О всяческих приоритетных национальных проектах уже не первый год гремит вся официальная пресса – и местная, и центральная. А вот реальная непредвзятая оценка их реализации как правило остается за кадром. Конечно, охватить одним взглядом все проекты и программы невозможно, и поэтому мы решили для начала выяснить ситуацию с проектом «Здоровье». Своим «взглядом изнутри» с нами поделился заведующий организационно-методическим отделом Областной Центра медицинской профилактики Марат Хаердинов

– Марат, так ли уж все хорошо у нас и с проектом, и со здоровьем, как утверждает наш уважаемый министр здравоохранения?

– Здесь часто встречается путаница даже в словах. Порой даже телеведущие путают проект «Здоровье» с проектом «Здравоохранение», хотя первый подразумевает усиление материально-технической базы первичного звена и к самому здоровью населения имеет довольно косвенное отношение. Если бы речь в нем действительно шла о здоровье в полном понимании этого слова, то необходимо было бы принимать комплексную национальную программу, в основе которой лежало бы четыре компонента: 60-70% – здоровый образ жизни, экологические факторы, наследственность, и, наконец, само здравоохранение, сама медицина… На самом деле, даже в самых развитых странах через здравоохранение невозможно сделать более 15% вложений в здоровье. Здоровье на 70% зависит от образа жизни, который формируется вовсе не здравоохранением, И вот эта сторона дела у нас никак не развивается, ее практически не замечают на государственном уровне.

– И какой результат хотят в итоге получит авторы проекта? Требует ли власть от медицины отчетов о достигнутых успехах?

– Отчетность, конечно, прежде всего. Национальный проект «Здоровье» стартовал 1 января 2006 года, в апреле того же года президент в послании Федеральному собранию объявил о «материнском капитале», а по итогам восьми месяцев руководство нашей области уже потребовало отчет о том, сколько народу у нас «приросло»! И это при том, что всякому сколько-нибудь разумному человеку очевидно, что за восемь месяцев женщина просто не сможет выносить нормального ребенка.

– Но ведь рождаемость растет, смертность уменьшается…

– Да, некоторые положительные изменения в демографической ситуации есть, но это все связано с социальными факторами, и к здравоохранению эта тенденция почти не имеет отношения. Кстати, недавно вице-премьер Медведев честно признал, что улучшения в области демографии нельзя расценивать как успех правительства.

В среднем, население страны убывает на 700-800 тысяч в год. В прошлом году убыло несколько меньше. Но это не означает, что дело здесь в росте рождаемости. Дело в том, что многие из тех, кто мог умереть в прошлом году, умерли еще раньше.

– То есть, показатели полностью зависят от методики подсчета?

– Отчетность вообще хитрая штука. В отчетах очень часто звучит такой показатель: «прирост наркомании и алкоголизма уменьшился». Если вдуматься в это понятие, то получается странная вещь: то, что наркомания и алкоголизм продолжают расти, но меньшими темпами, чем раньше, преподносится как успех. А на самом деле этот прирост уменьшился не потому, что предпринимаются какие-то меры, а потому, что люди уже не могут выпивать, курить, нюхать и глотать больше, чем они это уже делают. Часть алкоголиков и наркоманов умерло, другие – «приросли», но умерло больше, чем «приросло». И по отчетности получается «снижение прироста» заболеваемости…

И в требованиях к отчетности нет ничего такого, что реально отражает состояние здоровья населения. Показатели и здоровье – это не одно и то же. Чтобы улучшить показатели, можно всего лишь выбрать наиболее «удобную» систему подсчета больных и здоровых, мертвых и живых.

После так называемой монетизации льгот многие инвалиды просто умерли, и показатели сразу же «улучшились». Расчет ведется обычно «на 100 000 населения». Стало меньше инвалидов на 100 000 граждан – показатели улучшились. И это вовсе не значит, что улучшилось здоровье населения.

– Получается, что ничего положительного в рамках проекта не происходит?

– А вот этого я не говорил. Конечно, несколько улучшилась техническая база здравоохранения. Сейчас в связи с ростом зарплаты стало хватать на всех участковых терапевтов, но попасть в поликлинике к какому-нибудь узкому специалисту, невропатологу или, например, окулисту, стало очень проблематично. Большинство специалистов такого рода ушли туда, где деньги платят – в частные лечебные заведения, и в государственной системе здравоохранения получить специализированную помощь на уровне первичного звена стало практически невозможно.

И участковые терапевты теперь вынуждены заниматься всем, чем угодно, кроме самого лечения – выдают рецепты для льготников и больничные листы. Им некогда заниматься в поликлинике амбулаторной помощью населению.

Недавно нам пришла анкета для опроса населения, в которой один из вопросов звучит так: «Знаете ли вы, что с 2006 года на территории Российской Федерации реализуется приоритетный национальный проект «Здоровье»?»

Проект стартовал более полутора лет назад, а составители этой анкеты до сих пор сомневаются в том, что люди вообще знают о его существовании!