«Карточная игра здесь не переставала никогда, но в настоящее время она еще усилилась, и в публике с сожалением замечают в оном слабый присмотр полиции. Между многими домами, составившими в том доходный промысел, дом Огонь-Догановского есть особое прибежище игрокам.

Так доносили зимою 1830 года московские жандармы. Смоленский помещик и московский житель Василий Семенович Огонь-Догановский был прославленным в пушкинский век карточным шулером. Он не раз и не два обставлял за зеленым столом азартного поэта. Однажды Александр Сергеевич просадил целых 25000 рублей и вынужденно просил у ловкача отсрочки в уплате этого долга чести: «Я никак не в состоянии, по причине дурных оборотов, заплатить вдруг».

Пушкин увековечил своего «прославленного» современника в «Пиковой даме»: это знаменитый и сказочно богатый понтер Чекалинский, с которым мечет карты обреченный на неудачу Германн. Знаменитый игрок становится олицетворением неумолимой Судьбы, с которой опасно играть в азартные игры.

Судьба и Рок – их присутствие часто выражается через образы готической архитектуры: мрачные замки и соборы, стрельчатые окна, острые шпили, клыкастые статуи горгулий. Те, кто ездят по «восьмерке», спуску Степана Разина (раньше спуск назывался Петропавловским), могут видеть изящный деревянный домик с готическими окнами, в деревянном кружеве, похожий на маленький замок. Здание почти идеально вписано в крутой косогор. Его даже можно сравнить со знаменитым Ласточкиным Гнездом – конечно, с поправкой на рельеф, расходы и материалы. Оба здания вызвала к жизни одна эпоха, исход XIX столетия, Серебряный Век, с его обостренным чувством прекрасного.

Домик этот построил и обитал в нем родственник и потомок прославленного игрока пушкинской поры, смоленский уроженец и симбирский интеллигент Савва Нилович Огонь-Догановский. В сентябре 1895 года 33-летний частный землемер и таксатор С.Н. Огонь-Догановский получил от Городской управы разрешение на постройку, на собственном своем дворовом месте, «жилого деревянного павильона». Постепенно павильон прирастал этажами, верандами, балконами, башенками, пока не обрел, наконец, окончательно свой нарядно-возвышенный вид. Это, кстати, углубляет, усиливает готические и рыцарские ассоциации – любой европейский замок или собор строился при участии поколений, добавлявших к основному ядру дополнительные элементы.

Человек с оригинальным именем и профессией, Савва Нилович не только построил, но еще и придумал собственный дом. Архитектура входила в число его разнообразнейших занятий и увлечений.

Статский советник (штатский полковник) С.Н. Огонь-Догановский вел жизнь вполне благопристойную, преподавая геометрию, черчение, рисование во множестве учебных заведений: училищах ремесленном, реальном и коммерческом, в чувашской школе и кадетском корпусе, в учебно-трудовом пункте и школе кройки и шитья. Он состоял членом благотворительных обществ и гласным Городской Думы.

По проектам «вольного художника архитектуры», как аттестовал себя Савва Нилович в подписях под чертежами, в Симбирске и окрестностях было возведено несколько десятков разнообразных зданий. Ко всему прочему, господин статский советник успешно занимался, как говорили, «промышленным садоводством», выращивая на усадьбе яблоки и прочие плоды для продажи.

Говорили, что вольные художества Савва Нилович постигал в Париже, европейской столице изящных искусств, законодательнице вкусов и мод. В провинциальном Симбирске он поражал своим «парижским», богемным видом, художественно всклокоченной бородой «а-ля Луи Наполеон».

Провинциальное общество находило в садоводе и архитекторе нечто демоническое. Его любовь к готике, элементы которой он с удовольствием «втыкал» во все свои проекты, только усугубляла черты семейственного сходства с прославленным пращуром-игроком. Не оттого ли С.Н. Огонь-Догановский пользовался постоянным и несомненным успехом у прекрасного пола?

Первая супруга художника, Екатерина Григорьевна, безвременно умерла в октябре 1900 года. Со второю своей женой, Александрой Александровной, Савва Нилович сошелся на почве любви к искусствам и трудов на благотворительной ниве – дама преподавала «изящные рукоделия» и сотрудничала в детском приюте «Костер» и Александровском попечительном обществе о бедных.

Закат дней архитектора и педагога омрачили революции и тяжкое нездоровье. В 1922 году он просил Советскую власть об пенсии по инвалидности, «из-за полного и многолетнего расстройства здоровья». Рассматривая пожелтевший бумажный лист, ощущаешь, каким невероятным усилием давалась гражданину С.Н. Огонь-Догановскому каждая буква: ему оставалось только дожидаться приговора Судьбы.

Скончался Савва Нилович в 1924 году, в тот самый год, когда «дворянский» Симбирск превратился в «советский» Ульяновск. Он ушел на 63-м году жизни, ровно как и пращур-банкомет.

Супруга пережила его на 26 лет. Александра Александровна Огонь-Догановская скончалась 9 мая 1950 года. Ее погребли рядом с мужем на давно закрытом подгорном Петропавловском кладбище. Через шесть лет могилы четы Огонь-Догановских поглотили воды Куйбышевского водохранилища. В доме с окнами на Волгу долгие годы продолжали жить две его родственницы: дочери, говорят одни, сестры, говорят другие. Люди припоминают двух очень пожилых женщин.

Время явственно запечатлело свой безжалостный след на старых стенах, но оттого только сильнее щемит сердце. Красота, увы, слишком хрупкая штука…