по одну сторону стоят те, кто признает существование нетленных принципов, как основу всякого истинного порядка и, твердо придерживаясь их, не позволяет увлечь себя событиям; те, кто не верит ни в «историю», ни в «прогресс» как в мистические сверхъестественные сущности, и стремится обуздать окружающие силы, вернув их к высшим, незыблемым формам. Именно это означает для таких людей «не отставать от жизни». По другую же сторону стоят те, кто родившись вчера, не имеет ничего за собой, верит лишь в будущее и с головой погружается в безосновательные, эмпирические и непродуманные действия, обманывая себя относительно своей способности управлять событиями, не зная и не признавая ничего, превосходящего материальный и событийный уровень, выдумывая одну систему за другой, что никогда не приводит к истинному порядку, но порождает лишь относительно сдерживаемый и частично управляемый хаос.

сама система, установившаяся на Западе с приходом демократии — система всеобщего и равного избирательного права — изначально обрекает господствующий класс на вырождение. Действительно большинство, качественно ничем не ограниченное, всегда будет на стороне общественных низов. Поэтому дабы завоевать их, получить то количество голосов, которое требуется для прихода к власти, необходимо говорить с ними на единственно понятном для них языке, то есть выдвигать на первый план именно их интересы (которые естественно являются наиболее грубыми, вещественными и призрачными), постоянно идти им на уступки и никогда ничего от них не требовать. Таким образом, любая демократия в самой свое основе всегда является школой безнравственности, оскорблением для достоинства и внутренней сдержанности, характерных для истинного политического класса

«Нация» всегда будет чем-то расплывчатым, тогда как в рассматриваемой нами ситуации необходимо заострить внимание на изначальном основополагающем противостоянии. С одной стороны мы имеем массу, которой, независимо от перемены настроения, всегда движут почти одни и те же простейшие влечения и интересы, связанные с удовлетворением чисто физических потребностей и стремлением к чувственным наслаждениям. Тогда как по другую сторону стоят люди, рознящиеся от первых как свидетели иной законности и авторитета, каковые даруются идеей и их стойкой и безличной верностью этой идее. Для подобных людей только идея должна быть их настоящей родиной. Их объединяет или разделяет не то, что они рождены на одной земле, говорят на одном языке, а в их жилах течет одна кровь, но их принадлежность к идее. Истинная задача и необходимое условие для возрождения «нации», обретения ею формы и сознания состоят в том, чтобы выявить и отделить то, что обладает лишь мнимым единством во всеобщем смешении, а затем вычленить ядро мужской субстанции в виде политической elite, дабы вокруг него началась новая кристаллизация.

отстаивал еще Платон, и состоящая в том, что для того, кто не способен стать господином для себя самого, будет благом найти его хотя бы в другом, и умение повиноваться служит им хорошей школой для того, чтобы научится повелевать собой; наконец, верность тому, кто выражает собой идею и являет собой живой пример приближения к более высокому человеческому типу, учит их хранить верность тому лучшему, что есть в них самих.

подлинные Государи, берут на себя власть исключительно по необходимости, так как они не видят равных или лучших, кому могла бы быть доверена эта задача» (347с Платон (Республика

Л. Зиглер по этому поводу совершенно справедливо заметил, что те, для кого власть означает восхождение и рост, уже этим показывают, что они ее не достойны;

Все имеющее эмоциональную или иррациональную мотивацию занимало, занимает и будет занимать в человеческом поведении куда более широкое место, чем мелкая выгода. Без учета этого факта, большая часть человеческой истории остается недоступной пониманию.

Платон говорил: «К возникновению и укреплению тирании ведет исключительно демократический политический режим; неограниченная свобода ведет к наиболее полному и суровому рабству».

Следовательно, не остается ничего другого как встретиться лицом к лицу с делом своих рук, помериться с ним силой, что возможно лишь в том случае, если будет создано новое внутреннее измерение, которое, в пограничном случае войны, проявится в виде холодного, светлого героизма, лишенного романтического, инстинктивного или лжепатриотического элемента, но основанного на высочайшей технической подготовке, дополненной склонностью к, условно говоря, жертвенности, то есть способностью встретить лицом к лицу и даже полюбить самые разрушительные ситуации, поскольку они в своей стихийности на высшей ступени открывают возможности для реализации абсолютной личности

…героизм обретает независимую ценность, как чистый опыт, как индивидуальная реализация.

, следует различать четыре стадии регрессии каст: на первой, élite имеет чисто духовный характер, воплощает в себе то, что общим образом можно назвать «божественным правом», выражает собой идеал нематериального достоинства; затем она обретает черты воинской знати; на третьей стадии ее сменяет олигархия на плутократической и капиталистической основе, правящая в рамках демократии; и, наконец, élite становятся коллективистские предводители революции четвертого сословия.

истинными противниками являются не капитализм и марксизм, но система, в которой главенствует экономика, независимо от ее конкретной формы, и система, в которой последняя подчинена внеэкономическим факторам в рамках более широкого и цельного порядка, который придает человеческой жизни более глубокий смысл и открывает путь к развитию более высоких способностей.

