Диалоги по существу

Проблема несанкционированных свалок в Ульяновске давно уже стала притчей во языцех. Обсуждается она на всех властных уровнях, начиная от губернатора и кончая товариществами собственников жилья, однако, ситуация в городе не улучшается, даже, наоборот, ухудшается: то здесь, то там возникают груды отходов, с вывозом которых коммунальные службы явно не справляются. Отчего это происходит? Есть ли в городе экологический контроль? И вообще – каковы взаимоотношения властей и экологических организаций? Об этом и о многом другом, по просьбе редакции «Зеленой России», беседуют два известных ульяновских эколога – председатель профильного комитета мэрии Андрей САЛТЫКОВ и депутат, член Комитета по экологии Гордумы Александр КАПЛИН.

Салтыков: Разговор, наверное, получится грустный. Тот позитив, который, безусловно, имеется, пожалуй, не стоит внимания. Происходит явное сползание в негатив. Возмущает, прежде всего, лицемерное поведение руководства города и области, заявляющего о том, что кризис уже преодолен, и теперь надо срочно заниматься реализацией посткризисных планов. Так вот, осмелюсь констатировать: у нас, в экологии, сейчас не посткризисное, а, образно говоря, ещё лишь предкризисное состояние. Это видно из того, что в Ульяновске намечено по финансированию. Если в этом году мы получили средства на реализацию экологических программ на уровне прошлого года (порядка 15,0 млн. руб), то на 2011 год нам их обозначили в три раза меньше – всего 5 млн.

На этом фоне весьма характерен такой вот пример. На одном из недавних аппаратных совещаний в мэрии губернатор вдруг решил поговорить об экологии, в частности, о несанкционированных свалках в городе. Дескать, областной центр утопает в отходах и мусоре, и виноват в этом, разумеется, Салтыков. Возникает резонный вопрос: почему вдруг губернатор отчитал прилюдно муниципального эколога? Можно, конечно, предположить, что глава региона слабо разбирается в полномочиях муниципальных служб и в городском хозяйстве в целом. Ведь совершенно очевидно, что большинство свалок находится в зоне ответственности коммунального комплекса: плохая работа по вывозу мусора, бездействие управляющих компаний и так далее. Причем здесь экологи? Коммунальщиков у нас – целая армия, бери любого из ее начальников и предъявляй к нему претензии, но губернатор почему-то посчитал нужным отчитать главного муниципального эколога. С одной стороны, это, конечно, хорошо, что первое лицо области заинтересовалось проблемами экологии, но, с другой стороны, пора бы ему проявить компетентность – не первый год в исполнительной власти. Поэтому, пользуясь случаем, я сразу хочу задать Сергею Ивановичу следующие вопросы: он вообще в курсе, что творится в сфере обращения с отходами в области? Почему складывается такая ситуация, что количество возникающих свалок превышает количество ликвидированных свалок?

Вот, например, мы ежегодно на те копейки, которые получаем из бюджета на программу «Чистый город», ликвидируем от 10 до 20 свалок. Подавляющее большинство этих свалок – рецидивные, то есть хронически возобновляемые. Это о чём говорит? Владельцы полигонов и перевозчики мусора работают так, что часть ТБО на полигоны не попадает. Значит, частные управляющие компании ЖКХ работают недобросовестно и возникают «бреши», в которые уходят приличные объёмы ТБО, расползающихся свалками по всему округу.

