Как-то у Высоцкого спросили: «Как вы относитесь к нынешнему менестрелизму и что такое, по вашему, бардовская песня?» На что Владимир Семенович ответил так: «Во-первых, я эти два слова впервые слышу – «менестрелизм» и «бардовская». Вы знаете, в чем дело? Я никак не отношусь. Я никогда к этому никак не относился, никогда себя не считал никаким ни «бардом», ни «менестрелем»… Я никогда не принимал участия ни в каких «вечерах» этих, которые организовывались. Сейчас такое дикое количество этих вот так называемых «бардов» и «менестрелей», что я к ним не хочу никакого отношения иметь». Нам показалось, что Владимир Семенович ушел от ответа. Что же такое «бардовская песня»? С этим и другими вопросами мы обратились к автору-исполнителю Борису Гайдурову, который недавно вернулся с фестиваля «Поющий источник», став его лауреатом

Собственно фестиваль

– Борис, поздравляем вас с победой. Расскажите, что это был за фестиваль, где и кем проводился?

– Начать надо с того, что я был на этом фестивале не один. Со мной делили все волнения конкурса Елена Гремячкина и Сергей Казменко. Фестиваль этот назывался «Поющий источник».

Проводится он уже седьмой раз в Ессентуках на базе санатория российского профсоюза работников атомной энергетики и промышленности «Жемчужина Кавказа» при поддержке Российского профсоюза атомщиков. В этом году он прошел под знаком 110-й годовщины со дня рождения выдающегося организатора атомной индустрии Е.П.Славского. Там есть его домик, там в его честь установлена стела. На фестивале присутствовали председатель Российского профсоюза атомщиков и начальник департамента внешних связей концерна «Энергоатом». Прикрепление к такому весомому государственному образованию – это существенно. И хорошо. Есть в этом некая гарантия чистоты. Уверенность, что на фестивале случайных людей не будет.

Фестиваль возник так: семь лет назад при санатории был образован небольшой клуб самодеятельной песни. Силами участников клуба, а также при поддержке руководителя департамента концерна «Энергоатом» А.Кириченко и был проведен первый фестиваль. Согласитесь, когда такая крупная государственная отрасль берется за поддержку подобного начинания – это показательно.

Я вообще не очень люблю определения «самодеятельное творчество», «барды»… Скажем так: авторское творчество. В определенный момент истории творческие люди разошлись в разных направлениях: часть пошла в шоу-бизнес, часть – в попсу. Пример – Грушинский фестиваль. Когда-то у его истоков стояли Сергей Никитин, Юрий Визбор, Александр Дольский, Евгений Клячкин… Поэты. И лет тридцать пять назад целью «Груши» было способствовать авторскому творчеству. Идеальное сочетание: хорошая поэзия плюс хорошая музыка. Фестиваль «Поющий источник» попытался восстановить эту идею. Председателем жюри предложили стать известному исполнителю и автору Вадиму Егорову, он согласился. И фестиваль с тех пор держит марку. Постоянным его гостем является замечательный музыкант и поэт Сергей Никитин.

– «Поющий источник» – противовес Грушинскому фестивалю?

– Нет, абсолютно нет. Если есть несколько организаций, всегда будет «противовес», никуда не денешься от этого. На «Источнике» известные авторы (скажем, Никитин) традиционно проводят мастер-классы. Слушают исполнителей, и затем идет обмен мнениями. Причем высказаться могут все присутствующие. Даже если все очень плохо, обсуждение проходит корректно. Человек после такого обсуждения выходит и говорит: «Меня сам Никитин оплевал!» (Смеется). Идет нормальный диалог. На «Груше» тоже было подобное. Но там сидело целое жюри, причем не всегда его членами были сами исполнители. Бывало, что после вынесения решения люди просто уходили с плачем.

Очень поразила атмосфера фестиваля. При санатории сложился превосходный коллектив. Называть их КСП уже нельзя, как-то не принято. Пусть будет «клуб авторской песни». Там до сих пор существует мощная детская секция: члены клуба пытаются научить детей играть, петь, писать. Очень поддерживают клуб администрации и Ессентуков, и Ставропольского края. На открытии фестиваля изумительно выступили три детских фольклорных коллектива! Костюмы, хореография, репертуар – все на высшем уровне. Много интересных людей: горнолыжники, альпинисты, дельтапланеристы – кого только нет. Сейчас клуб этот разросся до такой степени, что на его базе создается региональный центр, который уже покрывает Краснодар, Ставрополь и все научные атомные центры концерна «Энергоатом». Живет это движение, никуда от этого не денешься. Идет некая реанимация авторской песни, совершенно замечательная.

– Как долго длился фестиваль?

– В первый день проходила регистрация участников и церемония открытия фестиваля.

Второй день – прослушивание. Отбор шел по трем номинациям: «Автор», «Исполнитель (ансамбль)», и «Поэзия». Прослушивание заняло весь день, потому что участников было достаточно много. Точного количества назвать не могу, но думаю, что было не менее пятидесяти. После прослушивания состоялись мастер-классы, традиционно проводимые мэтрами жанра В.Егоровым и С.Никитиным.

