Летними вечерами, по четвергам, библиотека №8 проводит на Венце, у филармонии, викторины на различные культурно-краеведческие темы. Одну из них посвятили творчеству нашего великого писателя и земляка И.А. Гончарова.

Гуляющим на Венце предлагали ответить на самые простые вопросы по романам Гончарова. В качестве призов на библиотечном прилавке была выставлена литература на любой вкус: от классического Бунина до мастеров детективного жанра. Те, кто правильно отвечал на три вопроса, могли сами выбрать себе в подарок любую понравившуюся книгу. Приманка была вкусная, и народ отвечал. Но как отвечал! Бедный Гончаров, и мы вместе с ним…

С трудом его потомки называют сегодня заглавия трех самых известных романов писателя, начинающихся на букву «О». Главных персонажей Гончарова знают уже далеко не все. Многие затрудняются ответить, как звать лучшего друга Обломова. Не знают даже то, что Обломов родом из деревни Обломовка. Две стайки молодежи, независимо друг от друга, уверенно ответили, что Илья Ильич родился «в Обломовщине»!

Этот ответ весьма показателен: роман «Обломов» для юного поколения сводится сегодня к одному слову – «обломовщина». Любовь Обломова к Ольге Ильинской, его отношения с слугой Захаром, даже его друг Штольц – все теперь слилось в одном этом слове. Мы долго повторяли советские стереотипы о лучшем романе Гончарова, восходящие к Добролюбову, – отдавали вслед за ним дань социальной целесообразности и видели в «Обломове» единственно «обломовщину», то есть леность. Вот и доповторялись. А ведь есть и другие – не менее авторитетные мнения об «Обломове». Достаточно вспомнить имена дореволюционных литературоведов Дружинина, Анненского, Мережковского.

Вот что писали в 1991 году известные исследователи П. Вайль и А. Генис: «С точки зрения истории литературы, «Обломов» … – связующее звено между первой и второй половиной XIX века. Гончаров, взяв «лишнего человека» у Пушкина и Лермонтова, придал ему сугубо национальные – русские – черты. При этом живет Обломов в гоголевской вселенной, а тоскует по толстовскому идеалу универсальной «семейственности». Но мы этого не знаем, и знать не хотим. Довольствуемся одной «обломовщиной».

А ведь это все равно, что Дон Кихота обозвать сумасшедшим рыцарем – ведь он воевал с ветряными мельницами! – родом из Донкихотовки. Только испанцы считают, и по праву, что Дон Кихот – это, прежде всего, великий миф, «рыцарь печального образа», а мы в нашем Обломове – таком же мифическом герое – видим почему-то совершенно реального человека, отягощенного комплексом «обломовщины».

«Мы ленивы и нелюбопытны», – сказал когда-то Пушкин – задолго до пришествия Обломова. Даже по отношению к своему национальному достоянию, в которое входит и роман «Обломов». К примеру, попробуйте ответить на вопрос этой литературной викторины: кто и кому дал единственную в романе «Обломов» пощечину?

Виктор Каменев