Жителю села Лапшаур Федору Фокину в июле 41-го было всего 17 лет. Целый год повестки из военкомата обходили его стороной. Но в октябре 1942 года пришел и его черед. В этот раз собирали заплечные вещмешки и лили слезы прощания родные Ивана Курочкина, Василия Носкова, Петра Жигалова и Федора Фокина.

– Нас привезли на берег Ладожского озера, – рассказывает Федор Гаврилович, – переправили на левобережье, где находился поселок Морозово. Мы не то что моря – большой реки не видели! А нас зачислили в подразделение военно-морского флота. Два месяца учили военной «грамоте», а в итоге все стали обыкновенными пехотинцами.

Подразделение, в котором служил Фокин, обороняло Ленинград в лесных болотистых местах. Ветеран вспоминает:

– Отроешь окопчик неглубокий, чтоб только было где от обстрела голову спрятать, а через время на дне его появляется вода. Так и воевали по колено в болотной жиже.

Эту воду и пили. Ели листья. Как козы, все деревья и кусты обгладывали начисто.

– Да какие там листья? – смеется Фокин. – Почки едва набухнут, и их тут же съедали. Умирали от голода-холода! У меня, сам не заметил как, отморозились пальцы на левой ноге.

После выписки из госпиталя молодого солдата обучили стрельбе из пулемета «Максим». 25 января 1944 года пехотный взвод, в составе которого воевал Фокин, сначала оборонял от немцев, а потом попытался захватить участок железной дороги возле города Пушкин.

– Я со вторым номером-пулеметчиком залег прямо возле железнодорожной насыпи, – рассказывает старый солдат. – Фашисты прут дуром, только успевай отстреливаться. А тут еще и пушки с минометами их поддерживают. Головы не поднять! Чую, левую руку обожгло. Понимаю, что ранили, а уйти как? Вроде, терпимо. Думаю, вот закончится бой, тогда по врачам подамся. Дружок перетянул рану тряпицей, и стреляю себе. Потом мина рядом разорвалась…

Фокин снова попал в госпиталь. Там и услышал о прорыве блокады.

В ноябре этого же года Федор Гаврилович воевал уже в составе Второго Белорусского фронта танкистом. Освобождал Варшаву.

– Я был механиком-водителем, – вспоминает он свой последний бой. – Нашу машину подбили снарядом, и она загорелась. Когда экипаж начал вылазить из танка, произошел сильный взрыв. Меня отбросило метров на двадцать. Я потерял сознание и сильно обгорел. После того оказалось, что к боевой службе я не годен. Домой вернулся инвалидом.