Директор областной филармонии Владимир Беляков в детстве мечтал

стать мореплавателем .

Заслуженный артист России Владимир Беляков – человек в городе известный. Около 30 лет он играет в симфоническом оркестре и является концертмейстером группы фаготов. А последние пять лет Владимир Борисович занимает должность директора Ульяновской филармонии.

Первый фагот Ульяновска родился в музыкальной семье. Его отец, Борис Петрович, был скрипачом. Перед войной с несколькими ленинградцами он уехал на Дальний Восток, чтобы создать свой оркестр.

– Я родился в Хабаровске. Получилось так, что в этом городе легче было создать джазовый оркестр. По всему же СССР этот стиль музыки запретили. Кроме того, папа играл на скрипке в дальневосточном симфоническом оркестре, – откровенничает Владимир Борисович.

В Хабаровске будущий директор филармонии закончил музыкальную школу и училище. А после этого поехал в Ленинград – получать консерваторское образование.

– В 1968 году Эдуард Серов создал хороший оркестр в Ульяновске. В то время сюда приезжали многие известные коллективы. В том числе ленинградский оркестр под управлением Евгения Моро-винского. В нем играли многие профессора. Один из них, Григорий Захарович Еремкин, преподавал у меня, – рассказывает Беляков.

Григорий Еремкин в красках рассказал молодому музыканту о родине Ленина. А

вскоре приятель ему прислал письмо, в котором говорилось, что местному оркестру требуется фаготист.

– Мне прислали вызов, и я приехал в Ульяновск. Прошел конкурс, и меня взяли в оркестр, – говорит директор филармонии.

– А город вам понравился?

– После Ленинграда – нет. Когда я приехал, было пасмурно. Соякце не показывалось целый месяц! Думал: все, попал в какое-то болото! Конечно, город интересный, но вот погода и постоянный ветер меня раздражали. Я долго не мог к ним привыкнуть. А потом все наладилось. У меня родился сын Антон.

– Вы хотели бы вернуться в Питер?

– Ульяновск стал моей родиной. Я полюбил этот город. С ним очень много связано хорошего и по работе, и в личной жизни.

– У вас есть увлечения помимо музыки?

– Я люблю все делать своими руками. Может, что-то получается хуже, чем у профессионалов. Но лучше уж сам. Построил дачный до-

мик, украсил его резьбой по дереву. Хорошо разбираюсь в электричестве. Сделать проводку или починить бытовые электроприборы – для меня не проблема.

Вы специально этому учились?

– Нет, жизнь заставила. У меня дядя был хорошим радиоинженером. Когда я был маленьким, стоял за его спиной и сдедил за работой. Я человек любознательный, всегда смотрю, кто, что и как делает.

– А музыкант – сложная профессия?

– Самая сложная! Что бы научиться музыке, нужно 20 лет. Допустим, на фортепиано ты проучился пять лет. Но это еще ни о чем не говорит. Если только у тебя дар от Бога или ты вундеркинд. Музыкальная школа, училище… Даже после него выпускника не назовешь специалистом! После консерватории я оттачивал свое мастерство в оркестре. Надо постоянно учиться. Нам, музыкантам, никак нельзя успокаиваться. Дома, например, партию поучить, позаниматься.

• Вы и дома играете?

– Сейчас уже нет. Просто прихожу в филармонию часов в шесть утра и посвящаю определенное время любимому инструменту. В течение дня заниматься некогда, а на вечер надеяться нельзя. Приходится иногда задерживаться на рабочем месте и до десяти вечера.

– Вы хорошо выглядите. Занимаетесь спортом?

– Уже пошел второй год, как я отказался от служебной машины. Переезжаю засвияжский мост и иду на работу пешком. Для меня это хорошая зарядка. Каждый день я трачу по 20 – 25 минут на ходьбу в любую погоду. Мороз мне не страшен, у меня всегда горячие руки: я не ношу рукавиц.

– В детстве у вас была мечта?

– У меня была дилемма. В Хабаровске протекает огромная река – большая и бурная, совсем не такая спокойная, как Волга. Все детство я провел на ней, катался на байдарках, очень любил быть на воде. Думал, что свяжу свою жизнь с судоходством. У меня дядя был речником. Так я мечтал, что стану капитаном какого-нибудь судна. Мне нравилась форма и фуражки моряков. Вообще у нас с одной стороны были музыканты, с другой – мореплаватели…

– Но предпочтение все-таки отдали музыке.

– Да, потому что с шести лет начал учиться. Уже в девять лет я играл на теноре в оркестре.