…Давайте умилимся, восхитимся и воскликнем «Bay!».

Оказывается, руководитель администрации губернатора Александр Большаков, как недавно сенсационно поведала областная официальная газета,

пишет стихи.

Вот, дескать, чиновник должен быть косноязычным, а ничто человеческое ему не чуждо. Итак, вот она, подборка большаковских виршей, лучших, надо полагать, the best of. Рассчитано представление поэта Большакова, вероятно, на осторожный показ его внутреннего мира. Он как бы снимает галстук, обнажая лирические струны души и рассказывая нам поэтически-сокровенное… Однако беда в том, что мы это все внимательно читаем. А может, оно и к лучшему.

Первое, на чем останавливается неприятный глаз критика – симбирско-патриотический пафос стихов.

Над Симбирском тучи низко

И по Волге буруны.

Для меня стал очень близким

Тихий край родной страны.

И сразу становится понятным цель опубликования этой первой, по сути, частушки. Как бы сигнал для ульяновцев: я свой, я местный, я тоже люблю Ульяновск, я даже называю его Симбирском. Что ж, такая демонстрация любви для человека, который приехал к нам недавно из Димитровграда (а до этого долго жил во Владимире) и обосновался в обладминистрации, похвальна. Правда, вряд ли кто скажет – искренняя ли она. Тем не менее Александр Михайлович готовит к изданию в Ульяновске свой поэтический сборник. То-то почитаем, то-то ждем с нетерпением.

Чем же стихотворно восхищается Большаков в нашем городе? Надо сказать, что для поэтического осмысления он взял несколько расхожих штампов – и пошло-поехало:

Здесь и радости, и горе,

На семи ветрах, меж рек

Из сосны срубил подворье

Человек в «бунташный» век.

И дальше – Разин, Пугачев, «битый плетью по спине» (спасибо за уточнение), бурлацкие песни, «струги, весла, сабли остры». В общем, такая последовательная куча симбирского исторического колорита, позволяющего в авторе заподозрить знатока здешних событий прошлых лет. Разве что кокошников не хватает. Потоптался Большаков и на образе Владимира Ильича, благо это модно:

…Молча ждет товарищ Ленин Поклонения обряд. А вот что ждет Большаков от обнародования своих перлов, не очень ясно. Наверно, маскировки под ульяновское культурное пространство. Так себе замаскировались, товарищ Большаков, неуклюже как-то. Читатель тут привередливый. Ну почему вы его не балуете разнообразием изобразительных языковых средств, а зачастую откровенно халтурите?

Ну вот, к примеру: Эх, посадские ребята, Слободские мужики, Брали с гиком и азартом Невод с рыбой рыбаки.

Ну, допустим, брали. Допустим, распугать рыбу не боялись. Флаг им в руки. Но совершенно в другом стихотворении, находящемся, впрочем, в подборке рядом, читаем:

Веков глубокое дыханье, Прохладный камень и вода. Когда-то с удалью и бранью Набегом брались города. И все-то у автора берется с удалью и бранью. Наверно, если бы он описывал советскую действительность Ульяновска, то наверняка написал бы: «А утром с руганью, с азартом вновь брали люди магазин». И так далее. Хотя в патриархальном Симбирске, видимо, все так, ничего не меняется, на семи-то ветрах. Как написал наш герой в еще одном своем стихотворении: «С тобой мы не ушли от повторенья ошибок, за которые бранят». Ноне все так грубо, встречается и такое: Нежный свете мое оконце Льет далекая луна.

Так и представляешь себе большого чиновника Большакова, руководителя аппарата областной администрации, сидящего перед «оконцем» (кто сказал резкое слово «окно»? «оконцем»!) в лунных лучах «нежного» света в волнах вдохновенья общающегося с музой. В смысле -пишущего стихи всякие. Опустит перо в чернильницу – и поползли вереницы божественных строк. Вот про березу, например. Когда хочешь позиционировать себя как патриота родного края, надо обязательно про березу. Хоть ты тресни, но про березу обязательно напиши. Обязательно. И вот, пожалуйста.

Береза белая, нахальная такая,

Вдруг задрала листвы своей подол.

И ноги спутала мои трава густая,

Кустарник дикий руки исколол.

Есенин, понятно, перевернулся в гробу, а Фрейд радостно захлопал в ладоши. Вот у автора какое воображение, какую он метафору нам отмочил, так что сам разволновался, запутался ногами в траве и все руки себе поранил. Нельзя так, берегите себя. У вас еще в обладминистрации дел выше крыши. Не надо так по кустам-то. Но читаем дальше. А дальше появляется мотив судьбы, то есть уже про кукушку.

Кукуй, кукушка, долгие мне годы.

(может, все же «накукуй»?)

Грибной охоты тихая страда По краю леса одиноко бродит В поисках мохнатого груздя. Ходит, понимаешь, такая «тихая страда грибной охоты». Как призрак коммунизма по Европе. И никак не может найти один-разъединственный мохнатый груздь. «Не сезон», – подумал Штирлиц и сел в сугроб. В данном случае – в лужу, потому что дальше читаем:

И пусть тебя не трогают измены (кого не трогают? Березу? Кукушку? Страду охоты? Совсем запутал нас стихотворец-затейник Александр Михалыч) Не травит жизнь пустая суета, Нас скоро ждут большие перемены И все начнется с чистого листа. А это уже про кого? Да про нас, жителей Ульяновской области, непонятливые вы все какие, ужас просто. Автор намекает, что грядут перестановки на всех уровнях власти, в политике, в жизни региона. Но чтобы с «чистого листа» – это уже слишком. А что было до этого – коту под хвост?! А как же все нынешние прогрессивные усилия Правительства области? Страшно вымолвить – губернатора? И тут даже забываешь, что рифмовать «измены – перемены» как-то неприлично для стихотворца. Как «ботинки-полуботинки». Прислушайтесь к справедливой критике – а то боязливые подчиненные вам об этом ведь не скажут. А представьте, что вы это стихотворение еще в сборник включите, вот конфуз-то будет. Вообще обсуждение читателей, не ведающих, сколь высокий пост Вы занимаете, не помешало бы – хоть в Интернете. Надо выслушать мнение народа (да и в политике это тоже хорошо б), устроить эдакий интерактив. Только чур не обижаться на рецензии типа «Аффтар – ацкий сотона».

А вообще все вправе пописывать, ведь за графоманию у нас не судят и не сажают. Куда большую ответственность человек несет, руководя аппаратом администрации. И хотелось бы верить, что на административном поприще Вы, Александр Михайлович, преуспели куда более. А лучше Вам все же взять литературный псевдоним. Правда, теперь мы Вас все равно угадаем.