В выставочном зале Ульяновской областной научной библиотеки открылась совместная выставка живописи трех художников – Юрия и Любови Какичевых и Ирины Гершевицкой – под названием «Земля и Вода: гимн жизни и любви».

В этом творческом трио ведущий голос принадлежит Юрию Какичеву, члену Союза художников России. Его жена Люба пока больше занимается воспитанием их маленькой дочери Агаты. А Ирина Гершевицкая в живописи -непрофессионал, у Юрия она берет уроки.

Полотна открывают зрителю миры, которые мы чаще всего не замечаем, ибо они находятся… под нашими ногами. Это, например, маленькая лужица среди опавшей листвы, обретающая под кистью художника образ дремлющей молодой женщины. Или -древний камень, омываемый морскими волнами; он превращается в патриарха, помнящего времена сотворения земли, воды и неба, рассказать о которых не в силах. А вот смотрящие на вас загадочные глаза, припорошенные листьями: не есть ли они глаза самой матушки Природы?..

О том, какие смыслы вложили в свою выставку художники и о многом другом, наш корреспондент узнала в беседе с Юрием Какичевым в его мастерской.

– Юрий, Вы в вашей троице -законодатель мод?

– Нет, просто такое впечатление получается, потому что моих работ в экспозиции больше. Люба пишет совсем по-другому, но применяет те же мотивы, так как мы вместе бываем в одних и тех же местах, но решает она их иначе. У нее, кстати, более «суровый» стиль. Вообще, сейчас есть такая тенденция в живописи: женщины почему-то пишут, как мужчины, а мужчины – как женщины.

– Чувствуется, что у Вас дружная, замешанная на искусстве, компания. Чья идея выставиться вместе?

– Это Ирина Гершевицкая нас подвигла. Сам я суеты не люблю и вряд ли бы пошел на все это…

– Ирина – бизнес-леди. Зачем ей живопись?

– Ей хотелось с ее помощью снять стресс. Это возможность отдохнуть душой. Все-таки работа у нее напряженная, она – заместитель директора одной из известных в городе фирм. Думал, это увлечение у нее продлится недолго, но вот уже третий год Ирина приходит заниматься ко мне в мастерскую по воскресеньям. Пока она пишет, как я. Мне просто было легче учить ее на своих приемах. Но дальше, думаю, она начнет создавать самостоятельные вещи, придет к своему стилю.

– Вас как художника я назвала бы поэтом детали. Вас мало интересует широкая панорама природы. Акцент делается на каком-то небольшом фрагменте с камнями, листьями, маленькой лужицей и так далее. Как Вы пришли к этому и почему?

– Первую такую работу я написал, когда еще был самодеятельным художником. Поздно начал живописью заниматься, только в 23 года взялся за кисть, в 26 лет поступил в институт. Долго искал свой стиль. Просто пейзажи пишут многие. Мне же показались интересными листья, что под ногами, особенно осенью. За это меня сильно раскритиковали, но думаю: если то, что ты сделал, вызывает неприятие, то ты – на правильном пути. Появились камешки, веточки, потом фигуры. В принципе, я решаю их плоско, у меня нет перспективы, это декоративные работы. Тут, наверное, наложил отпечаток мой труд как художника-оформителя, которым одно время работал. Чем-то должен же я отличаться от других. А картины – когда хорошие получаются, когда – плохие. Наверное, даже чаще получаются плохие…

– Относитесь критически к своему творчеству?

– Да, считаю, что если за год одну хорошую работу напишу, то это здорово. И, кстати, не каждый год такое происходит. Хороших картин – по пальцам сосчитать. Остальное – подпитка для них. Этот год у меня был провальным, ничего интересного не придумал. Только осенью вдруг прорвало, что-то новое для меня самого пошло…

– Часто природа на Ваших картинах очеловечена. Даже мифологические сюжеты, которые у Вас периодически возникают, делают природные объекты одухотворенными, живым существами. Вы это так чувствуете?

