День сурка в деревне Сурки длится 15 лет

11 жилых домов, три дедушки и 11 бабушек – вот и вся деревня Сурки.

Здесь каждый день как две капли воды похож на предыдущий. Каждая неделя – абсолютное повторение прошлой. Один телевизионный канал. Хлебная машина раз в неделю. И тишина. Время остановилось в Сурках 15 лет назад. Ничего не меняется, только людей становится все меньше и меньше. А сурки с горы все ближе и ближе селятся к деревне.

Кино

Фил Коннорс – герой комедии “День сурка” скептически относится к американской традиции каждый год 2 февраля доставать из норки сурка и “спрашивать” у него, не наступила ли еще весна.

Однажды высшие силы наказывают его за этот скептицизм. Посетив в очередной раз фестиваль сурка, на следующий день Фил проснулся не 3, а снова 2 февраля. Фил-неверующий попал в петлю времени, из которой нет выхода. Изо дня в день с ним происходит одно и то же. В итоге он решил посвятить этот роковой день полезным и добрым делам, и, спустя много месяцев, сумел-таки вырваться из временного плена.

Корова

Семидесятидвухлетние сурковчане Евгений Андреевич и Валентина Павловна Пиянины два года назад решили больше не держать корову – сил нет. И теперь им торопиться совсем некуда.

– Лежим по утрам, – рассказывает Валентина Павловна, – пока не надоест. Потом сготовим, поедим. Опять делать нечего. Снежок вот прошел – дедушка повозил его со двора. А я из дома и не выходила. А куда? В гости? Нас тут осталось 14 человек, надоели, чать, друг дружке.

О том, что в далекой Америке День сурка такой же большой праздник, как у нас Масленица, старики слыхом не слыхивали. Ну, второе февраля, ну, третье. Какая разница?

– Мы и свои-то праздники не отмечаем, – отмахивается Валентина Павловна. – Ни Новый год, ни Восьмое Марта.

Сурки

– Сурков у нас на горе полно, а что нам до них? – говорит Евгений Андреевич. – Охотники, правда, иногда приезжают. Из Вешкаймы, еще откуда-то. На сурков охотятся, на лис – нет. А те, рыжие гады, кур таскают.

– И бобры на речке есть, – подхватывает разговор жена, – деревья пилят-рубят, плотины делают. Да какие! Перейдешь через речку, как по мосту.

Кочегар

66-летняя Мария Павловна Разживина – самая молодая жительница деревни. Она вышла замуж в Сурки в 1963 году. Рассказывает о том, как весело и интересно было здесь тогда.

– Дома все были заняты. И за речкой еще жили. Все работали – бурта отрывали для картошки, сено готовили, солому собирали, дрова запасали. Я 15 лет в кочегарке отпахала. В два часа ночи на смену уходила! И дрожжевала, и кочегарила. Помню, у меня только одна мысль была: “Хоть бы выспаться”. А сейчас вот на пенсии спи – не хочу. Так глаза сами собой в шесть утра открываются.

В праздники и выходные стар и млад катал яйца. Была в Сурках такая народная забава – сшитым мячиком вареные куриные яйца с кона выкатывать. Попал – твое. Не попал – ставь еще одно на кон.

Животные сурки Марии Павловне нравятся.

– Стоят, как столбики, и свищут-свищут! – делится она наблюдениями. – Ох, и много их стало! Красивые! Правда, людей не донимают.

Зато однажды нарвались на сурчиную злость местные собачки. Муся Марии Павловны и еще одна соседская дворняжка решили поохотиться на вольготно чувствующих себя зверьков. С утра пораньше подруги подались на гору. Вернулись под вечер все в крови и ранах, а Муся без одного глаза. Но она, хоть и осталась одноглазой, все же выжила. А вот ее боевая подруга после неравной битвы умерла.

Люди

Забвение пришло в Сурки с перестройкой. Старожилы сейчас с трудом вспоминают, сколько же людей жило в селе. Евгений Андреевич прикидывает:

– Коров по подворьям было 70 голов. Ну, наверное, домов сто было, точно!

Мария Павловна начала считать по колхозному стаду, но у нее математика не сошлась:

– Если на ферме 360 голов скота держали, это сколь же тут людей жило… Не знаю! Много! А сейчас? Четырнадцать человек всего! На 11 старух три мужика. Снегом, бывало, задует – так вообще сидим по избам, никуда нос не кажем.

Нравы

Одинокие сурковские старушки на чужих мужей не заглядываются. Коротают дни в созерцании одних и тех пейзажей за окошками. Изредка плюхают друг к дружке в гости. Частенько вспоминают, какими были их Сурки в таком недалеком прошлом. С начальной школой, фермой, почтой, магазином. Церковью даже! Председателя Николая Никаноренко вспоминают, который тут домов настроил. Умудренные жизнью, они не кроют чем ни попадя тех, кто довел деревню до ручки. Сил у стариков осталось не так много, чтобы тратить их на бесполезное переживание. А вот о своей нелегкой доле задумываются все чаще.

Телефон

– Дед вон у меня больной, – рассказывает Мария Разживина. – Грыжа мучает. Операция нужна. Хотели субсидию оформить. Раз получилось. А второй – катались, катались в райцентр, да и бросили. У него пенсия 1600 рублей – много наездишь на нее?

Совершенно неожиданно Мария Павловна достала из кухонного буфета вполне современный мобильный телефон.

– Вот, погремушку дочь подарила. А я ей и пользоваться-то не могу. Сюда нажму да вот сюда. До дочки дозваниваюсь, а больше и не знаю, куда жать. Раз скорую надо было вызвать Курбатову (так она зовет мужа – Ред.), а я и не соображу, как.

68-летний Николай Курбатов несколько раз намекал Марии Павловне:

– Давай купим гробы себе заранее.

Та только отмахивается:

– Чай, дети у нас есть. Помимо земли не положат.