Если открыть 131 ФЗ, там есть статья о полномочиях органов местного самоуправления в сфере обращения с отходами. Это организация сбора, вывоза, переработки и утилизации отходов, Санитарная чистка территории поселений есть в законе об отходах. Сказано, что территория города или округа должна регулярно очищаться от ТБО. Но на всё на это накладывает свои рамки Бюджетный кодекс и весьма скромный бюджет муниципального образования. Вот, господа главы, в рамках отпущенных на экологию и саночистку финансов вы и можете нас спросить: а насколько эффективно вы эти средства потратили? Да, на нашем городском экосайте www.ulgreen.ru вывешен солидный перечень всех выявленных свалок числом 234. Прокуратура этим перечнем, разумеется, успешно воспользовалась и резко подняла свой рейтинг тем, что подала на мэрию сразу 10 исков о несанкционированных свалках и ещё похоже собирается подать десятков пять. А губернатор говорит: «Вот, если бы Салтыков работал хорошо, то не было бы этих свалок и исков». А ято считаю, как раз наоборот, что мы в содружестве с прокуратурой таким вот весьма эффективным способом выбиваем из своей родной мэрии те деньги, которые ни мы, ни депутаты Гордумы не смогли выбить при утверждении бюджета. Потому как сидит у нас финансовый бог «толстосум» Федосеев, который лет 30 правит бюджетом, никого в эту сферу не пуская, и создается впечатление, что он сам единолично определяет приоритетные направления социально­экономического развития города.

Каплин: Согласен, что без финансов всё будет декларативно. Любые намерения, программы, мероприятия без финансового обеспечения – несостоятельны. В мире считается, что, если хотя бы 2 процента от бюджета расходуется на экологию и на природоохранные мероприятия, то как­нибудь ситуацию можно законсервировать, чтобы она не ухудшалась. Чтобы ситуация улучшалась, надо не менее 3 процентов от бюджета расходовать на природоохранные мероприятия. А чтобы улучшалась существенно, нужно не менее 5 процентов. У нас в Ульяновске расходы на эти цели в десятки раз меньше. Без финансирования ни одно мероприятие провести нереально, особенно, если учитывать, что экология – это всегда затратно. Даже долгое время существовала теория, что экология – это удел богатых стран. А у нас, пока мы тут развиваемся – не до экологии, успеть бы развить экономику. Хотя это абсурд. Вот уже и президент Дмитрий Медведев с премьером Владимиром Путиным говорят о том, что нельзя задвигать экологию и заниматься только экономикой. Иначе нам всё это гораздо дороже обойдётся.

Теперь что касается несанкционированных свалок. Эта проблема, действительно, больше относится к коммунальному хозяйству, чем к экологическому ведомству. Все отходы находятся «на стыке» интересов, потому что и у тех, и у других есть определенные полномочия по регулированию этой сферы. Но экологи отвечают скорее за то, чтобы внедрять сортировку мусора и его переработку (хотя это тоже больше коммунальная сфера), потому что речь идёт о том, чтобы снизить негативное влияние на окружающую среду. То коммунальщики, те же дворники, которые отвечают за контейнерные площадки и уборку мусора, начиная от источника образования мусора и до вывоза мусора на свалку – всё это регулируется коммунальными ведомствами. Управляющие компании находятся под контролем комитета ЖКХ. Даже если экологи захотят вмешаться в эту систему, у них нет никаких властных полномочий, потому что в Положении о комитете ЖКХ прописано, что договора с УК подписывает комитет ЖКХ, а не экологический комитет мэрии. Поэтому возлагать всю ответственность на экологов несправедливо, поскольку они лишены функций муниципального контроля в данной сфере.

Салтыков: Что нас еще возмущает? Возмущает то, что обрушилось экологическое законодательство. Вымываются одна норма за другой. Постепенно выхолащивается вся сущность природоохранной деятельности. И государственной системы управления охраной окружающей среды, практически, уже не стало. Выстроена система «разделяй и властвуй»: все ведомства раздраконены. Ты отвечаешь за голову, ты – за хвост, ты – за крыло, ты – за лапу. Даже в сфере охраны животного мира нет единого ведомства. Одни – за охотничьи виды, другие – за обычные. За «краснокнижные» – третьи. За лесной фонд в России почемуто отвечает не министерство природных ресурсов, а министерство сельского хозяйства. Всё «растащили»! Мы говорим – природа же единая. Она комплексная! Нельзя разорвать. А раз растащили, то «в мутной воде всегда можно ловить рыбку».

Теперь говорим, что с отходами получилось то же самое. Контроль, вот что, собственно, нужно для того, чтобы не было свалок. Муниципальный контроль в России отменили. Всё, пожалуйста, открылись ворота. Надо же эту ступень защиты включить. Включили. Формально. Создан областной Госэкоконтроль. Это морозовская инициатива, там в штате собственно отходных инспекторов два с половиной человека. Нереально, чтобы эти два с половиной человека что­то смогли сделать.

