Не превратят ли сенгилеевцев в папуасов?

Идея создания национального парка «Сенгилеевские горы» по-прежнему зреет в мыслях ульяновских экологов, несмотря на то, что в этом богатом цементным сырьем районе планируется увеличить количество добывающих и перерабатывающих производств, не лучшим образом влияющих на окружающую среду. Власти дают на это «добро» – в надежде, что иногородние инвесторы поднимут экономику района, создадут новые рабочие места для населения, тем самым снизив социальное напряжение. Кое-где сенгилеевцев уже стали сравнивать с папуасами, у которых с давних времен хищнически вывозятся сырьевые ресурсы, а местное население катастрофически вымирает. Сравнение это, конечно же, преувеличенное, и мы попытались узнать, насколько. Тем более, представился случай – в Ульяновск приехал один из сотрудников международной организации «Peace Brigades Internasional» Пауль МЕТЧ, проработавший больше года на Папуа (Индонезия). В беседе с ним принимают участие известный ульяновский правозащитник Александр КАПЛИН и эколог из Сенгилеевского района Наталья БУТУЗОВА.

Природоохранное законодательство

в России не на высоте

Пауль Метч: К Папуа очень большой экономический интерес со стороны международных инвесторов, потому что там есть медь, никель, золото, дерево. Удается ли умерять пыл акул бизнеса? Увы, нет! Несмотря на то, что наша организация прилагает для этого немало усилий. Проблема разработки и вывоза сырьевых ресурсов из плоскости политической и экономической перешла уже в разряд экологической, потому что местное население начинает просто вымирать, так как оно не может существовать в экологически грязной среде, которую создают новые производства.

Могу сказать, что характер конфликта между экологами, отстаивающими интересы сенгилеевцев, с одной стороны, и крупного иногороднего бизнеса – с другой, схож с теми проблемами, которыми я занимаюсь на Папуа, разве что ваша страна намного цивилизованнее, входит в разряд развитых стран, люди гораздо образованнее, и у вас нет противоречий в этнической сфере.

Сенгилеевские горы в первый раз я увидел в 1999 году, восхитился красотой и богатством природы, но не мог не заметить нелегкую жизнь местного населения, которому, естественно, нужна помощь как со стороны властей, так и бизнеса. О перспективах создания национального парка узнал в 2003 году. Должен сказать, что к этой идее я отношусь пессимистично, потому что у вас нет таких природоохранных законов, как, скажем, в Америке, где к голосу общественности относятся очень строго. К сожалению, в Европе тоже таких законов нет, а в США они есть. Если скажут жители – не хотим, чтобы у нас строили то или иное вредное для окружающей среды производство, его строить не будут.

(Окончание. Начало на 1-й стр.)

К тому же, у вас в России еще недостаточно развито сознание людей, что природу нужно спасать, что экологией нужно заниматься. Нужно начинать с того, чтобы вести разъяснительную и образовательную работу в этом направлении среди молодого поколения. И это иллюзия, что можно думать о быстрой победе. Можно, конечно, проводить пикеты, демонстрации, но вряд ли они что-то дадут, если не будет поддержки всего населения.

Александр Каплин: Да, наше природоохранное законодательство не на высоте, тем более что оно даже несколько ухудшилось в последнее время. Так, с 1 января 2007 года отменили обязательную экологическую экспертизу. К примеру, ситуация с металлургическим заводом в Новом городе, который там намеревались строить осенью 2006 г. Он потому и ушел, что те требования, которые к нему выставлялись экологами, не позволяли ему работать даже в четырех километрах от города, – этого было недостаточно для безопасности. А вот если бы они пришли после января 2007 года, им бы разрешили строиться.

В целом же законов у нас в последнее время приняли много – Водный кодекс, Лесной кодекс и т. д., однако их исполнение оставляет желать лучшего. Вот даже вдоль 20-метровой водной зоны пройти, то там сколько всего есть, что посносить нужно…

Не трогайте Сенгилеевские горы!

Пауль Метч: Хочу вернуться к Сенгилеевским горам. С развитием там новых производств сегодня надо быть готовыми к тому, что будут жертвы, то есть загрязнение окружающей среды, поэтому с первых дней работы таких предприятий нужно отслеживать и документировать все факты нарушения природоохранного законодательства, объединяться с отечественными и зарубежными экологическими организациями в пресечении подобных действий.

В этом отношении нужно ориентироваться на опыт Западной Европы. К сожалению, у нас произошло очень много экологических катастроф, прежде чем сознание населения поднялось. По крайней мере, десять-двадцать лет прошло, прежде чем к голосу экологической общественности стали прислушиваться.

