаловались председателю профкома Лидии Мурзаевой. Та дошла до Якунина, который приезжал и даже поставил условия Сатарову, дескать, исправляйся или уходи. Но Мурзаева вдруг резко изменилась и повернула дубину народного негодования против самого же народа, встав на сторону директора. Под страхом невыплаты зарплаты, говорят, собрала подписи в пользу Сатарова. Даже Якунин растерялся, не понимая поведения “народной защитницы”. Было проведено собрание, на которое пришли чуть не под конвоем с десяток запуганных человек, а доярок не позвали. Так Сатаров и остался директорствовать. Опыты над людьми продолжаются.