Наши военные базы контролировали полмира

Чтобы иметь статус сверхдержавы, мало обладать огромной территорией или запускать в космос корабли. С государством считаются лишь тогда, когда оно обладает реальной военной силой, готовой в любой момент защитить интересы страны, А сила – это военные базы, причем не только у себя на территории. Чтобы сохранить у себя дома, нужно контролировать границы, сопредельные государства и всю планету в целом. Это советские руководители понимали, поэтому наши военные располагались не только в Германии, Венгрии, Польше, Чехословакии, но и экзотических Кубе и Анголе.

Привез с Кубы чучело крокодила…

– Куда только ни кидала меня и мою семью судьба за время службы, – рассказал ульяновец Николай Петров. – Сейчас мне 50 лет, и мне трудно вспомнить все гарнизоны, где мне, военному прапорщику, пришлось жить и работать. Одной из самых экзотических «командировок» была на Кубу. Там пришлось прожить два года, два месяца и двадцать два дня.

Шел 1979 год. В один прекрасный день я вернулся домой и сообщил жене Вале, что нас направили на Кубу. Она и сынишка очень обрадовались. Ведь, по общим понятиям, нас посылали почти на курорт.

Еще в день приезда мы познакомились с семьей Первушиных: Владимиром, тоже прапорщиком, его женой Надеждой и их сыном, ровесником нашего пацана. Нас поселили в пригороде Гаваны, в деревне Норок. Разместили, можно сказать, с комфортом, в домике на две семьи. Мы с Первушиным-старшим служили в батальоне связи, обеспечивали сопровождение самолетов, вылетавших с Кубы в Латинскую и Северную Америку. Наши жены занимались хозяйством, а дети под пальмами играли в войну.

В первые дни очень хотели наесться экзотических фруктов. Мыто думали, что на Кубе их полно. Оказалось, это миф. Ни бананов, ни манго в магазинах не было. Еще хуже было с морковью и картошкой. Чаще всего фрукты появлялись на прилавках в консервированном виде, будто мы не в тропиках находились, а на Крайнем Севере. Отоваривались в специальном продуктовом магазине «Сухопайка», который работал исключительно для семей советских военнослужащих. Помню, однажды туда завезли баклажаны, так моя Валя так их приготовила, что на запах сбежались чуть ли не все соседи.

Второе открытие касалось кубинцев. Они, конечно, революционеры, готовые по первому приказу взять в руки оружие, вот только работать они не любили. Образ жизни, по крайней мере в пригороде, следующий: подъем в семь -восемь часов утра. До девяти работа. Затем – «перекур», который длится до шести вечера. Затем, когда жара спадала, снова чего-то поделают часок и баиньки. Из-за жары в их домах в окна часто не ставили стекла. Чтобы ветерок немного гулял, ведь ни вентиляторов, ни кондиционеров у кубинцев не было. Еще они обожали кресла-качалки. Весь день сидели на крыльце, в них качались.

Мы были не в пример активнее. В выходные организовали подводное плавание. У некоторых дома была целая коллекция диковинных рыб и раковин. А у меня появилось кое-что получше.

По соседству с нами жил моряк Мариано, который ходил на своем судне на Гуантанаму. Там было много крокодилов. Вот он и привез парочку. Одного нам дал, другого -Первушиным. Поначалу мы хотели вырастить его «другом семьи». Но потом столкнулись с проблемой кормежки. Мясо на Кубе было в дефиците. К тому же наш «миленький» кро^одильчик едва не оттяпал мне руку, когда я пытался дать ему кусок цыпленка. Пришлось нам в целях безопасности сделать из них чучело. Его-то я и привез с Кубы в качестве главного трофея.

…А из Анголы маску колдуна

– Мало кто теперь помнит, что наши военные базы были даже в Африке, – вспоминает Андрей Сорокин. – У большинства советских военнослужащих, побывавших в Анголе, и по сей день в личных делах никаких отметок о пребывании там нет. Хорошо, если вместо записи о командировке стоит неприметный штамп с номером воинской части, за которым скрывалось 10-е Главное управление Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Поэтому тысячи советских военнослужащих, прошедших Анголу, формально под огнем не находились и смертельной опасности не подвергались. А между тем в той далекой африканской стране воина не прекращалась на протяжении почти четверти века.

Нашим военнослужащим, носившим чужую форму и не имевшим при себе никаких документов, удостоверяющих личность, нередко приходилось выходить на совместные с ангольцами боевые операции, брать в руки автоматы и пулеметы, садиться за штурвалы боевых машин пехоты и рычаги танков, пульты управления огнем ракетных и зенитных установок. Это были настоящие военные профессионалы. В том, что ангольская армия, начиная с середины 80-х годов XX века, стала практически на равных «вести разговор» с самой боеспособной в то время армией африканского континента – армией ЮАР, – огромная заслуга советских офицеров и генералов, в разное время работавших в Анголе.

Подоплека у той войны была вполне обычная для 70-х годов прошлого века. Как только Португальская колония – Ангола – обрела независимость, ее тут же захотели «прибрать к рукам» ЮАР и США. СССР, как водится, решил поддержать «независимость» Анголы и полностью сориентировать ее на Союз. Сделать этакую африканскую Болгарию. К тому же страна имела важное геополитическое значение и богатые залежи полезных ископаемых. Открыто поддерживать социалистическую Анголу, чтобы не испортить отношения с Западом, мы не стали. Это сделала Куба, которой было нечего терять. Советское присутствие было там де-факто. Поэтому наши семьи жили отдельно от местных. Еще одна причина этого -уровень жизни тогдашней Анголы. Столица еще была похожа на город: колониальные власти постарались, а вот на окраине городов и в селах царила такая нищета, что ни нам, ни кубинцам и не снилась. Построить там домик для семьи – это все равно, что расположиться на пикник посреди цыганского табора. Вот и приходилось нам возводить городки для военных за высокой стеной. Поначалу было совсем тяжко. Отсутствовали вода, электричество, полноценное питание и медицинское обеспечение. Постепенно мы обжились, но с продуктами было трудно. Они доставлялись либо из Союза, либо из сопредельных государств. В Анголе промышленность практически не работала.

В отличие от военных баз в других странах советские военные и их семьи в Африке реально рисковали. В результате одного из крупномасштабных наступлений вооруженной оппозиции, которое поддерживалось армией ЮАР, под обстрелом оказалась даже наши дома. Тогда от пуль южноафриканцев, кроме офицеров, погибли две женщины. Одна из них – супруга моего сослуживца Пестрецова. Осколок гранаты раздробил ее руку. Он первый обнаружил труп жены, когда прибежал в дом, чтобы вывести ее из обстрела…

Но чаще побеждали мы, то есть кубинско-ангольские войска под чутким руководством советских военных советников. Когда в Феврале 1990 года ангольскими правительственными войсками при нашем содействии была проведена операция по разгрому вооруженной оппозиционной группировки УНИТА и взят ее укрепленный форпост Мавинга, в Луанду прилетела с проверкой комиссия ООН. За день до этого всех советских военнослужащих, находившихся в Куиту-Ку-анавале, срочно самолетом главного военного советника в Анголе генерала Гусева отправили в Менон-ге, а нашу военную миссию опечатали. Когда же комиссия закончила свою работу, убедившись, что никого из советских в районе боевых действий нет, все вывезенные приехали назад.

На родину мы вернулись, когда СССР развалился. Тут-то оказалось, что наши африканские победы новому руководству страны не нужны. Так что ни денег, ни почестей не заработали. У меня только и сохранились воспоминания и маска африканского колдуна, которую я выменял у аборигенов на тушенку.