Регион, откуда в массовом порядке уезжает молодежь, скорее всего, ждет невеселое будущее. А молодежь из Ульяновска уезжает. По официальным данным, которые привела в интервью официальной областной газете заместитель министра экономики областного правительства Людмила Падилья-Сароса, за последние шесть лет отток молодежи в другие регионы увеличился в пять раз. Мы попросили Людмилу Юрьевну поподробнее остановиться на этой проблеме и, в частности, рассказать, как власть намерена бороться с утечкой молодых мозгов.

– Когда мы занялись кадровой проблемой, то из общения с вузами, руководителями предприятий, молодежью мы поняли, что студенты, обучающиеся за пределами области, не возвращаются домой, в экономику области. И это серьезная проблема.

Почему не возвращаются? Как показали наши исследования, одна из причин в том, что человек старается построить карьеру там, где учится. Речь, в первую очередь, о таких больших городах, как Москва, Санкт-Петербург, Самара. Чтобы устранить эту причину, надо убедить молодежь, что можно делать карьеру и в Ульяновске. А в чем разница? В уровне заработной платы, в гарантии места работы, в возможности дальнейшего роста. В этом и должна состоять кадровая политика.

Вторая причина, почему студенты не возвращаются, – общие условия проживания, отличные от других регионов. Люди смотрят на стабильность, на возможность досуга, на криминогенную ситуацию. Это тоже требует решений от органов власти. Вырисовывается некая матрица управленческих решений.

Для начала требуется урегулировать отношения между поставщиками кадров (вузами, ссузами, школами, семьей) и потребителями (руководителями предприятий). Раньше, в СССР, спрос на рынке труда балансировался тем, что существовала система закрепления кадров в форме распределения выпускников (при этом житель Ульяновска мог попасть, например, в Казахстан) и свободных дипломов, работали центры по трудоустройству. Эта комплексная система перестала существовать, а взамен ничего не создано, за исключением центра занятости, куда могут податься безработные. Получается, что вузы готовят специалистов, которые не всегда нужны экономике региона. В результате рынок труда складывается хаотично. Чтобы его контролировать, мы должны или включить элементы регулирования рынка каким-то локальным законом, или посадить за стол переговоров поставщиков и потребителей кадров, а также правительство области в качестве посредника. Предметом соглашения может быть следующее: правительство берет на себя функцию мониторинга ситуации, выявляет диспропорции и предлагает решение двум другим сторонам. Предприятия могут заказывать вузам и ссузам специалистов, которые им нужны, а учебные заведения – выполнять этот заказ.

– Имеете ли вы возможность влиять на вузы и их учебные программы? Наши вузы действительно во многом работают на Москву и другие регионы. Например, области не нужно столько лингвистов-переводчиков, сколько готовят у нас, а также специалистов по международной экономике, юристов и экономистов; и даже выпускники-аграрии, оказывается, едут в соседнюю область, где посевные площади используются активнее…

– Аграрную сферу можно развивать и .у нас. Речь нужно вести о комплексе условий, которые могли бы задержать специалиста. Недавно мы видели в Белгородской области, как у них работает центр нанотехнологий. У них есть база, инструментарий, оборудование. Они могут заниматься наукой по высшим стандартам качества. Если Самара может предложить базу для специалиста -площади, посевной материал, технологии, – ему там будет интересно. Если мы создадим эту базу у себя, то человек никуда не поедет, потому что человек предпочитает быть поближе к родным, жить там, где у него квартира, хотя бы родительская. Устраняя причины утечки, мы можем остановить отрицательную миграцию.

Другой вариант возвращения студентов – целевой набор в вуз. Не все абитуриенты уверены, что поступят в иногородний вуз на бюджетное место, не все полагаются на кошелек родителей. И здесь предприятие может оплатить учебу студента с обязательством отработки затраченных средств.

– Сколько времени должно пройти, чтобы сложились объективные экономические условия, при которых человек не хотел бы отсюда уезжать? Год, три, десять лет?

– Смотря сколько участников к этому процессу подключится – три предприятия или десяток. Это еще зависит и от срока полномочия органа власти. Поскольку этот срок короткий, то мы должны думать и решать быстро: как можно раньше сформулировать задачу, убедить участников рынка труда подключиться к процессу регулирования. Но не все предприятия откликнулись на наши призывы к переговорам. А вторичный рынок труда иссякает.

Возьмем «Авиастар». Пока не было контрактов на производство самолетов, сокращалось производство, высвобождались кадры. Но этот период заканчивается, производство расширяется, а кадров уже нет: их кто-то взял или они вообще уехали. И вот теперь авиакомплексу надо порядка 3,5 тысячи специалистов, а на вторичном рынке их уже нет. Те предприятия, которые это осознают, будут готовить кадры для себя лично. Это тоже зона ответственности власти: мы можем инициировать многосторонний процесс закрепления кадров. Министерство экономики может стать творческим посредником при выработке новых подходов к кадровой политике, хотя нас никто не обязывает этого делать. Но раз уж мы разрабатываем приоритеты развития целой территории, то готовы заниматься и этим. Особенно зная о динамике смертности населения и об отрицательной миграции.

