Увидел свет третий поэтический сборник Татьяны Мельник.

Она озаглавила его «Имя на снегу», включив стихи, написанные в XXI веке. Презентация небольшой по формату книжечки прошла в музее «Симбирская классическая гимназия», собрав 19 декабря многочисленных друзей и поклонников творчества Татьяны.

Сегодня поэтесса отвечает на вопросы корреспондента нашей газеты.

– Татьяна, по какому принципу отбирались стихи для сборника?

– Отбор был жесткий. Я сама выбрала сто самых знаковых стихотворений из тысячи мной написанных, и давала их читать другим, чтобы они, в свою очередь, назвали 70-75 лучших. Но в итоге людям понравились 93 стихотворения. Они, объединенные в шесть циклов, и попали в книгу. Проиллюстрировать ее решилась сама. Уже был подобный опыт с первым сборником.

-Помню твой первый сборник. Очаровала любовная лирика. Тема нежного чувства продолжает развиваться в твоем творчестве?

– Я бы так сказала: она культивируется! Практически все мое творчество – о любви. Даже если стихотворение, например, о войне, все равно оно касается этой темы.

– Что такое любовь в жизни современного человека? Как она меняется с возрастом, настроением, ситуацией и так далее?

– Дать ее четкого определения не могу, но могу сказать, что ничто в жизни не меняется. Любят и любить будут. Меня часто на выступлениях молоденькие девушки спрашивают: «Мне нравятся три мальчика в классе, как понять, какого я люблю?» Отвечаю: если ты не знаешь, кого любишь, значит, – не любишь никого из них. Вот когда действительно полюбишь, то будешь точно знать: это он! И пускай этот человек будет даже с недостатками, пускай не замечает тебя. Главное, ты знаешь, что можешь ради него многим пожертвовать. А со временем, впрочем, вот что меняется: ты понимаешь, что взаимность не важна. Важнее для тебя, чтобы все хорошо было у Него. Но эта мудрость приходит с возрастом. А так – все, как прежде. Кто-то продолжает влюбляться всю жизнь, кто-то любит до гробовой доски одного-единственного, кто-то может вообще никого не любить. Причем часто все это не зависит от человека: это дано или не дано ему, как стихи.

-Любовь для тебя обязательно связана с жертвами, страданиями?

– Раньше – да, и это было связано в юношеским максимализмом. Теперь я принимаю любовь с радостью, со счастьем, что она у меня есть. Сейчас, когда могу посмотреть на любовь со стороны, нередко пишу о ней с юмором.

– Приоткрой дверцу в свой творческий мир: как рождаются стихи?

– Недавно в поэтическом кругу я прочитала что-то вроде лекции об этом. Как архивариус по профессии я постаралась все разложить по полочкам. Мы частенько мысленно разговариваем с теми, с кем не договорили вслух, и ответ иной раз получается в стихах. Допустим, еду в день ВДВ в трамвае. За спиной подвыпивший десантник, обнимая какого-то деда, рассказывает ему, как он воевал. Понимаю, что останавливать парня нельзя. У меня – поток слез, достаю листок бумаги и начинаю писать: «Не надо о войне, не говори, попутчик мой, нечаянный, случайный…». Некоторые стихи в последнее время начали сниться. Я разговариваю ими во сне, но к утру забываю. Однажды, просыпаясь, ухватила два четверостишья и записала в полусонном состоянии. Было любопытно: что это? Мучалась: а вдруг – чье-то, ранее слышанное стихотворение? Поспрашивала у друзей, не слышали ли они что-то подобное. Мне сказали, что нет. А бывают стихи, рожденные под ритм трамвая, когда едешь на работу. Еще можно сочинять по заказу. Но непредсказуемо: будет ли это поэзия или просто что-то рифмованное? У меня всего три стихотворения на заданную тему. Одно из них я написала для творческого вечера своего друга, поэта и барда Сергея Кочеткова. Нужно было заполнить паузу в его выступлении. Я придумывала прозаический текст, и ничего не получалась. Утром просыпаюсь, еще лежу в постели с ручкой, листочком, и – пошло: «Мужское сердце, полное печали, душа мужская, полная любви – то годы или крылья за плечами…». Вот так вот у меня – стихи сами собой сочиняются. Моя заслуга только в том, что их успела записать.

– Не редактируешь, не вычеркиваешь?

– Крайне редко. Они приходят целиком. За все время раз пять был исчеркан листок, и то это было, когда сочиняла на заказ.

– Знаю, ты входишь в круг поэтов, с которыми связана дружбой, приятным общением. Многие из них состоят в Союзе профессиональных литераторов. Расскажи об этом творческом и сердечном содружестве.

– Вообще-то, я еще состою и в Союзе писателей России. Сейчас такое стало возможным. Оба союза -достаточно разные, сказать, какой лучше, невозможно. Союз писателей более, что ли, признанный и более официальный. Но всегда были поэты, которые не вписывались в его рамки. Они входили в другие творческие организации, которые объединил, в конце концов, Союз профессиональных литераторов. В Ульяновске он проявляет себя активней, быстро растет. Оба союза мне дороги, в них меня лелеяли как поэта, и тут, и там у меня много друзей. Без них, кстати, невозможно было бы театрализованное представление на недавней презентации моего сборника в музее «Симбирская классическая гимназия». Когда-то я расставляла для себя приоритеты и поняла, что самое важное для меня – общение с интересными, близкими по духу людьми. Ради них я могу пожертвовать временем, деньгами. На втором месте – творчество, затем – работа и так далее.

– С собратьями по перу тебе часто приходится выступать со стихами перед публикой. Как ты ощущаешь: нужна ли ей в нынешнее прагматичное время поэзия?

– Она, мне кажется, возвращается тихо, не громогласно. Не площади, не маяковские сейчас востребованы, а нечто, обращенное к душе. Одно из выступлений было в Димитровградской колонии для несовершеннолетних. Около 20 мальчиков от 14 до 18 лет слушали нас, поэтов. Когда кто-то из ребят, о котором педагог сказал, что он ко всему равнодушен, потом подошел к нему же и бросил: «А стихи классные!», – это дорогого стоит. Между прочим, как нам объяснили, чтобы попасть в эту колонию, надо было очень и очень «постараться». Востребованы поэты среди военных. Был успех у бывших наркоманов, у инвалидов. Уже не говорю об обычных школьниках и студентах, когда после выступлений перед ними наши сборники идут нарасхват. Тонко реагирует старшее поколение. В этом году у нас было 23 выступления, а в прошлые годы доходило до 60. Заметьте, это нас зовут, сами мы не напрашиваемся. Значит, – жива поэзия. Будем ее культивировать!