Мы знаем Николая Карамзина, в основном, как историка, создателя «Истории Государства российского», еще — как писателя («Бедная Лиза», «Письма русского путешественника» и др.), хуже — как поэта и человека, который владел русским словом и выдумывал новые.

В поэзии Карамзина рассыпано много перлов. Вот, например, строки о русском национальном характере:

Мы слабых здесь не угнетали!

И всем ума, добра желали!

У нас не черные сердца!

Или вот извечная российская дилемма: быть богатым или бедным? Стремиться стать богатым и что-то потерять при этом в душе, или оставаться бедным и сохранить себя, свой покой:

Престань, мой друг, поэт унылый,

Роптать на скудный жребий свой —

И знай, что бедность и покой

Еще быть могут сердцу милы…

Для порядочных людей — это утешение, для ленивых, впрочем, тоже бальзам на душу.

И еще одна проблема — «русская хандра»: тоска и меланхолия. Долгие зимы с темными вечерами, гигантские просторы России, на которых можно затеряться. А дороги, а чиновники, а дураки? Есть от чего затосковать! А у Карамзина так мягко:

О меланхолия! Нежнейший перелив

От скорби и тоски к утехам наслаждения.

«Нежнейший перелив», кто бы придумал так это назвать!

А вот еще одно крылатое выражение:

Непроницаемым туманом

Покрыта истина для нас…

Очень часто его слышим. Это из стихотворения 1796 года «К бедному поэту». Подумайте только — 210 лет прошло, а как к месту сегодня! Истина и сейчас покрыта «непроницаемым туманом», например, мы и по сей день не знаем, по какому пути идет Россия…

Ну, а пожалуй, самым известным крылатым выражением стала фраза Карамзина из повести «Бедная Лиза»: «И крестьянки любить умеют». Главное, чтоб достойный объект любви был, надежный. Не путать с богатым.

А теперь вспомним некоторые моменты из жизни Николая Михайловича. По новому стилю он родился 12 декабря 1766 года в селе Михайловка Бузулукского уезда Симбирской губернии. У Натана Эйдельмана в его знаменитой книге «Последний летописец» можно прочитать о том, что Карамзин не знал долгое время года своего рождения: почти всю жизнь был убежден, что появился на свет в 1765 году и поэтому восклицал в 1790-м: «Мне скоро минет 25!». Лишь к старости историк государства Российского уточнит и собственную историю: документы заставили его помолодеть на год. Кстати, в те времена дворянским детям при записи на службу постоянно прибавляли или убавляли возраст.

Происходил Карамзин из крымско-татарского рода, известного еще с XVI века. У того же Натана Эйдельмана мы читаем: «…Каракозовы, Карамзины — характерные симбирские волжские фамилии с плохо спрятанной восточной «чернотой» (Кара…)».

Симбирская глушь, середина XVIII века… Но именно отсюда является умный, образованный самородок (владел французским, немецким, церковнославянским, а в более зрелые годы — латинским, греческим, итальянским). В письмах другу — земляку Ивану Дмитриеву Карамзин вспоминал «Симбирский венец, где ночью, борясь со сном, они читали Юма в ожидании солнца».

С 15 лет он в Петербурге в Преображенском полку, оттуда выходит поручиком, имея от роду всего 17 лет.

У него не нашлось денег для взятки, чтобы отправиться в действующую армию. И вдруг — не проходит и года, другого, а он уже литератор, переводчик, член масонской ложи, переписывается с известным швейцарским мыслителем Лафатером, переводит Шекспира, печатает собственные стихи в журнале «Детское чтение для сердца и разума». Живет жизнью трудовой. Книга за книгой, оплата грошовая, а автору нет и двадцати.

Акселерация, о которой столько пишут в наши дни. А кто же тогда 17-20 летние офицеры, литераторы, 25-летние генералы, 16-18 летние крестьянские отцы и матери?

