Кажется, что правота твоя очевидна. И для того, чтобы тебя поняли, достаточно только готовности людей, стоящих на страже закона, вникнуть и разобраться. Но ты в очередной раз натыкаешься на глухую стену равнодушия, безразличия – банального бюрократизма. Это переживали многие из тех, кому приходилось отстаивать свои права в судебном порядке. В этом уже шесть лет живут мать и дочь – Валентина Мытарина и Светлана Терентьева.

На восьми квадратных метрах

Им есть за что бороться – за жизненное пространство. Эти женщины живут в восьмиметровой спальне квартиры, которую раньше их семья занимала полностью. В основе этого переселения – плохонькая ксерокопия одного документа, оказавшегося в материалах судебного дела еще в 2003 году. Сейчас у матери и дочери есть на руках доказательство того, что документ этот липовый. Если бы правоохранительные органы согласились эти доказательства рассмотреть и инициировали бы проведение соответствующих расследования и экспертизы, то жизнь этих женщин, уже несколько лет как замешанная на слезах бессилия и бесконечных хождениях по разным инстанциям, вероятно, переменилась бы кардинально.

Только за последний год Валентина Мытарина написала семь жалоб в УВД Ленинского района, добиваясь возбуждения уголовного дела по факту мошенничества, которое повлияло на решение суда Ленинского района в 2003 году. И столько же получила отказов. Каждый из этих отказов оспаривала районная прокуратура. Тем не менее ничего не меняется. Безнадега.

В принудительном порядке

Все началось с раскола в семье, глава которой начал злоупотреблять спиртным. В 2001 году Валентина Васильевна Мытарина официально развелась с супругом. В 2003-м он подал в суд иск о принудительном расселении. Сложилось так, что за их дочерью Светланой была закреплена спальня в двухкомнатной неприватизированной квартире, где жила семья, а супругам предстояло разменять зал. Для подбора вариантов Вячеслав Мытарин обратился в агентство недвижимости «Золотой ключ». Риэлтор предложила несколько вариантов, один из которых и был принят судом.

Валентине Васильевне в результате этого обмена досталась комната в общежитии по проспекту Гая, 45а. Осмотрев комнату, женщина категорически не согласилась переезжать туда, аргументируя тем, что ей предлагают жилье, в котором нет элементарных удобств, в том числе горячей воды, а это противоречит закону. Вот тогда и появился в материалах дела документ, определивший его исход. Риэлтор и ее клиентка, претендующая занять зал в квартире Мытариных, предъявили суду копию технического паспорта комнаты в общежитии на проспекте Гая. Согласно этому документу выходило, что Мытариной предлагают вариант достойный – с горячей водой, отоплением, санузлом, кухней. Это косвенно подтверждала и справка начальника ЖКО, который сообщал, что горячей воды в доме по проспекту Гая,45а нет временно из-за поломки водяного секционного водонагревателя, что меры к ремонту системы ГВС принимаются. После этого суд принял решение расселить супругов в принудительном порядке.

Угол в красном уголке

Валентине Васильевне в результате этого расселения досталась не комната, а красный уголок в общежитии Ульяновского кожкомбината. Статус жилой комнаты ему был присвоен в 1999 году, но по факту он так и остался отщепенцем в жизнеустройстве общежития. Он не входит ни в одну жилую секцию, которые состоят из четырех комнат, санузла, умывальника и закрываются на замок, ключи от которого – только у хозяев.

Горячей водой на проспекте Гая,45 и не пахнет. То есть когда-то там действительно была своя бойлерная, но в то время, когда шел суд и решалась судьба Мытариных, она уже не функционировала. В 2004 году с дома был снят статус общежития, и его передали в муниципальную собственность. За недостатком средств ремонт на Гая,45а так и не сделали, жильцам сообщили, что горячее водоснабжение в их доме не предусмотрено.

Новое жилье Валентины Васильевны – это четыре стены, два окна, напротив – кухня на шестнадцать хозяев. Для семнадцатого, потенциального жителя красного уголка, на ней места нет. Хочешь жить – сумей договориться. Хотя это мало что изменит: допустим, на кухне тебе место дадут, но в свой туалет, который, кстати, тоже закрывается на ключ, ни один житель секции не пустит. Так что удобства – чистой воды фикция. Вариант один – приватизировать отведенные судом квадратные метры, тянуть туда трубы, сети. Но на это нужны даже не десятки тысяч рублей, а сотни. У пенсионерки Валентины Мытариной и ее дочери таких денег нет.

До Верховного Суда и… вниз

Валентина Васильевна категорически отказалась от навязанного ей варианта жилья и уже шесть лет живет на восьми метрах с дочерью.

Она использовала все возможности для того, чтобы опротестовать решение Ленинского суда от 2003 года в вышестоящих инстанциях. Дошла до Верховного Суда.

Отказывая ей, суд каждый раз ссылался на ту самую ксерокопию техпаспорта, оказавшуюся в материалах дела с подачи риэлтора. А когда появились прямые доказательства, что в доме, где ей предоставлена комната, нет заявленных удобств, в частности, горячей воды, Мытариной стали отказывать уже на том основании, что она пропустила сроки для подачи иска «по вновь открывшимся обстоятельствам».

В 2009 году в этом деле в какой-то момент случился счастливый поворот – расследованием по заявлению Валентины Мытариной занялось областное УВД, которое направило запрос в БТИ о предоставлении оригинала технического паспорта на квартиру, в которую входит спорная комната.

Ответ БТИ от 3 июня можно назвать сенсационным. Суть его в том, что у «копии» технического паспорта, на которую ссылается суд в своем решении, нет оригинала, его просто не существует в природе. Казалось бы, версия подлога, на которую во всех своих жалобах напирала Мытарина, обозначилась более чем выпукло. Но дело снова перешло в ведение УВД Ленинского района, и 31 августа челобитчица получила очередной отказ в возбуждении уголовного дела. По тексту – близнец всех предыдущих. И снова Мытарина пишет жалобу в прокуратуру, и снова прокуратура заявляет протест по поводу действий милиции… И дальше по кругу.

Татьяна ЗАХАРЫЧЕВА.

P.S.. Для того, чтобы решение Ленинского районного суда от 2003 года было отменено, необходимо доказать, что оно было принято на основании фальсифицированного документа. Доказать это могут только следственные органы УВД, возбудив соответствующее уголовное дело.