Запреты, неизменно объясняемые заботой о безопасности и здоровье граждан, оборачиваются, как правило, против их безопасности и здоровья.

В среду вступает в силу постановление российского правительства от 29 декабря 2007 года № 964 «Об утверждении списков сильнодействующих и ядовитых веществ для целей статьи 234 и других статей Уголовного кодекса Российской Федерации, а также крупного размера сильнодействующих веществ для целей статьи 234 Уголовного кодекса Российской Федерации». В постановлении утверждаются новые списки сильнодействующих веществ. Препараты с их содержанием будут отпускаться аптеками только по рецепту.

Однако вызванный лекарственным постановлением переполох возник уже в понедельник. Когда стало известно, что по назначению врача теперь будут отпускаться и такие популярные и до последнего времени продававшиеся абсолютно свободно препараты, как корвалол, валокордин, пенталгин. Выяснилось это явочным порядком. В некоторых питерских аптеках появились надписи об отпуске по рецепту, к примеру, корвалола. Отдельные екатеринбургские провизоры предусмотрительно решили до уточнения обстоятельств изъять сомнительные лекарства из продажи. У сердечников и гипертоников (корвалол и валокордин принимают именно они) появились дополнительные поводы для волнения. И не только у них. Пенталгин (знаменитая советская «пятерчатка») – один из самых распространенных обезболивающих препаратов. То есть в целом речь идет о лекарствах, пользующихся спросом, сопоставимым со спросом населения на хлебобулочные изделия. И запретить отпуск пенталгина или валокордина без рецепта – примерно то же самое, что не отпускать без назначения врача, например, булочки с маком, приняв его за опийный.

Но у нас чиновники привыкли мыслить категориями «здоровье нации», «безопасность нации», собственно людей в этот понятийный ряд традиционно не включая.

На сей раз из-за поднятого СМИ шума пришлось вспомнить и о конкретных людях. Уже к середине дня понедельника заместитель директора Федеральной службы России по контролю за оборотом наркотиков Александр Федоров вынужден был объяснять, что при покупке корвалола, валокордина и других аналогичных лекарств рецептов не потребуется. Но в то же самое время, к примеру, начальник управления городского комитета по здравоохранению Санкт-Петербурга Татьяна Богданова, напротив, подтверждала, что список рецептурных лекарств дополнен валокордином, пенталгином и корвалолом, и советовала заменять последний настоем валерианы. Какие из ранее свободно продававшихся и часто употребляемых лекарств попали под запрет, выяснится, когда будет проштудирован и прокомментирован разнообразными чиновниками «весь список». И корвалольный скандал, возможно, не последний.

И уж точно не первый. Только за последние годы произошли по крайней мере две скандальные истории, связанные с подобными запретами. Госнаркоконтроль счел наркотиком традиционное обезболивающее для кошек и собак — кетанол. В результате ветеринаров, его применявших и продававших владельцам животных, начали судить как наркодельцов. А позднее Минздравсоцразвития (еще при Михаиле Зурабове) не без помощи ФСБ отличилось запретом на вывоз из России на анализы за рубеж биологических материалов, что поставило под угрозу жизнь десятков тысяч ожидающих трансплантации больных детей.

Запрет вообще один из самых любимых инструментов власти любых чиновников. С помощью запрета можно не только хорошо зарабатывать (получая мзду за обход установленных самими чиновниками правил), но еще и наращивать аппаратный вес вкупе с увеличением финансирования ведомств.

Чем больше запрещенных к прямой продаже медицинских препаратов и чем более массовыми они являются, тем больше оснований у чиновников запрашивать средства и полномочия для борьбы с нелегальным оборотом этих лекарств.

Как известно, основатели советского государства проповедовали «избирательный гуманизм» по классовому признаку и очень критиковали гуманизм «абстрактный», призывающий с одинаковым сочувствием относиться к людям всех социальных слоев. Их политические наследники в постсоветской России, похоже, руководствуются все тем же избирательным гуманизмом, только еще и абстрактным: они сражаются за абстрактное здоровье нации, абстрактную безопасность страны, забывая о безопасности и здоровье отдельных граждан. А главная цель этой борьбы – корыстные ведомственные интересы, от дополнительных ассигнований до банального самопиара. Отсюда запреты на отпуск без рецептов лекарств, давно употребляемых в массовом порядке и спасающих жизни людей и животных. Просто в отчет о проделанной работе принято включать перечень «проведенных мероприятий», а забота о сохранении отдельных человеческих жизней в компетенцию министерств и ведомств не входит. Как об этом отчитаешься…