В Европе ситуация строится таким образом, чтобы на весах сравнивать экологические и экономические интересы. Чтобы из экономического вреда, нанесенного экологии, извлечь пользу в деньгах. Экономический интерес крупных фирм – это слабое место всего бизнеса, потому что у них должен быть имидж. Если они будут загрязнять окружающую среду, не будут ее очищать, то в глазах населения станут выглядеть отрицательно. То же самое и с рабочими: если имидж у фирмы неважный, то и стремления придти работать туда у людей не будет.

Александр Каплин: Кстати, для себя я отметил из слов Пауля, что в Европе слабое экологическое законодательство. Я считал, что оно – одно из сильных. А вот по поводу экосознания, вы говорили про имидж фирмы, здесь можно пример привести со строительством торгового центра «Метро Кэш энд Керри» в Ульяновске, которое первоначально планировалось рядом с парком «Черное озеро». Когда представитель «Метро» в Москве узнал, что общественность Ульяновска протестует, он развел руками и отказался. В результате, «Метро» у нас построили в другом месте – на пустыре, значительно облагородив его. И это несмотря на то, что строительство стало значительно дороже. Мало того, что им пришлось ликвидировать недострой, стоявший там десятилетиями, вывозить отходы, обеззараживать земельный участок (он был заражен гельминтами), главное – они честно купили землю (у нас она, как правило, продается за копейки с бонусом для чиновников), заплатив 20 миллионов рублей. Это была самая значительная сделка в городе, своего рода рекорд. Общественность довольна, предприниматели довольны и экологи рады, что к ним прислушались и не стали разрушать экологическую систему «Черного озера».

А есть и совершенно противоположный пример, когда одна из наших ульяновских финансово-промышленных групп построила в «Винновской роще» теннисные корты, несмотря на протесты общественности, а также планирует еще целый комплекс – с гостиницей, домами, саунами и т.д. Невзирая ни на какие отрицательные заключения экологической и научной общественности, они, пользуясь своими лоббистскими возможностями в региональном правительстве, постепенно продвигают этот проект.

Наталья Бутузова: И это крупные предприятия себя так ведут! А мелкие, тем более, у нас действуют по принципу: после нас – хоть потоп!

Возьмем «Бутырскую гору» в нашем Сенгилеевском районе. Да, обещают нам рабочие места – это главный козырь бизнесменов. Да, социально-экономическая обстановка в районе, возможно, улучшится. Хотя этот факт только на словах в устных обещаниях. Но кто взвесил выгоду от всего этого? Ущерб природе наверняка перевесит пользу от тех налоговых поступлений, которые будут пополнять бюджет района.

Или взять соседний Тереньгульский район, где также планируют строить цементный завод чуть ли не самый большой в Европе, обещая 1500 рабочих мест, жилой микрорайон, спортивный комплекс и т.д. Вроде бы нужно голосовать за это двумя руками, но все-таки что-то смущает…

Как бы не развивались события, я все равно за Сенгилеевский национальный парк! Выносите цементное производство за его пределы, сырье везде есть, но Сенгилей с его уникальностью оставьте в покое! Это моя твердая позиция, которую я отстаиваю много лет.

Что достойно

человека будущего?

Александр Каплин: При разработке карьеров на Бутырской горе, которую купила фирма Абрамовича, из местного населения там будут работать всего лишь единицы, остальные – пришлые, скорее всего, вахтовики, потому что эта работа требует определенных профессиональных навыков. Что касается завода, то в Сенгилее вряд ли он будет крупнейшим в Европе, но даже по Тереньгульскому я сомневаюсь, что там будет 1500 рабочих мест. Потому что на таких предприятиях, если они современные, как нам обещают, практически все будет автоматизировано и больше 200-300 человек работать не будут, иначе предприятие нерентабельно.

Не секрет, что губернатор и его министры зазывая «инвесторов» в регион, одним из основных плюсов указывают на наличие у нас дешевой рабочей силы. Поэтому при нещадной эксплуатации рабочей силы, именно местной, расходы на неё бизнесмены будут нести минимальные.

Вопрос занятости населения для региона важный. В Сенгилеевском районе действительно очень сложная ситуация.

Вот если посмотреть на опыт города Карабаш в Челябинской области, самого грязного города России, где есть медеплавильный завод. Там люди протестовали, чтобы его закрыли, потому что там от болезней у населения мутации начались. Так вот, лет через пять завод по просьбе жителей опять открыли – власти за это время ничего не предпринимали, чтобы как-то изменить ситуацию, они как бы ультиматум поставили: не хотите завод, то ничего вам не будет! Живите, как хотите. Такова позиция властей. А если бы они повели себя по-другому, пошевелили бы мозгами, создали бы новые экологически приемлемые производства, тогда бы обстановка изменилась к лучшему. А так все осталось по-прежнему. Люди питаются «алюминиевыми огурцами».

