18-летний отморозок убил двух пожилых людей. За 7000 рублей…

Они жили долго и счастливо и умерли в один день… Так писал о своих героях писатель-романтик Александр Грин. Оно и действительно романтично – прожить в любви и согласии всю жизнь и тихо умереть, обнявшись напоследок….

Супруги Паймушкины – Егор Петрович и Александра Тимофеевна, а проще дед Егор и баба Шура – прожили вместе долгих 54 года. Дед Егор – фронтовик, прошедший после Победы еще и зеленый ад лесов Западной Украины, вылавливая из схронов “соколов” Степана Бандеры. Баба Саша – тихая скромная колхозница, руки которой перевернули не один десяток тонн сена, навоза или чего там еще можно на фермах и полях переворачивать. Сошлись они в 52-м и с тех пор сделали, кажется, все, что обязан сделать в своей жизни человек – и дом построили, и сыновей вырастили, и деревьев немало посадили. Последние два года баба Шура не вставала с постели – труды деревенские сказались, и у женщины отнялись ноги. Но дед, несмотря на годы свои, не оставлял жену без ласки и внимания. Мало того, он и хозяйство-то все на себе тащил, не прося помощи ни у соседей, ни у сыновей – сильным он был человеком. Им бы и умереть тихо и спокойно, как подобает людям праведным. Ан нет, смерть им было суждено принять ужасную – в крови и муках…

КРОВАВАЯ БОЙНЯ

Николай Паймушкин, сын деда Егора и бабы Шуры, давно уже живет отдельно от стариков – дом и семья у него в Тереньге. В Сосновку наведывается по возможности, чаще просто звонит. Вот и в один из февральских дней позвонил, чтобы справиться о здоровье, спросить, не надо ли старикам чего. Обычно трубку брали сразу – если дед Егор во дворе или в сарае чем-то занимался, то неходячая баба Шура отвечала, благо телефон у ее кровати стоит. Но в тот день трубку не снял никто. Ни в первый раз, ни во второй, ни в третий…

Николай забеспокоился. И бросив все, поехал в Сосновку.

Еще издали, увидев разбитые стекла в окнах отчего дома, Николай почуял неладное. Подошел ближе – услышал какой-то одиноко-тоскливый вой Найды – обычно молчаливой старой собаки. Собака выла так, будто чуяла кровь. Или смерть…

Открыв дверь, Николай еще в сенях увидел на полу буроватые, словно кровяные следы. Прошел в дом и в ужасе оцепенел…

На сундуке возле печи лежал дед Егор с залитым кровью лицом. На теле – множество ножевых ран. Но самого ножа небыло. Его Николай увидел, подойдя к кровати матери – старушка лежала у стены – будто пыталась при жизни вжаться в нее, стараясь спрятаться от безжалостной руки убийцы. А в груди ее торчал, воткнутый по самую рукоятку, нож…

СОСЕД

Прибывшие на место преступления сотрудники прокуратуры и милиции вскоре выяснили, что из дома Паймушкиных ничего, кроме денег не пропало. Да и брать-то у стариков, кроме старенького телевизора, было нечего. И денег, в принципе, было немного – семь тысяч берегли дед Егор с бабой Шурой на самый черный день – на похороны свои. Но убийца, нашлепав кровавыми следами по всему дому, отыскал, где они лежали. Возможно, дед Егор, надеясь спасти от расправы немощную свою старуху, сам сказал, где их искать. Только бабу Шуру это, увы, не спасло.

Кроме многочисленных следов нашли оперативники в доме погибших Паймушкиных и вязанную серую шапку с надписью “BOSS”. Молодежная шапка, таких у стариков никогда в доме не было. Показали ее соседям, и те сразу сказали. Что принадлежит она Вадиму Бакаеву – 18-летнему парню, сыну переселенцев-осетин, живущих буквально через дорогу – окна в окна – от Паймушкиных.

Дома парня не оказалось. А его родители, пряча глаза, пытались втолковать следователям, что еще за два дня до убийства они отправили сына на заработки в Новокуйбышевск. Но опять вмешались соседи, которые и самого Вадима в день убийства видели, и машину Бакаевых, куда-то ночью того же дня куда-то отъезжающую, видели и слышали.

“ВИХРЬ”

Просчитав все связи и знакомства Бакаева-младшего в Самарской области, оперативники устроили засады в местах возможного его появления. И вскоре арестовали его в Сызрани.

Юный изверг нисколько не испугался людей в форме, не стал лить слез раскаяния. Напротив, бравады в его поведении было хоть отбавляй. И больше ничего – ни раскаяния, ни осознания ужаса содеянного – ничего.

Заявив, что “повязали” его случайно – все-то он предусмотрел и был очень осторожным, – Вадим Бакаев отказался давать какие-либо показания. Только улик, собранных на месте преступления, Тереньгульской прокуратуре вполне хватило, чтобы предъявить выродку обвинение в двойном убийстве…