Завершал второй день концерт Сергея Никитина. Все жутко устали к вечеру, я даже склонялся к решению отдохнуть перед конкурсом, но все-таки мы завернули в концертный зал. Ребята, это было нечто! Я хорошо знаю творчество Сергея и сначала думал, что он меня мало чем удивит. Зал был набит битком, свободных мест не было, люди сидели и стояли в проходах. Я простоял на ногах 2 часа 17 минут и даже не заметил, что стою, а Сергей Никитин эти 2 часа 17 минут пел без перерыва! Пел и известные, и новые вещи. И как пел – зал и рыдал, и взрывался овацией! Такого единения исполнителя и зала я не видел уже много лет.

Третий день – уже собственно конкурс, который длился около пяти часов. Причем выступающих ограничили одним-двумя номерами, опять же по причине большого количества участников.

Четвертый день начался с выступления гостей фестиваля, а после обеда состоялся гала-концерт. Перед гала-концертом вывесили списки выступающих, но без указания мест, которые они заняли – интрига состоялась! Гала-концерт с одним перерывом длился около трех часов. Завершился он выступлением дуэта Виктора Глазкина и Тимофея Ватенко из Ростовской области – они стали обладателями Гран-при. Мы с Леной стали лауреатами: я в номинации «Автор», она – в номинации «Исполнитель». Но, думаю, что о своих впечатлениях Лена сама вам лучше расскажет.

– С ней мы обязательно встретимся и поговорим. Но вот когда мы узнали, что Борис Гайдуров приехал с фестиваля, где получил премию как автор-исполнитель, очень удивились. Гайдуров известен как человек, пишущий стихи, по нашей газете, по газете «Глагол». Но как исполнитель… И давно это у вас?

– Где-то в семидесятых годах… Нет, давайте перекурим. Это и в курилке можно рассказать…

В курилке

– Так вот, семидесятые годы. В то время появились всякие ВИА: «Цветы», «Поющие гитары» и тому подобные. И нам, конечно, тоже хотелось попробовать. И тогда же я попал на военную службу, во флот. Попал удачно, в радиомастерские. Такая, знаешь, флотская интеллигенция. Занимался ремонтом всевозможного радиооборудования. Как раз происходило техническое переоснащение флота, приходилось много учиться. Но некоторое количество свободного времени все-таки выпадало. И была у нас какая-то гитарка раздолбанная, от кого-то из «стариков» осталась. С детства музыкой я не занимался, и подходить к этому делу было несколько страшновато. Но, к счастью, нашелся учебник какой-то классический, назывался «Элементарная теория музыки для фортепиано»…

– Там про фортепиано, а у вас – гитара…

– Ну, ноты-то одинаковые везде. Понять было достаточно просто. И еще у нас был замечательный офицерский состав, уровень интеллекта – потрясающий. В то время на флоте было все, как в фильмах показывают: офицер, честь, достоинство… И вот однажды я попал в квартиру к знакомым, а там на полках вместо книг – пластинки. Импортные. Я все это переписал на пленки. Деньги у нас тогда были, жалование платили хорошее – около сорока рублей. Богач, кум королю! На каждую комнату приходилось по магнитофону. И в воскресные дни над сопками звучали песни. Я привез с собой домой целый чемодан пленок. Но через два месяца знакомый дал мне послушать одну запись, которую привез с Грушинского фестиваля. После этого я весь чемодан засунул в угол, целый месяц сидел и пытался разучить песни, которые услышал. Вот с этого все и началось.

На следующий год я уже поехал на «Грушу», пока в роли зрителя. Года через три стал пробовать свои силы, что-то писать. Но к концу 80-х годов началось «раздвоение» «Груши», начался спектакль. Стали преобладать исполнители, которые ушли в зрелищность, с подпевками, подтанцовками. Серьезная идея пропала. Появилась масса лишнего народа. На «Груше» перестали появляться Никитины, крайне редко стали приезжать Визбор, Клячкин. Началась коммерциализация всего этого дела. В массовых сборищах всегда находятся люди, которые хотят стать организаторами, координаторами. И я перестал посещать «Грушу». Лет пятнадцать не появлялся там. Но петь не перестал. Выступал на всяких местных мероприятиях, концертах. Но потом понял: то, что сидит у меня внутри, не изжить. Надо что-то делать. За это время много прочитал всяких нравящихся мне поэтов…

– А это кто?..

– Много. Очень много. Каждый по-своему нравится. Очень много английской поэзии: Шелли, Бернс, Оскар Уайльд… Шекспир, естественно. Даже переводить его пытался. Хотя английский знаю, как говорится, «со словарем». Влез в переводы и понял, насколько это тяжело. И вот опять стал писать.

– Сначала были стихи?

– Да, сначала все шло стихами. А потом, когда я чуть повыше подтянул гитару (повыше от своего уровня), пошла музыка. Это неизбежно. Попадая в достаточно сложный ритмический рисунок стихотворения, ты понимаешь, что это музыка. Главное в песне – найти такую музыку к стихотворению, чтобы она его не портила, не забивала, а наоборот – подчеркивала и давала больше понимания смысла. Таких композиторов очень мало. Таривердиев, например, Тухманов. Очень ценю Дунаевского-старшего.