Наталья Бутузова: Я согласна с вами. Три дня назад я была в Челябинске, и люди говорят, здесь жить нельзя, а только зарабатывать. Рабочие не доживают до пенсионного возраста, дети рождаются с врожденными пороками. Это, во-первых. А во-вторых, то, что вы говорили, что на новых цементных производствах у нас в Сенгилее люди не будут получать работу, – это уже есть. Рабочих возят из Новоульяновска, из других мест. Почему власти не развивают мелкий бизнес? Чем-то до этого люди жили? А национальный парк – это вообще государство в государстве, и если с умом и прилежанием к этому подойти, то там будет намного больше рабочих мест. Причем, не связанных с вредным производством, а – наоборот. Это достойно человека будущего, а не человека прошлого. Сегодня мы должны и об этом думать!

Развивать малый и средний бизнес

Александр Каплин: Вот есть такая серия книг – «Национальные парки России», так вот, я специально посмотрел ближайшие к нам – в Поволжье и Северном Кавказе. Так там только в одном из парков гостиничных мест на 500 человек – это самое меньшее, что удалось найти. В остальных – отели и кемпинги от нескольких тысяч и более. То есть сфера обслуживания вокруг национальных парков – маршруты, тропы, экскурсии, общепит, музеи появляются, потом экологически чистое сельское хозяйство можно развивать, то есть рабочие места развиваются, причем именно для местных жителей. Просто сегодня нужен толчок в виде появления национального парка, который, кстати, сам финансироваться будет за счёт профицитного федерального бюджета. Власти не хотят подталкивать в этом направлении, потому что тогда их влияние распыляется на большое количество людей, слишком много появляется маленьких семейных бизнесов, независимых фермерских хозяйств, которых и контролировать сложно, и хлопот для властей в плане поборов больше. А здесь появляется один крупный бизнес, который делает относительно других большие отчисления в казну, и, если говорить откровенно, то и на откаты чиновники могут рассчитывать. Стоит ли тогда огород городить – думает региональная власть.

Но весь мир – Европа, Северная Америка, другие развитые страны, даже те, где базируются транснациональные корпорации, – они, тем не менее, акцент делают на малый и средний бизнес, от которого наполнение бюджета больше половины составляет. У нас же почему-то ждут и надеются: вот крупный инвестор придет, и все будет хорошо. А потом этот инвестор, предприятия которого градообразующие, при случае начинает шантажировать власти: вот переведу, дескать, свой центральный офис в Петербург или в Москву, если очередные льготы не предоставите. Мы, например, за счёт нищего Ульяновского городского бюджета уже не первый год оказываем помощь частной компании одного из богатейших людей России на 26 миллионов рублей в год. Власти прогибаются и вынуждены идти к олигарху на поклон, потому что когда все структуры замыкаются на ком-то одном, устойчивость экономики минимальна. В течение двух десятков лет мы говорим: давайте развивать мелкий и средний бизнес! А получается, что укрепляем крупный – бизнес Абрамовича или «Мордовцемента», как это происходит в Сенгилеевском районе.

Повышать производительность труда

В этом смысле нетронутыми территориями нужно пользоваться. Вон в США какое внимание к национальным паркам, какие средства затрачиваются! А ведь реликтовые территории не так просто восстановить, сотни лет должны пройти. Европа недавно также пришла к этому, после войны, в 60-70-х годах, по-моему. Тот же Рейн до этого сточной канавой Европы считался, а сегодня воду пить из него можно. Но сколько миллиардов на это потратили. А ведь расходы ложатся на кого? На плечи налогоплательщиков, на нас с вами!

Вон в Сенгилеевском районе нарыли карьеры, когда добывали сырье. А кто-нибудь рекультивировал землю? Никто! Гораздо проще и в меньшем объеме платить тем, кому эти земли принадлежат, чтобы не шумели. Так кто будет восстанавливать природу? Будущие поколения?

По крайней мере, нигде в мире нет крупных предприятий, которые относятся категории экологически «грязных» – металлургические, цементные, химические и т.д., чтобы они в перспективе принесли пользу тому региону, где они базируются, – имеется в виду не только природе, но и населению в том числе.

Например, говорят, что ядерная энергия – самая дешевая, не учитывая в расчетах того, какие расходы потом идут на утилизацию или захоронение отходов. Не учитываются, как это делалось в советские времена, снижение производительности труда, расходы на восстановление здоровья людей, в т.ч. работающих на этих же предприятиях. Люди чаще болеют и не доживают даже до пенсионного возраста. А ведь к повышению производительности труда, к использованию новых технологий постоянно стремятся передовые страны – США или Япония, а мы топчемся на месте, предпочитая продавать сырье. Вот упадет цена на нефть, у нас начнут хвататься за голову – что бы такое еще продать? Лес давайте вырубим! И продадим! Потом за Байкал возьмемся с его запасами пресной воды. А что останется?

Записала

Наталья ПАВЛОВА