«Там мой папаша мертвый лежит»

Спокойно сказала убийца приехавшим милиционерам

НЕРВНЫЙ СОСЕД

Дом №9 по улице Железнодорожной в селе Карлинском стоит на людном перекрестке. Рядом два магазина, редкий человек не пройдет мимо. Вот уже лет двенадцать живут в старом деревянном бараке пять семей, в основном приезжие из Средней Азии. Четыре обычные, едва сводят концы с концами, спасаясь овощами со своих огородиков.

Часть палисадника буйно заросла многолетним бурьяном до самой двери. За этой дверью и обитала семья Фроловых. Вряд ли кто по доброй воле захотел бы жить рядом с такими соседями.

Они приехали из среднеазиатской республики. Глава семейства Валерий, его мать – тетя Поля, жена Люба, две дочки и сын. Поначалу хозяин работал в совхозе сварщиком, сантехником. Говорили про него – золотые руки, мог, шутя, телевизор починить. В хозяйстве скотину держали -корову, овец, поросят. Только вот мешала «золотым рукам» губительная страсть – больше всего на свете любил выпить. Даже жену на какое-то время пристрастил к этому паскудству. И трезвый-то был задиристый да громкоголосый, а уж выпивши…

Как—то пришел к директору совхоза корм для домашней скотины попросить. Тот отказал. Так Фролов выхватил нож и пырнул мужика. Я, говорит, нервный очень. Дали восемь лет, но освободили досрочно.

ЖЕНА ПОСАДИЛА МУЖА

И как с цепи сорвался, особенно после смерти матери. То с соседом подерется. То за женой и детьми с ножом гоняется. Случалось они частенько в огороде пережидали. Так и туда добрался, взяв в руки вилы, хотел убить. Люба не выдержала и пошла в милицию. Вилы потом Валерий сам домой принес. Еще и хвастался всем по дороге – вот чем хотел семью порешить!

В общем, не выдержала Люба издевательств и побоев – посадила мужа. Сын Гриша к тому времени второй раз угодил в тюрьму за драку, топором односельчанину угрожал (обижался, что местные его беженцем обзывали). Ему мать посылки присылала, а вот Валерию отказалась — ни видеть его не могла, ни слышать о нем.

Фролова лишили свободы на три года. И опять выпустили «условно—досрочно». Года три назад жена, прихватив младшую дочь, уехала в Ульяновск. Нашла себе нового супруга. В Карлинское не приезжала – незачем.

А старшая Алена не поехала. К тому моменту не работавшая ни дня молодая женщина пила с отцом на равных. Никакие Любины уговоры не помогали. Потому и осталась в бараке, чтобы жить так, как ей нравилось.

ПИЛИ ДЕНЬ И НОЧЬ

Конечно, у Фроловой, променявшей все в этой жизни на водку, и друзья-подруги были соответствующие. Когда Алена затаривалась выпивкой, в любое время дня могла пригласить дальних и близких знакомых. Пыталась и соседского сына привадить, но мама парнишки отгоняла ее хворостиной. Случались у Алены и стычки с «подругами» на почве ревности – местные дамы побили стекла в квартире Фроловых. Так до сих пор в окнах картонки и вставлены.

Последние годы отец с дочерью пили и день, и ночь. Деньги добывали всеми путями. То у соседей выпросят. То в магазине в долг возьмут. Соседке бабе Любе предложили использовать кусочек своего заросшего палисадника. Та обрадовалась, посадила кое-чего. Так Алена внаглую стала требовать со старушки деньги «за пользование землей».

Но чаще всего продавали домашнюю мебель и утварь – сервант, холодильник, стиральную машину, инструменты, даже ведра.

Не жалели ни нажитого добра, ни себя – бутылка самопальной водки, которую в Карлинском можно купить за 20 рублей, затмевала свет. Закусь у соседей в огороде росла. Этой весной жильцы в бараке сжалились и дали Фроловым по ведру картошки на посадку. Посадили. Но сейчас ее в бурьяне не отыскать.

Валерий водил женщин под стать себе – нормальные-то с ним, вечно обросшим и грязным, дел иметь не стали бы. Потом и женщины перестали ходить. И по селу поползли слухи – отец спал с дочерью.

Соседи больше всего боялись не самих Фроловых, а того, что при их безалаберной жизни не дай бог до пожара доведут. По пьянке курили постоянно. А старому деревянному бараку -почти восемьдесят лет. В одной из квартир рукой до стены дотронешься – бревна шатаются. Вспыхнет как спичка. У жильцов все документы постоянно в сумочках лежат. Если что, сумку сразу схватить – и на улицу.

Особенно стали тревожиться после пожара в доме напротив. Там жила местная алкоголичка Люба, собутыльница Алены, соседям покоя не давала. Частенько выпивали вместе. После одной из таких пьянок в доме случился пожар, хотя Люба не курила. Изба сгорела дотла вместе с хозяйкой – матери только обгоревшие кости хоронить отправили.

В МИЛИЦИЮ ПРИШЛА САМА

…В ту ночь в квартире у Фроловых кто-то громко разговаривал. Потом одна из соседок услышала стук в стену. А утром непротрезвевшая Алена вышла из дома и отправилась звонить в милицию. Когда спустя некоторое время милиционеры приехали и спросили у соседей: «Где тут у вас труп?» – те не сразу поняли о ком речь. Может, у Фроловых? На пятачке у двери возле разбросанных пустых бутылок стояла Алена. Спокойно сказала: «Идите, там мой папаша мертвый лежит». В комнатах из мебели остались одни кровати. По стенам – кровь. В бурьяне нашли кусок трубы. Алена призналась, что именно ей она ударила отца по голове, за то, что он ее изнасиловал.

Люба, впервые за несколько лет приехавшая в барак, сожгла весь мусор. Мужа хоронить отказалась — не на что, да и не захотела после всего случившегося. Младшая дочь отца пожалела. 24-летнюю Алену арестовали. Ее отцу было 56 лет.

Все наши слабости, дурные черты характера имеют корни в собственной семье. Если родители пьют на глазах у детей, потом, не стесняясь их и своих гостей, занимаются любовью — чему учатся дети? Тому, что все в этой жизни дозволено, ничего не стыдно. Тетя Поля общалась с домашними и односельчанами исключительно матом. Соседки плевались: «Ты же пожилая женщина, а с тобой и разговаривать не о чем». Ее внучка Алена – не отставала. «Как ты живешь, опомнись!» – пытались образумить ее соседи. «Какое ваше дело?» – отвечала та, а дальше — семиэтажный мат. Можно ли осуждать мать, захотевшую вырвать из этого ада хоть младшую дочку? Но кто заставлял ее столько лет жить с детьми в аду?

…Когда мы уезжали из Карлинского, из магазина, что рядом с бараком Фроловых, вышел дедок. Он был пьян, весел и счастлив. Несмотря на то, что был будний день и на часах еще не пробил полдень, из кармана у него торчала очередная бутылка портвейна.