Пик способностей, как выяснила современная наука, как раз в 12-14 лет. А соблазны? Ведь были у молодого Карамзина и соблазны, и карточные игры, манила светская жизнь. Не пошел по этому пути. Случайность? У Эйдельмана читаем: «…Восточная мудрость гласит, что каждый второй встречает на свете тех, которых должен встретить. Есть возможность встретить любого. Но уж выбрать по себе: вору — вора, труженику — труженика. Если ж кто жалуется, что жизнь не наградила его добрыми встречными, не верьте, не верьте! Скорее всего, сам он плох: оттого и не наградила…». Карамзин встретил Дмитриева, Новикова, Тургенева, Пушкина…

В 23 года отправляется в заграничное странствие: Рига, Берлин, Дрезден, Швейцария, Париж, Петербург. Во время путешествия часто лишал себя ужина, чтобы купить книг (за границей они дешевые), и возвратился домой с библиотекой и с «Письмами русского путешественника».

Вспоминают современники: «Карамзин был красив собой и весьма любезен; по возвращении из чужих краев он напускал на себя немецкий педантизм, много курил, говорил обо всем, любил засиживаться далеко за полночь, беседовать, слушать рассказы, хорошо поесть и всласть попить чаю…»

1791-1792 годы Карамзин издает «Московский журнал», где печатает не только свои собственные произведения («Письма русского путешественника», «Бедная Лиза»), но и литературную критику на выходящие книги, знакомит русских читателей с известными писателями Европы (Шекспиром, Вольтером и др.) Он становится родоначальником отечественной театральной критики. Разборы пьес, постановок, игры актеров — все это было новшеством в русской периодике. Да и такого рода сугубо литературный журнал еще ни разу не издавался в России. Карамзин был одновременно критиком, писателем, рецензентом, переводчиком, редактором и издателем. Работал до изнеможения! Ведь до Карамзина в русском обществе считалось, что книги пишутся только для ученых. Карамзин отказался от высокопарного, вычурного стиля и стал пользоваться живым и естественным языком, приближенным к разговорной речи.

Можно считать, что наш современный литературный язык впервые зародился на страницах журнала Карамзина. Им зачитывались студенты, молодые офицеры, чиновники. А в дворянских списках разом появляются множество Эрастов — имя прежде не частое. Отсюда, наверное, и у Бориса Акунина главный герой — Эраст Фандорин.

Жизнь Карамзина разделилась как бы на 2 части: в первой он — литератор, во второй — историк. Отказался от дальнейших странствий, от предлагаемой профессуры, отказался от прозы, поэзии, журналистики. И до конца дней своих — историк. Решиться на такую перемену всего: занятий, быта, уклада жизни — как прыгнуть в пропасть…

К началу XIX века Россия была едва ли не единственной европейской страной, которая не имела полного и общедоступного изложения своей истории. Конечно, существовали летописи, но их могли читать только ученые- специалисты. Большая часть не издана, огромное количество исторических документов было рассеяно по архивам и частным коллекциям и было недоступно даже историкам. Все это надо было собрать и изложить легким, современным языком. Были, конечно, историки и до Карамзина: Татищев, Щербатов, но их знали только в узком кругу специалистов!

Для большинства читающей публики Карамзин стал первым. «Все, даже светские женщины, бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную», — писал Пушкин. Появление этой книги наделала много шуму и произвело сильное впечатление: 3000 экземпляров разошлись в 25 дней! Читала провинция, читала вся Россия!

Писал Карамзин «Историю Государства российского» 23 последних года жизни (прерывался лишь однажды, на несколько месяцев, в связи с занятием французами Москвы в 1812 году). Перед смертью он снова захочет переменить свою жизнь! Ведь он так любил странствовать, любил путешествия! И уже, стоя одной ногой в могиле, будет хлопотать о месте дипломата в Италии.

Он верил, что путешествие его спасет. Вернет к жизни! И за три недели до смерти упрекает своих близких, что они его не понимают. 3 июня 1826 года Карамзин скончался. А в Кронштадте стоял готовый к отплытию фрегат, на котором он должен был отправиться в свое новое путешествие. И умер историк, сидя в кресле, словно присел перед дорогой…

И хочу еще раз напомнить крылатые выражения Карамзина. Вот это из его «Истории»: «Век конституций напоминает век Тамерланов: везде солдаты в ружье…». Именно Николаю Михайловичу принадлежит библейский перефраз: «Ничто не ново под луной», и оно будет современно всегда. Ему же принадлежит строчка «Смеяться, право, не грешно, над тем, что кажется смешно». Запомним и по необходимости повторим!

Людмила Ильина, заведующая библиотекой №8