Мы этим занялись, когда начали разрабатывать «Стратегию социально-экономического развития Ульяновской области». Один из главных разделов любой стратегии – анализ ресурсной базы. Под ресурсами мы понимаем и человеческий капитал: распределение кадров по районам и городам – где кто есть и какой дефицит. Очень высокая официальная безработица была в Новомалыклинском районе -12 процентов активного населения при 3 процентах в среднем по области (мы занимали 14-е место по этому показателю в ПФО). Мы выявили неблагополучные территории, которые портили статистику. Бороться с этим как? Либо создавать новые рабочие места, либо персонально разбираться с человеческим фактором: почему люди предпочитают быть безработными, ведь некоторым удобно получать пособие и заниматься личным подсобных хозяйством. В этом году улучшение налицо: 2 процента безработных по области и 8 процентов по Ново-малыклинскому району.

– Возвращаясь к вузам… Не кажется ли вам, что их политика отчасти входит в противоречие с интересами области? Ведь для них количество выпускников, нашедших себя в Москве и за границей, давно стало рекламой. Университету важен рейтинг в списке вузов, к тому же, имея федеральное подчинение, он в своей политике не зависит от регионального правительства. Как же вы собираетесь на это влиять?

– Тут важен вузовский менеджмент. Ректор вуза никогда не будет работать в отрыве от изменяющихся условий. И УлГУ, и УлГТУ -не скажу, что они закрыты, они тоже ориентируются на рынок. Хотя бы потому что вузы сталкиваются с проблемой устройства студента на производственную практику. Вузу проще договориться с предприятиями, которые рядом. Есть недальновидные предприятия, которые не хотят брать практикантов – это лишние хлопоты, но грамотный менеджер поймет, что человек нарабатывает опыт, знакомится с предприятием, еще учась в вузе.

Вузы, получив возможность зарабатывать на обучении, тоже должны, как хорошие менеджеры, заниматься исследованием рынка труда. Будет ли большой конкурс, скажем, на юридические и экономические специальности, зависит от абитуриента. А его решение поступать туда, в свою очередь, зависит от того, нужны ли юристы и экономисты на предприятиях. Пока предприятия ищут юристов и готовы им платить, выпускник школы идет в юристы. Срабатывает рынок. Но если вуз перестанет отслеживать тенденции рынка, конкурсный набор может постепенно сократиться.

– Где молодой человек в Ульяновске сегодня может найти свою нишу, сделать карьеру?

– Если навскидку… На авиакомплексе, например. Хотя бы потому, что «Авиастар-СП» вошел в российский вертикально-интегрированный холдинг, у него появится пакет заказов, появятся объем работы, кадры, зарплата… Тем более есть дефицит кадров в этой области.

Очень нужны высококвалифицированные рабочие – токари, слесари, станочники. В свое время было престижно закончить ПТУ и стать, допустим, классным фрезеровщиком. Сейчас некоторые предприятия не могут найти таких специалистов. В Белгороде зарплата высококвалифицированного сварщика доходит до 120 тысяч рублей в месяц, потому что их в области – всего пять человек, и переманить неоткуда. Опыт нарабатывается годами. Поэтому если студент знаком с предприятием, то это ему плюс.

– Почему за последние шесть лет отток молодежи в другие регионы, по вашим же данным, увеличился в пять раз?

– Потому что Ульяновская область не проводила реформ, когда другие регионы этим занимались.

– Но ведь шесть лет назад «красного губернатора» Горячева уже не было у власти…

– Не было, но это сказалось потом на экономических показателях региона в целом, в том числе на уровне жизни. Не было реформ, и предприятия не реформировались, не учились работать в условиях рынка, лишались заказов, терпели убытки. Так область и обрела имидж бесперспективного «парка советского периода». Так что рыба ищет где глубже, а человек – где лучше. Но, несмотря ни на что, в ульяновских вузах все еще готовят очень хорошие кадры. База остается сильной. Однако срабатывает психологический фактор. Поехать в Москву или Питер – это выбор: одному хочется пожить в общаге, в отрыве от родителей, самому найти работу. Такие молодые люди все равно уедут. К тому же поступить в вузы Москвы сегодня легче, чем в местные. Причины разные, в том числе и фактор коррупции (не будем называть адресов). Моя дочь, кстати, тоже учится в Москве, на третьем курсе авиа-ционно-технологического университета.

– Вы будете ее агитировать вернуться?

– Как чиновник я бы хотела вернуть сюда кадровую единицу. Но как мать настаивать не буду, особенно теперь: учась на третьем курсе, она уже работает в авиакомпании «Трансаэро», а туда непросто устроиться. Совмещая работу и учебу, она зарабатывает 18 тысяч рублей – неплохо по ульяновским меркам.

Мне кажется, мы должны студентов из Ульяновска, которые учатся в других городах, держать в курсе наших перемен, информировать их о новых возможностях на родине. Например, если они узнают, что они нужны на «Авиастаре», где им дадут стартовую зарплату 10-15 тысяч рублей, то, может быть, они подумают и вернутся. Заставить – не можем, а информировать – обязаны.

Источник: “Симбирский курьер”. №68 от 26.06.2007