Старинный барский дом украшает поселок Тереньгу с середины XIX столетия. Учитывая его теперешнее — заб­рошенное — состояние, вряд ли данное строе­ние можно назвать украшением. Но дом и теперь производит впечатление на всяко­го смотрящего на него некой зловеще-мисти­ческой монументально­стью. И этот дом, по всей видимости, обла дает свойствами «вы­качивать» из людей жизненные силы и даже убивать

ИЗ ГРЯЗИ — В КНЯЗИ

Дом-дворец появился в Тереньге по прихоти здешнего барина, тайного со­ветника Александра Никифоровича Скребицкого. В свое время и по чину, и по богатству мало кто в нашей гу­бернии мог потягаться с «владыкой Тереньгульским», как за глаза назы­вали Скребицкого.

Александр Скребицкий родился в небогатой дворянской семье в Мало­россии. Учился в Киевской гимназии и всего четырнадцати лет от роду, в 1802 году, поступил на воинскую службу, по интендантскому ведомству. В 1817-м офицера Скребицкого при­близил к себе наследник российского престола великий князь Константин Павлович. Александр Никифорович стал обер-провиантмейстером,главой интендантской службы находившего­ся под командованием великого кня­зя и квартировавшего в Польше Ли­товского корпуса. От великокняжьих щедрот у Скребицкого скоро образо­вались значительные капиталы. Он приобрел имения на Украине и в Вятской губернии, дом в Петербурге.

Надо сказать, что наследник Кон­стантин Павлович отличался весьма любвеобильным характером… Чтобы избежать скандала, великий князь же­нил одну из своих забеременевших любовниц на безотказном Скребицком. Мальчик, названный Константи­ном, родился в 1830 году в только что построенном доме в пожалованной Скребицкому «за особую заслугу» Те­реньге.

Мальчик Константин, это «дитя гре­ха», похоже, и положил, хоть и не­вольно, начало темным делам, творив­шимся в этом доме…

В 1931-м великий князь Константин Павлович скончался. Лишившись по­кровителя, Александр Никифорович оставил службу и целиком отдался за­нятиям хозяйственным.

ДОМ ТЕРПИМОСТИ

Кроме «чужого» сына, у Александ­ра Никифоровича имелись две родные дочери от первого брака. Старшая, Эмилия, стала женой симбирского по­мещика, подполковника и уездного предводителя дворянства Александра Киндякова. А в 1845 году в Петербур­ге Скребицкий просватал младшую, 20-летнюю Софию, за 33-летнего шведского барона, гвардейского по­ручика Иоганна Адама Кронштедта. Партия казалась блистательной. Брак был заключен 25 мая. Никто не мог и подумать о том, что случится в брач­ную ночь…

Барон Кронштедт, с молодости вед­ший «роскошную жизнь», с известно­го момента начал испытывать пробле­мы в общении с прекрасным полом. Недостаток мужской энергии горя­чий шведский парень восполнял «приемом сильновозбуждающих средств». В день свадьбы, чтобы не ударить в грязь лицом, бравый по­ручик принял поистине лошадиную дозу стародавней «виагры». И ис­пытал… шесть жесточайших присту­пов эпилепсии подряд — и наутро проснулся полным инвалидом с по­стоянным и непроизвольным «отде­лением мочи и испражнением ки­шечных нечистот низом». А спустя год, находясь в тереньгульском имении батюшки, Софья увидала ночью во сне покойного князя Кон­стантина, сказавшего ей: «…И всяк лишится сил, кто с домом сим спу­тается». Знала бы тогда Софья, что спустя сто с лишним лет предска­зания князя-призрака сбудутся в полной мере.

Поздним августовским вечером 15-летняя жительница Тереньги Марина Г. возвра­щалась одна домой. Путь ее пролегал как раз мимо бывшего особняка Скребицкого. И тут из-за угла вывернули пятеро парней, малость подвыпившие. Дальнейшие события раз­ворачивались быстро. Ма­рину затащили в подвал особняка (подробнее о нем — чуть ниже, — авт). Со­противлялась девушка слабо — куда ей было про­тив пятерых амбалов! Но изнасиловать девушку им все же не удалось…

Рассказывает Маша, подруга Марины:

— Маринка мне всё рас сказала. Да, собственно, и рассказы­вать-то нечего. Просто, как дошло до дела, у парней тех всё «попадало». Ну, вы понимаете… А знаете, один из «тех» — Витька — потом на Марине же снился. И рассказывал ей, что в тот са­мый вечер в подвале у него «такое» впервые случилось. А еще говорил, будто страшно ему было очень… Кто его знает, отчего всё «попада­ло», причем сразу у всех. И поче­му Виктору было страшно там, в подвале. А только лезут на ум сло­ва князя: «…И всяк лишится сил…». И вспоминаются слова ме­стных жительниц бабы Люси и Га­лины, которых мы встретили не­далеко от этого самого дома:

— Конечно, слышали мы про этот дом много чего. Больше всего раньше рассказывали о том, что барину привозили сюда по ночам мальчиков и девочек. Ясно — для чего. Но из дома они уже никогда не выходили. Так говорят. Вроде, после «этого» дела их там же уби­вали и хоронили в подвале…

ТАЙНЫ БАРСКОГО ПОДВАЛА

Ручаться за то, что Скребицкий действительно насиловал несовер­шеннолетних детей своих крепост­ных, мы, конечно, не бу­дем. Но есть факты, кото­рые задокументированы и хранятся в столичном ар­хиве.

