Житель Засвияжья избил свою беременную жену так, что она потеряла ребенка и сошла с ума

16 августа 2004 года в квартире семьи Шелгуновых раздался телефонный звонок. Трубку взял их сын Александр. Звонил его брат.

– Сашка, что у вас произошло с Ольгой?! Тебя милиция разыскивает!

– Я не виноват, честное слово! А где она?

– В больнице, в реанимации. Ей операцию сделали, кесарево.

– Кто… кто у нее родился?

– Мальчик. Сашка, только он мертвый.

Супружеские разборки

Александр Шелгунов и Ольга Коротина жили в гражданском браке не первый год. Ольга была беременна, и, по словам Шелгунова, они намеревались зарегистрировать свои отношения, чтобы ребенок родился в законном браке. Мать Ольги Коротиной рассказывала, что ее дочь никогда не жаловалась ей на Александра, но случаи, когда Ольга приезжала к матери с синяками или подбитым глазом, были, увы, нередки. Александр с удовольствием прикладывался к бутылке, не отставала от него и Ольга. Даже забеременев и собравшись рожать, она не отказывала себе в бутылочке пива или коктейля. Александру же это активно не нравилось, и они все чаще ссорились.

В субботу, 14 августа 2004 года ничто не предвещало беды. С утра Ольга была у матери, там они собирали вещи, необходимые ей для предстоящей отправки в роддом. Потом она зашла к брату Николаю, который работал торговцем на одном из рынков Нового города.

– Мы с ней купили шапочку и костюмчик для будущего малыша, – рассказывал позже Николай Коротин. – Потом я поехал ее провожать, так как сумка была очень тяжелая. Саша был дома, уже нетрезвый, в гостях сидели две знакомые девушки.

По дороге брат с сестрой успели выпить и пива, и джин-тоника. Николай к моменту приезда был уже изрядно пьян. Они привезли с собой еще пива и бутылку коктейля. Компания устроилась на кухне.

– Больше не пей! – пригрозил Ольге Александр.

– Да я немножко…

“Пить надо меньше…”

– Около десяти часов вечера девушки засобирались домой, – рассказывал на суде Шелгунов. – Все пошли их провожать, а, когда вернулись, Ольга с братом допили джин-тоник. Я промолчал. Но вскоре они ушли, вернулись примерно через час и принесли с собой еще две бутылки портвейна – полупустую и полную. Я сказал Николаю – мол, что ты делаешь, сестра беременная, а ты с ней пьешь. Он ответил, что это не мое дело. Через некоторое время я снова пришел на кухню и увидел, что и вторая бутылка уже наполовину опустела. Тогда я схватил ее и начал выливать вино в раковину. Николай стал нецензурно ругаться, потом схватил пустую бутылку и замахнулся, чтобы ударить меня.

Далее, по словам Шелгунова, бутылка выскользнула у Николая из рук и разбила окно на кухне. Между ними завязалась драка, в ходе которой Ольга принялась заступаться за брата. Все это закончилось тем, что он сначала оттолкнул ее от себя, а потом нанес ей несколько ударов кулаками по лицу. От этого Ольга снова упала, стукнувшись головой о стену.

– Потом я вышел покурить. Вернулся и увидел, что Ольга сидит на полу в зале. Я поднял ее, сводил в ванную и умыл. Затем уложил в постель, разделся и лег рядом.

На следующий день утром Шелгунов около девяти часов уехал к родителям, поскольку не хотел видеть ни жену, ни ее брата. А в понедельник, 16 августа и прозвучал тот самый телефонный звонок от брата.

Такова была версия обвиняемого. А вот по словам Николая Коротина, дело обстояло совсем не так. Проводив девушек и вернувшись, Коротин увидел следующую картину:

– Ольга лежала на полу кухни, возле двери. Окно было разбито, вокруг нее валялись осколки. Я спросил у Шелгунова, что случилось, а он ответил: “Пить надо меньше…”

По словам Николая, в тот вечер между сожителями периодически вспыхивали ссоры. Прервав очередную разборку, он попросил их успокоиться и лег спать в зале. Там же обосновались и супруги, а, проснувшись ночью, он увидел, что Шелгунов бьет ногами лежащую на полу Ольгу.

– Он называл ее при этом “тварь, алкашка” и нецензурно ругался. Я попросил его прекратить это, он вроде бы успокоился. Утром сестра лежала на кровати лицом к стене и вроде спала. Я не стал к ней подходить и уехал домой.

Приговор подсудимому и… жертве

Коротин утверждал, что никакого конфликта между ним и Шелгуновым в тот день не было вовсе. А стало быть, Ольге незачем было заступаться за него. Как все произошло на самом деле, очевидно, установить уже не удастся. Зато не вызывает сомнения то, что все воскресенье и следующую за ним ночь беременная женщина, получившая тяжелейшую черепно-мозговую травму, пролежала в квартире одна. Ни сожителю, ни брату даже в голову не пришло приехать и посмотреть, в каком она состоянии. “Скорую” и спасателей соседи вызвали только в понедельник, 16 августа – их внимание привлекли разбитое окно кухни и стоны, доносящиеся из квартиры. К этому времени Ольга впала в коматозное состояние. Травма головного мозга вызвала нарушение маточно-плацентарного кровообращения, и ребенок погиб от асфиксии.

Коротиной срочно была сделана операция кесарева сечения. Но это еще не все. Врачи вытащили Ольгу с того света, но травма головного мозга оказалась столь серьезной, что из областной больницы ее выписали с диагнозом “посттравматическое слабоумие”. Ольга не узнавала близких, не могла самостоятельно принимать пищу и вообще контролировать себя. После лечения в реабилитационном центре ее состояние немного улучшилось. Но все равно страшный диагноз, поставленный двадцатичетырехлетней девушке, видимо, останется у нее на всю жизнь. Сейчас она страдает дезориентацией во времени и пространстве, грубыми нарушениями памяти, внимания и интеллекта. Ни о какой работе, естественно, не может идти речи, Ольге присвоена вторая группа инвалидности. На суд ее не вызывали, поскольку в таком состоянии показаний она давать не может.

Таков своеобразный “пожизненный приговор”, который вынес своей любимой женщине подсудимый. Шелгунов, кстати, больше года скрывался от правоохранительных органов. Но тем не менее 19 декабря прошлого года добровольно явился в милицию – по его словам, совесть замучила так, что не видел смысла в том, чтобы бегать дальше. 14 марта этого года Александр Шелгунов был приговорен Засвияжским районным судом к шести годам лишения свободы в колонии строгого режима. В своем последнем слове он признался, что искренне раскаивается в содеянном.

– Я до сих пор люблю ее! – сказал он.

Светлана ЛИВАНОВА