История всегда зияла жестокости и зверские злодеяния, но для диагностики именно нашей эпохи типичным элементом выглядит мрачная методичность рационально продуманного вырождения, имеющая целью превратить людей в безвольных марионеток.

Ницше: “Борьба за главенство в условиях, лишенных всех ценностей: это цивилизация больших городов, газет, лихорадки, бесплодности”.

Заратустра: “Чернь наверху, чернь внизу? Что еще значат в наши дни “бедные” и “богатые”? Я отказываюсь различать одних и других”.

Эта дальневосточная формула означает, что если вам удастся оседлать тигра, он не сможет броситься на вас, и, кроме того, если не слезать, если не отпускать свою добычу, можно в конечном счете победить его.

Посмотрим теперь, как применяется к внешнему миру, к среде принцип “оседлать тигра”. Он может означать, что когда цикл цивилизации приближается к концу, трудно достичь какого-либо результата, если сопротивляться, непосредственно противостоять силам движения. Течение слишком сильное, оно поглотит вас. Суть в том, чтобы не дать произвести на себя впечатление всемогуществу и кажущемуся триумфу сил эпохи. Лишенные связи с высшим началом, эти силы имеют, в действительности ограниченное поле действий. Поэтому надо не дать себя загипнотизировать настоящему, тому, что нас окружает, а иметь в виду условия, которые могут создаться позже. Правило может быть таким: дать свободу действий силам и процессам эпохи, но оставаться твердым и готовым вмешаться, когда “тигр, который не может броситься на того, кто его оседлал, устанет бежать”. В особом толковании христианская заповедь непротивления злу может иметь такой же смысл: отказ от прямого действия и отход на внутреннюю позиционную линию.

Гегель писал, что «всемирная история не является царством счастья, периоды счастья [в смысле материального и социального благополучия] являются чистыми страницами в книге истории».

человеческий прогресс идет не в экономической или социальной области, но внутри самого человека, что он состоит вовсе не в том, чтобы «выбиться в люди» или «пробиться наверх», вкалывая до пота лица, чтобы только занять не свойственное себе положение.

Отныне, он, подобно белке в колесе, вынужден безостановочно мчаться вперед, охваченный неутолимой жаждой действия и потребностью производить все больше и больше. Он не может позволить себе остановиться даже на секунду, так как в подобной экономической системе остановиться значит откатиться назад или, в худшем случае, потерять опору под ногами и упасть. Экономика затягивает в это движение (которое представляет собой уже даже не «активность», но скорее чистое и бессмысленное возбуждение) не только тысячи трудящихся, но и крупного предпринимателя, «производителя благ», «собственника средств производства», производя все более необратимые духовные разрушения. Это ясно высвечивает подлинные намерения, которые таятся за «бескорыстной» любовью, питаемой тем американским политиком, основным пунктом международной политической программы которого стало «повышение уровня жизни слаборазвитых стран всего мира». За этими красивыми словами стоит желание благополучно довести до конца нашествие новых варваров – единственных настоящих варваров – стремление поймать в силки экономики ту часть человечества, которая пока еще не впала в безумие, загнать его в общее стадо, поскольку непрерывно растущие денежные средства необходимо использовать и вкладывать в новое производство, а безостановочный производственный механизм, постоянно приводя к перепроизводству, нуждается во все новом расширении рынка.

Если крупный предприниматель полностью отдается экономической деятельности, которая становится для него своего рода наркотиком – тем, что ему жизненно необходимо – то он делает это из инстинктивной самозащиты, поскольку стоит ему остановится, как вокруг него разверзнется пустота и его охватит ужас от существования, лишенного смысла

Одной из наиболее жалких и плебейских черт экономической эры является этот своеобразный мазохизм, заключающийся в прославлении труда как этической ценности и основного долга, причем трудом здесь именуется какая бы то ни была форма деятельности.

Труд перестает быть тем, что необходимо лишь ради удовлетворения материальных жизненных потребностей, тем, чему должно быть отведено ровно столько места, сколько занимают его подобные потребности в зависимости от данного индивида и его положения. Его абсолютизируют как некую ценность в себе, одновременно связывая с мифом лихорадочной производственной активности.

…основой для возрождения того достоинства и превосходства, которые превосходят мир экономик и должны быть упрочены и узаконены посредством постоянной внутренней и внешней борьбы, путем утверждения собственного бытия через непрестанное завоевание.

…одним из этих принципов до определенного времени было порицание всего подобного современной рекламе со всеми ее производными, поскольку это считалось недостойным способом борьбы с конкурентами, победить которых можно было лишь честно привлекая к себе покупателей лучшим качеством товаров

Проблема капитала и собственности на средства производства практически отсутствовала: столь естественным было соучастие различных производственных сил в реализации общей цели. Впрочем речь шла об организациях, которые имели «в собственности» орудия производства, которые никто и не думал монополизировать в целях эксплуатации, поскольку они не были связан с капиталом, чуждым труду. Ростовщичество, построенное на «свободных деньгах» неизвестного происхождения – на чем стоит сегодня весь финансово-банковский капитал – считалось чисто еврейским занятием и было полностью отдано им на откуп. При этом оно почти не влияло на общую систему хозяйства.