Шансон, блатняк и авторская песня

– Что же такое «авторская песня»?

– Сложный вопрос. Барды у нас прижились еще и потому, что на полках книжных магазинов всегда было достаточно много английской поэзии. Французской и немецкой меньше. Откуда это пошло, с кого начиналось? Пушкин с кого начинал? С Байрона. Вот и пошел русский литературный язык. Тем же ямбом. Попался бы Шелли, было бы несколько иначе. Лермонтову вот Шелли попался… Есть некоторые сюжеты в русской литературе, отголоски которых можно найти у того же Шекспира. И ничего страшного в этом нет, это нормально. И вот с того момента английская поэзия влилась в русскую литературу. В том числе и творчество английских сказителей – бардов. Во времена «оттепели», когда много времени народ проводил на кухнях, был полный простор. Идейность и образованность людей была крайне высокой. И вот этот весь интеллектуальный запас за невозможностью свободного выхода вылился в авторскую песню. И не было никакого «шансона», никакого «блатняка». Были высокие идеи.

– А почему некоторые товарищи, которые исполняют шансон или просто откровенно блатную музыку, называют себя бардами или авторами-исполнителями?

– Я вообще не понимаю, что такое «русский шансон». Для меня русский шансон – это Юрий Антонов. Очень хорошая музыка, высокого уровня. Но это не попса. Очень хорошие стихи, или «текст», как это в попсе называется. Ну, а блатняк или, как его у нас называют, «шансон» – его будут слушать. На нем уже целые поколения воспитаны. Это все равно живет.

Высоцкий – это тоже в какой-то степени шансон. Но тут особая ситуация. Он немного в стороне. У Высоцкого есть, скажем, две грани творчества. Одна, которая очень высока по качеству поэзии, и другая – проходящая. Которую послушали, посмеялись и забыли лет через 20, 30, 50. Плюс – он сам по себе человек неординарный. Актер, любимый властью. Достаточно тщеславный. И вторая грань его творчества отчасти являлась способом заработать себе на жизнь. На этом многие зарабатывали, на самом деле. Не это главное. Кому интересно копаться в его личной жизни – ради Бога. Главное, что он после себя оставил. Его творчество оценивается уже не с точки зрения какой-то государственной пропаганды, а с позиции «нравится – не нравится». А блатняк – кому интересно, тот пусть слушает. Как уж они себя называют – это их дело.

– У простого обывателя, не очень знакомого с авторской песней, сложился такой стойкий образ барда: костер, гитара, свитер… Почему?

– Интересно… Интересно, почему у нас прижилось это слово – «бард». В свое время была масса вариантов: «шансонье», «менестрель», «трубадур», «миннезингер»… Даже было что-то типа «баюн». Бард? Просто потому, наверное, что слово короткое, легко выговаривается. Вообще, бардами называли кельтских сказителей. И музыка в их исполнении перемежалась с устным рассказом, служила просто фоном. И гитара ими, конечно, не использовалась. Главным инструментом была флейта. Позднее – волынка. Гитара вообще в Англии появилась достаточно поздно. Поэтому совершенно непонятно, почему мы говорим «бард». Видимо, только по одной причине – коротко.

– Хорошо, с бардом разобрались. А относительно костров и свитеров?

– Не думаю, что у простого обывателя только такое представление. Все зависит от восприятия. Многое – от пропаганды. Мало кто слушает, например, радиопередачу дочери Юрия Визбора, в которой звучат песни самого Визбора и других исполнителей. А костер и свитер… Это время было такое. И пели студенты, строители, геологи. Просто нет у нас популяризации авторской песни, обзора течения как такового. Раньше обзором «Груши», например, занимался журнал «Кругозор» (который, кстати, тоже организовал Визбор). Там были такие пластинки гибкие – «на костях». И все, больше о фестивале нигде не говорилось. Сейчас даже больше информации об авторской песне, чем тогда. Но говорят сейчас о ней так, что порой слушать страшно. Некие деятели от искусства уходят в такие дебри… И все же возрождение авторской песни происходит. И происходит оттого, что появилось вновь осознание необходимости перемен. Авторская песня появляется именно в такие переломные моменты. Время становится все жестче и жестче. Идеи становятся прозрачными. Все уже понимают, что капитализм рано или поздно приводит в тупик, из которого выбраться некуда. Поэтому и появляется эта тяга, потребность почувствовать, что человек человеку – друг.

– Вся армия авторов-исполнителей вот этой своей тягой способна изменить общество?

– Если они этим действительно будут заниматься, это будет просто новая власть. И ничуть не лучше, может быть, чем прежняя. Эта армия спасет только одним – поможет воспитать в каждом отдельно взятом человеке человека. Но стать какой-то надстройкой власти… Если это случится – будет очень печально.

– Почему? Они же умные люди…

– Но они же люди!

– Как же быть?

– Да никак! Пусть люди пишут и поют в свое удовольствие.

Беседовал Павел СЛЮНЯЕВ