Барином Скребицкий был «умным, деятельным и попечительным». Он прекрасно наладил рабо­ту на тереньгульской су­конной фабрике. Для строительства дома и ка­менной Александро-Невской церкви Александр Никифорович завел соб­ственное кирпичное про­изводство, а потом удач­но торговал кирпичом по округе. Он не оставлял без помощи ни голодаю­щих, ни погорельцев.

Но и спрос с мужичья у грозного ба­рина был нешуточный. С балконов своего дворца он внимательно озирал окрестности через подзорную трубу. Стоило вооружённому взгляду просечь непорядок — пахаря, считающего во­рон, мужика «под мухой», мальчишек за воровством груш, бабью брань — расправа не заставляла себя долго ждать. Розги, плети тотчас пускались в ход. Для особо по­винных, сказывали, в подвалах барского дома были припасены страш­ные пыточные приспособления. «У меня так: плутуй, воруй — да концы хорони, а попался — не пеняй!», — лю­бил повторять Александр Никифоро­вич, поминая свое интендантское про­шлое.

По свидетельствам современников Скребицкого, у него в подвале нахо­дился настоящий пыточный арсенал. Были здесь и дыба, и даже… малень­кая гильотина, тайно привезенная из-за границы. Применялась ли хоть раз сия адская машина по прямому назна­чению — неизвестно.

Зато с высокой долей вероятности можно предположить, что не все про­винившиеся выходили из барского подземелья живыми. И души их (если верить в то, что дурная энергетика на­капливалась здесь многие годы) до сих пор обитают в этих стенах и слу­жат проклятием.

Кстати, и Скребицкий-младший (тот самый — от князя) не отличался любо­вью к крепостным. Зимой 1859 года по его приказу насмерть запороли му­жика, попавшегося на пьянстве и во­ровстве. Историю хотели скрыть, но крестьяне анонимным письмом поста­вили в известность судебные власти. Началось следствие. Оно закончилось бы, наверняка, ничем. Но тут, види­мо, совесть заела раба божьего Кон­стантина. После скоротечной горячки он скончался в июне I860 года, имея всего тридцать лет от роду. Мужики, которые повезли гроб в Тереньгу, с ра­дости страшно напились в первом же трактире и до самого села орали непристойные песни, мало заботясь о близости покойника.

Старый Скребицкий упокоился че­тыре года спустя. Его могилу и теперь можно видеть в Санкт-Петербурге внутри Троицкого собора Александро-Невской Лавры — на самом знамени­том погосте бывшей Российской Империи. Дом же его в Тереньге продол­жает стоять и «творить» темные дела.

ТЬМА

Уже в наше время, лет 20-30 назад, в здании дома Скребицкого размеща­лась тереньгульская школа восьмилет­ка. Долго здесь обучали детишек, пока не поняли, что им здесь находиться нельзя…

Рассказывают уже знакомые нам Галина и баба Люся:

— Школу закрыли из-за того, что в ней было мало света. Нет, было свет­ло, но… Дело в том, что в этой школе в разное время ослепло много дети­шек. Некоторые — совсем. И никто не понимал, почему так происходит. Уж и лампочек вворачивали сверх меры — светло было очень. А врачи, кото­рые детей обследовали, все равно го­ворили, что школьники слепнут от… темноты. Никто ничего не понимал…

Да, понять такое трудно. С рацио­нальной точки зрения. Но, опять же, если допустить, что «злая» аура это­го дома способна, подобно вампиру, «высасывать» жизненные силы — ста­новится очевидным, что зрение детей, действительно, портила тьма. Только тьму эту нельзя было увидеть… из-за яркого света.

ЧЬИ-ТО ГЛАЗА ЗА СПИНОЙ…

В минувшую среду мы наведались в особняк Скребицкого. Врать не ста­нем — влезли с трудом через окно, по­тому что на все двери дома навешаны крепкие замки. Ощущение, будто кто закупорил бутылку с джинном. Впро­чем, ощущения внутри дома гораздо круче. Вот что ска­зал наш фотограф Антон, вылезая из окна: — Ребята, пойдемте-ка от сюда. Не нравится мне этот дом. Я уж куда только ни лазил, а ТАКОГО не испытывал. И день, вроде бы, а страш­но. Когда поднялся на второй этаж, вдруг почувствовал, что мне кто-то в спину смотрит. Клянусь! Прямо глаза чьи-то в меня уперлись. Я понимаю, ко­нечно, что привидений не бывает, но… А на первом этаже, вообще, странные вещи творятся. В доме везде одинако­вый звук и только в одном месте — эхо. Причем происходит как бы тысячекрат­ное расслоение звука, а вибрации мож­но кожей ощутить. Это место — прямо в холле, у центральной лестницы… Не-е, парни, это неприятный дом. От­туда сразу уйти охота… И никогда боль­ше сюда не возвращаться…

Алексей ПЕШКОВ, Ермил ЗАДОРИН