Илья Авербух признается, что формируя команду на третий сезон в свое, самое рейтинговое на Первом канале, шоу “Ледниковый период”, ему сложно было подобрать партнера для блистательной Татьяны Навки: “Встать в пару с олимпийской чемпионкой осмелится далеко не каждый. Ведь Ей проигрывать нельзя.

А соответствовать высокому уровню – непросто. Из множества возможных кандидатур решил попробовать предложить Вадиму Колганову, который запомнился зрителям по сериалу “Татьянин (кстати!) день” и шоу “Король ринга”. А он вдруг неожиданно легко согласился”.

Илья же не знал, что я мордвин, – с улыбкой отмечает Колганов в интервью корреспонденту “Известий Мордовии”. – А мордва – натуры настырные. Если поставим перед собой цель, то добиваемся. Я и в шоу “Король ринга” сразу согласился поучаствовать. Потому что бокс – это моя первая любовь. В детстве я серьезно занимался этим видом спорта. Но, по требованию медиков из-за проблем со зрением, мне пришлось бокс оставить и переключиться на театр.

“Умею даже крестиком вышивать”

– А фигурным катанием не увлекались?

– Нет, по крайней мере, раньше фигурным катанием я совершенно не интересовался. Другое дело хоккей. Играть в хоккей еще мальчишкой я, конечно, пробовал. Правда, гонять за шайбой на коньках у меня не получалось, поэтому меня ставили на ворота. Но особого удовольствия такое стояние мне не доставляло.

– И тогда вы окончательно решили податься в артисты?

– В актерскую профессию я пришел не сразу. Хотя моя мама некоторое время работала в бухгалтерии Оренбургского театра драмы. И я нередко там обитался, пересмотрел массу спектаклей. А потом старшая сестра привела меня в ТЮЗовский драмкружок. Однако параллельно с этим я еще много чем занимался – велоспортом, легкой атлетикой, дзюдо, спортивным туризмом, вел школьный кружок “Умелые ручки”. Классе в 10-ом сам ставил спектакли, играл в народном театре “Поиск”. Мне хотелось все попробовать – и петь, и рисовать.

– И все получалось?

– Почти. Не поверите, я даже вышивал и вязал. Бабушка показала, и я, глядя на нее, научился петельки накидывать – лицевая, изнаночная и т.д.

– Кстати, о предках. Вы сами говорите о своих мордовских корнях…

– Да, по отцовской линии я – чистокровный мордвин. Жалко, языка не знаю. Помню лишь несколько слов – “тонь”, “монь”. Но атмосфера национальных мордовских праздников навсегда отложилась в моем подсознании. Когда многочисленная родня и гости размещались за огромным столом с угощениями, пели песни! Я родился в мордовской деревне Барановке Ульяновской области. Дед Илья (папин отец) работал там лесничим. Родители преподавали в сельской школе.Папа – математику, мама – русский язык и литературу. Правда, когда мне было 3 года, семья перебралась в Оренбург. В городе отец трудился на резинотехническом заводе.

“Замыслил я побег” в искусство

– Родители поощряли ваши разносторонние увлечения?

– Вернее, не препятствовали. Думали, так – юношеская блажь. А актерство вообще считали мальчишеской забавой. Да я и сам поначалу не намеревался учиться на артиста. После школы поступил в нормальный институт на специальность “оператор электровычислительной техники”. Потому что там было много девушек. Правда, это не спасло. Понял – не мое и перевелся в Оренбургское училище культуры, которое окончил с красным дипломом как театральный режиссер. И ушел в…армию.

– Режиссером?

– Рядовым. За пару лет, пока исправно выполнял патриотический долг – сначала в Хабаровске, потом на Камчатке – понял: “надо брать Москву!”. Хотя в начале 1990-х, в ту челночно-мешочную пору, вроде бы о каком искусстве можно мечтать. Ничего не снималось, театры нищенствовали. Тем не менее, в 23 года я поступил во ВГИК. Мне повезло попасть на курс к М. Хуциеву и И. Райхельгаузу. Райхельгауз, кроме всего прочего, после первого курса взял меня в труппу своего театра “Школа современной пьесы”.

– Да? А я несколько лет назад видела вас в спектакле В. Шамирова “Маскарад” на сцене другого, Московского драмтеатра им. К.С.Станиславского.

– Я там играл пять сезонов, но потом вернулся к Райхельгаузу. Сейчас занят в нескольких антрепризных постановках.

Жених и невеста – без места

– А с 2001 года в моей судьбе появилось кино: “Дальнобойщики”, “Свободная женщина”, “Замыслил я побег”, “Личный номер”, “Сволочи”, “Волкодав”… Сыграл Виктора Рыбкина в “Татьянином дне”.

– Этакого неисправимого выпивоху, преданно влюбленного в свою единственную избранницу…

– … При том, что я сам в жизни совершенно не пьющий (в смысле, алкоголь) и не курящий.

– А как насчет мужской верности-преданности?

– Здесь мы с Рыбкиным похожи. А жену я себе нашел при весьма забавных обстоятельствах. Ехал однажды со съемок рекламного клипа из Сочи в Москву. Захожу в вагон, мое место – уже занято. Оказалось, нам два билета на одно место в кассе продали – мне и Кате. Мало того, позже выяснилось, что мы оба работаем в одном театре, но раньше ни разу не сталкивались. А тут – на тебе. Катя отдыхала на море и на обратном пути в поезде встретила меня. Я, разумеется, благородно уступил девушке полку, сам ночь коротал в коридоре. Возвратившись в Москву, мы начали общаться. В театре про наш роман никто даже не подозревал. Около года мы проверяли свои чувства и лишь потом поженились.

Семейный спектакль

– Не сложно уживаться под одной крышей двум творческим натурам?

– Мы совместно стараемся ставить семейный спектакль. Честно говоря, я думал, что никогда не женюсь на актрисе. Но, “никогда не говори никогда”. Просто нужно совпасть с человеком. Старые актеры советовали: “никогда не женитесь на публике”, то есть на ком-нибудь из зрителей. Потому что понять нашу кухню очень тяжело. А если человек все это понимает, он прикрывает твои тылы. И чаще всего это происходит в актерских семьях. У моей жены и мама, и папа актеры. У них крепкий брак. И мы стараемся.

– Как делите роли?

– Поровну. Иногда я режиссирую действие, иногда – Катя. Детей у нас пока нет, но мечтаем обязательно обзавестись потомством.

– И все-таки на ком из вас держится домашнее хозяйство, быт?

– Я, в принципе, могу и привинтить, и прибить, и закрутить что надо. Но иногда приходится приглашать специалистов. Потому что я из-за своих творческих устремлений порой перебарщиваю. К примеру, сантехника мне не всегда поддается.

– А еду стряпать?

– Это лучше получается у Кати. К слову, вот мой папа, царство ему небесное, отлично готовил. А я готовлю быстренько, что попроще. Допустим, гренки. Знакомые называют сие блюдо “солнце в окошке”. Поджариваю ломтики хлеба и посередине – яйцо.

– Многих восхищает ваш талант стихотворной импровизации. Вы думаете в рифму, или заранее специально сочиняете?

– Процесс рождения стихов сложно уловим, и невозможно придумать какие-то формулы. Стихи возникают по-разному. Что-то происходит сиюминутно. Сложнее всего, признаюсь, делать это “по заказу”. Сама импровизация исчезает. Я стараюсь всегда этих табуреточных дел избегать. Когда ставят на табуретку и говорят: “А ну-ка, покажи”. Это – не есть профессия актера, это ближе к самодеятельности. Честно скажу, мне такое “творчество” – не нравится.