Сколько раз говорили чего уж проще? давайте сделаем экологическую милицию. Она сама себя прокормит, тем более при таких штрафах – 5 тысяч рублей с человека за каждый плевок, за каждый окурок, выброшенный из машины. Всё, пожалуйста! Я даже простые расчёты провёл. Реально, эта экологическая милиция могла бы в год зарабатывать 120 миллионов рублей. Это за парковки в зелёных зонах, за проезд не там, где нужно, за выброшенный в неположенном месте мусор. Даже за нарушение правил благоустройства. Я всё посчитал. Это реально.

Потом, что нужно, чтобы эти деньги не растворились, чтобы их не «украли» у экологов, а направили на благоустройство, на ликвидацию и предотвращение свалок? На эти деньги можно построить столько туалетов, что эта тема кто сходил под куст? просто бы исчезла. Контейнерных площадок сейчас 300 штук. Пока каждая площадка это очак заразы и отравы, где мусор гниёт и горит, а рядом детсад и дети гуляют. За эти деньги за год можно все контейнерные площадки модернизировать, то есть ликвидировать 300 очагов экологической опасности. Нужно просто подумать головой.

Теперь вернёмся к самой главной теме. Сергей Иванович, наверное, думает, что свалки можно ликвидировать по принципу: вот на тебе 3 копейки и ни в чём себе не отказывай! Но он должен представлять сколько стоит ликвидация свалки? Для этого существует система осметчивания работ. Опять же деньги из бюджета надо выделить заблаговременно. Посчитали, вот 200 свалок, надо от них освободиться. Но нам на ликвидацию всех свалок в городе в год дают 1 миллион 200 тысяч рублей, а реально требуется, как минимум 20 миллионов рублей!

К сожалению, я вынужден констатировать: в Ульяновске больше нет местного экологического самоуправления. В городе фактически введено внешнее экоуправление: действуют и появляются вновь, как грибы после дождя, требования прокуратуры, предписания всевозможных надзорных органов, решения судов, которые, разумеется, нельзя проигнорировать. Прокуратуре оказывается виднее, какую свалку экологи должны убрать в первую очередь. Мол, уберите, и нас не волнует, что вы уже запланировали убрать другую свалку. А в итоге приходится в первоочередном порядке заниматься нетоксичными свалками, в то время, как опасные свалки ликвидируются в последнюю очередь или же не ликвидируются вовсе. То есть нами командуют люди некомпетентные в экологической сфере! Ну, поэтому и результат соответствующий. Возникает вопрос: а почему так происходит? Ведь есть же закон об охране окружающей среды, там всё ясно написано – читай и работай. Мне представляется полезным вспомнить народную мудрость, на тему о том, что «рыба гниёт не с хвоста». Ведь муниципальное образование сейчас, по сути, хвост. Нас лишили хорошего законодательства, лишили всех средств, изъяв из бюджетного кодекса норму о целевом назначении компенсационных экологических платежей с привязкой их к целевым бюджетным фондам. Раньше это было. По закону всякая ядовитая «гадость», которая выбрасывается предприятиями в окружающую среду, хозяйствующими субъектами оплачивается. Эти средства прежде строго фиксировались как целевые. И на них выполнялись природоохранные мероприятия. Теперь же всё это рухнуло. И теперь наш «денежный мешок» говорит: всё, отныне эти деньги – не ваши! Радуйтесь, мол, что хоть часть этих средств на экологию выделяется. Вот такая интересная картина получается. С чего бы это вдруг? Какая сумма поступает от экологических платежей? Порядка 30 миллионов в год. Но даже эта сумма, если бы она целиком поступала на природоохранную деятельность, не может покрыть экологические потребности города. Реально, как подсказывает мой опыт, исходить надо, как минимум, из 100 миллионов в год. Вот тогда ситуация будет ощутимо меняться в лучшую сторону. А в реальности мы свои жалкие копейки (не более 15 млн. руб.) вынуждены тонким слоем размазать по всему городскому округу, реализуя десятки проектов. Между прочим, 30 миллионов это лишь 40 процентов от тех средств, которые поступают из города в бюджеты всех уровней. 100 процентов это 80 млн. Ещё 20 млн. мы бы легко набрали в «экофонд» с экологической милицией, будь она создана, разумеется.