– Действительно, человек – часть мира. Кстати, ученые опытным путем установили, что даже у деревьев есть что-то вроде души. Если космологией поинтересоваться, то ясно, что мы не от обезьяны произошли. Так что природа для меня – живая.

– Поэтому Ваша живопись приобрела экологический акцент. Вы как бы говорите своими работами: «Остановитесь, люди! Посмотрите, как природа прекрасна! Не губите ее первозданную чистоту!» Надеетесь что-то изменить?

– Об этом не думаю, но какая-то подспудная мысль тут есть.

– Кстати, смотрю сейчас на Ваш пейзаж на мольберте, где большой камень омывают морские волны, и вижу на воде и рисунок шкуры леопарда, и рисунок шкуры тигра. Одно в природе неожиданно перетекает в другое, сочетается, противопоставляется…

– Есть же у Борхеса небольшой рассказ «Письмена бога», где монаха бросают в яму, а рядом за решеткой – леопард. Монах начал размышлять на тему, что Бог оставил на земле некие зашифрованные письмена с фразой или словом. Если найти их и произнести, то можно и самому стать богом. Рисунок на шкуре леопарда и подсказал монаху отгадку. Но он не стал произносить фразу, потому что уже получил такое знание, такую истину, что этого уже достаточно, чтобы возвыситься. Кстати, Люба на эту тему делала серию с бабочками и камнями.

– Не уподобляется ли художник такому монаху, находясь в постоянном поиске этих божественных иероглифов?.. Кстати, вы с Любой и в буквальном смысле – путешественники, любите отправляться в походы на Север. Там черпаете темы и вдохновение?

– На Севере малолюдно, чисто так, что нет даже пыли. Сама природа такова, что ты чувствуешь себя песчинкой. И нет предела восхищению ее красотой и первозданностью. Это вдохновляет. С отдыха на Черном море я возвращаюсь усталым, а с Белого – полным сил. Были мы с женой и на полярном Урале, и в других северных местах. Мне уже не хочется в Рим, этим я переболел. Сейчас моя дочка Агата подрастает, ей шесть лет, так что, скорее всего, на будущий сезон поедем всей семьей опять на Белое море.

– То, что жена тоже художник, помогает в творчестве и семейной жизни?

– Здорово помогает, потому что благодаря этому мы понимаем друг друга. Многие семьи разваливаются из-за финансовых проблем. Поскольку мы оба художники, у нас бывает, что месяц, а то и два, и три дома нет денег. Люба переносит это стоически, знает, что это издержки профессии. За творческую свободу надо чем-то платить. И темы для разговоров у нас с Любой общие. Мы даже телевизор долгое время специально не покупали, потому что вместе много читали книг, обсуждали прочитанное. Семья наша от этого только крепче становилась. Телевизор у нас появился не так давно, чтобы Агата могла смотреть мультики. В этот «ящик» поневоле пялишься на новости, а ведь раньше мы с Любой рисовали по вечерам, больше общались.

– Замечательно, что Люба после перерыва, связанного с рождением дочери, снова начала заниматься живописью…

– Да, она начала восстанавливаться профессионально.

– Что дальше ждет художников Какичевых?

– Хочется заниматься творчеством, но ведь и жить на что-то надо…

– Знаете секрет, как найти золотую середину между творчеством и коммерческим успехом?

– Стараюсь находиться на самом «лезвии», но не всегда получается удержаться. Мне нравится сегодняшнее время. Конечно, при советской власти легче и спокойнее жилось. Но тогда тоже было «лезвие», только вместо коммерции была идеология. Впрочем, художники и в то время умудрялись балансировать. Сейчас ты можешь делать, что угодно, но темы находить становится все труднее. Иной раз по полгода ищешь. Главное, что мы с Любой заодно. Были времена, когда она помогала мне собирать окурки, потому что не было денег на сигареты. Зато когда они появлялись, первым делом мы покупали кисти и краски…

Беседовала Ирина Морозова