Уверен, если город будет располагать суммой меньше 100 млн. в год, то мы будем и дальше скатываться, как бы ни пытались сдерживать негативные прцессы. Пока же мы просто тупо выгребаем из зелёных и водоохранных зон очередные и внеочередные несанкционированные свалки и также тупо ждём, когда на их месте снова появится новая порция отходов. В результате выходит, что сегодня этой системой власть развращает предпринимателей и прочих недобросовестных хозяйственников. Они же, довольные, ждут, когда освободится территория, которую в очередной раз можно будет безнаказанно, за счёт горбюджета завалить отходами. Муниципального контроля нет. Милиция не работает. Госконтроль – не в состоянии. Отсюда и свалки. Вот такой бизнес порусски.

Ещё нам говорят: муниципальные административные комиссии себя не оправдали, поэтому их пришлось распустить. Вместо них теперь вроде бы уже создали административно­техническую инспекцию облправительства. Вот уже январь на исходе – ни слуху, ни духу! Комиссии все нет. Значит, весь новогодний отходный мусор снова обрушится в город. На полигонах захоронение отходов обходится довольно дорого. Значит, мы опять за наши копейки будем все это выгребать. Не организовав надлежащего контроля, не проводя следственных действий, государство ещё имеет наглость (в лице губернатора и прочих) обвинять муниципальных экологов в том, что город зарастает мусором. Это было бы очень смешно, когда бы….

Каплин: Андрей Владимирович сказал, что мэрия в лице финансистов занимает такую позицию, что деньги – это не твои, а значит можно то, что собирается как компенсационный платёж (такое определение дал Конституционный суд РФ), эту плату за негативное воздействие на окружающую среду, должны по логике направляться на ликвидацию этих самых негативных последствий (о предотвращении мы сейчас не говорим, потому что у нас средств и так мало), хотя бы бить по «хвостам». Но такова политика действующих властей (не только финуправления) и, к сожалению, большинства депутатов Гордумы, которые каждый год соглашаются с предложением главы города, чтобы значительная часть этих платежей уходила на другие цели. Иногда доходит до абсурда, что эти деньги, например, направляются на закупку песко­солярной смеси, которая, наоборот, наносит большой вред окружающей среде.

С самого начала, с 2005 года, я как депутат этот вопрос ставил на комитете по экологии. Вроде бы находил поддержку в самом комитете и у заместителя председателя Думы, курирующего экологию. Но каждый раз мне говорили не обостряй ситуацию и не доводи до суда. Тогда, в 2005 году, я согласился с тем, что надо идти на компромисс и не настаивать на том, чтобы все 100% экологические платежи шли на природоохранные мероприятия. Мне сказали: «А вот со следующего годового бюджета мы уже добьемся 100процентной гарантии!». Однако обещания так и не были выполнены. Депутаты от «ЕР» ежегодно на тормозах спускали этот вопрос.

Понятно, что бюджет, как правило, это вопрос компромиссов. Есть ещё образование, здравоохранение, ЖКХ. Но это мизер (30 млн. на экологию) по сравнению с миллиардом на образование, с миллиардом с лишним на здравоохранение и около миллиарда на ЖКХ. К сожалению, внесли изменения в Бюджетный кодекс, и после этого вообще исчезло понятие экологического фонда. Теперь даже формальных нет оснований заявлять, что экологические платежи должны консолидироваться отдельно и расходоваться на эти цели. Все они уходят по другим строкам бюджета. Городские власти не откликнулись даже на предложение регионального министр экологии В.А. Кублика направлять 100 процентов экологических платежей в Ульяновске на природоохранные мероприятия, а областное министерство в таком случае готово участвовать в софинансировании значительной части городских экологических программ. Даже приход дополнительных средств из области всё равно не простимулировал наших городских управленцев и подавляющее большинство городских депутатов к 100процентному использованию этих средств на экологические и природоохранные нужды.

Что касается муниципального экологического контроля, мы уже давно говорим, что он ликвидирован. Я 4,5 года как депутат Гордумы каждый раз продолжаю слышать претензии к комитету по экологии мэрии Ульяновска, что они, дескать, не принимают должных мер и не реагируют на нарушения. А на самом деле, у них полномочий совсем никаких нет. То, что они делают и так иногда выходит за рамки их полномочий. А если они и этого делать не будут, то ни прокуратура, ни Госэкоконтроль вообще ничего сделать не смогут.

Когда Госэкоконтроль создавался в июне 2006 года (в это время я руководил как раз блоком государственного экологического контроля), то у нас не было пока даже удостоверений. Но была информация как раз от городских экологов, что на территории бывшего радиолампового завода незаконно заскладировано огромное количество опасных отходов. Тогда стало раскручиваться это громкое дело. Хотя нет и не было полномочий, чтобы предпринимать какие­либо действия, Госэкоконтроль провёл административное расследование, наложил штраф и начислил сумму компенсации за причиненный вред (более 350 млн. руб.) на самарскую фирму, которая построила этот торговый центр «Звезда». Отходы 3го класса опасности развозили по всему городу. Это около 54 тысяч тонн (по объёму несколько железнодорожных составов). Некоторые отходы попали на территории, предназначенные под жилищное строительство. Пока я там работал, мы запретили строительство жилых домов на улице Невского, так как там были заскладированы отходы (примерно 5 тысяч тонн) 3го класса опасности.

Но, к сожалению, взыскать в бюджеты эти 350 млн. не удалось. Мне дали проработать все лишь 10 месяцев. И это было не единственное дело, в котором были затронуты интересы богатых и очень богатых людей. Полагаю, что здесь просматривались признаки уголовного преступления коррупционного характера. Когда мы начали административное расследование, то от них приходил юрист сначала один, потом другой и говорили: назовите счёт, на который мы можем перечислить деньги, я им давал бюджетные счета в казначействе. Тогда они удивлённо смотрели на меня и уходили. Потом этот объект быстро перерегистрировали на фирму в какой­то самарской деревне, правонарушителю оставили проходную в размере 5 кв.м. Правоохранительные органы спокойно смотрели, как, уклоняясь от платежей в бюджет, бизнесмены вывели все активы, фактически доведя до банкротства фирму застройщика. Но это вопрос другой, он связан не с экологией, а с исполнительным производством, с тем, что не последовало уголовного преследования. Останься я на месте, то обязательно бы инициировал подачу иска в суд на судебных приставов и их бездействие…

Да, давно уже остро стоит вопрос об экологической милиции. У нас в Ульяновске этот вопрос не решается потому, что, якобы, на уровне МВД это невозможно согласовать. В Москве такую милицию собирали из сотрудников ГИБДД. Правда, экологи, к сожалению, из них получились никудышные…

Я думаю, что создание экологической милиции на базе городских комитетов по экологии, у которых отличные кадры и профессиональная подготовка, могло бы дать эффект. У сегодняшних даже государственных инспекторов нет тех полномочий, которые есть у милиции. У милиции есть возможности проводить оперативно-розыскные мероприятия. Поэтому экологическая милиция – это серьёзное подспорье, значительный шаг вперёд по привлечению к административной и даже уголовной ответственности за экологические преступления. А этого требует и президент России.

Завершая тему, хочу сказать: какие бы хорошие программы мы ни разрабатывали, всё равно упрёмся в недостаток финансирования. То, что экология финансируется по остаточному принципу, давно доказано и российскими, и международными исследователями. Подавляющее большинство смертей не травматического характера (аварии, катастрофы, убийства и т.д.) происходят из-за экологических причин. Чем меньше тратим на экологию, тем больше тратим на здравоохранение и меньше живём.

Записал Александр СМИРНОВ

(Продолжение беседы в следующем номере.

Речь пойдет о точечной застройке в рекреационных зонах города, несанкционированных стоянках и проблеме парков Ульяновска)