Священника отца Игоря называют «градообразующим» батюшкой.

Однажды, когда предыдущий мэр города Барыш в очередной раз дал «добро» на отключение города от света за неуплату, отец Игорь написал заявление в городское собрание: «Прошу рассмотреть вопрос о временном предоставлении Ваховскому Игорю Эдуардовичу прав по руководству городским хозяйством и поручить ему выход из кризиса…» Отец Игорь пошел на этот шаг от отчаяния. В то время при Троицком храме кормились больше 800 голодных барышцев, а властям на них было плевать. «Обнаглел!» – кричали чиновники. А отец Игорь просто следовал заповедям Евангелия и стремился вывести людей из угнетенного состояния…

С тех пор кое-что наладилось: город не погружается во тьму; администраторы, имеющие привычку хвататься за рубильник, бравируя властью и законом, затаились. Однако напряженность не спадает. Люди хорошего не ждут – ведь последние 20 лет ничего в Барыше не строится и не восстанавливается. Кроме частных магазинчиков и храмов. Магазинами занимаются мелкие и не очень мелкие бизнесмены. Храмами – один-единственный священник, отец Игорь Ваховский.

Иногда отца Игоря называют «градообразующим» батюшкой, ведь бригада при храме Живоначальной Троицы строит не только храмы, но и мосты, детские городки и дома милосердия. Батюшка, когда слышит это «градообразующий», всегда возмущается: «Да много ли мы делаем… все только для того, чтобы людям храмы ближе стали…» Тем более что наконец в городе к власти пришел нормальный мэр, который о людях думает. Мэр даже помог общине оборудовать церковь на швейной фабрике, директором которой он до прихода во власть работал.

Городом Барыш стал всего полвека назад, да и то по недоразумению. Было несколько поселков при заводах и фабриках, стесненных возле железной дороги. Крупные фабричные поселки есть и в пригородах Барыша: Жадовка, Старотимошкино, имени Ленина, Измайлово. Собственно, ничего общего между дюжиной сгрудившихся поселков не было, в те времена даже дороги их не связывали, однако «город» – это звучало. Провели водопровод, асфальт положили… а когда во время перестройки фабрики и заводы стали дружно валиться набок, посыпалась и «социалка». Ныне дороги в Барыше разбиты до состояния, в котором были полвека назад. Из Барыша стали поступать вести о перекрытии голодными жителями автотрасс и даже железной дороги. Именно с этим смутным временем, окрашенным предчувствием беспощадного народного бунта, совпало служение в Барышском благочинии отца Игоря.

Он коренной петербуржец. Вырос на Лиговке, в среде, в которой в свое время искал Бога Раскольников. Воспитание жестокостью улицы здесь, в Барыше, помогло, ибо, чтобы отстаивать свое достоинство и достоинство церкви, пришлось порой пускать в ход кулаки. Но в основном применялись природная сметка и политика, в результате чего Барыш и район обрели десять храмов. А ведь в благочинии, которое возглавляет отец Игорь, еще три района, в которых тоже возрождаются храмы. Непосредственно в ведении отца Игоря – четыре храма: Троицкий, больничный, фабричный и пригородный. Последний, Николо-Ильинский, что в сельце Новая Ханинеевка, считается красивейшим в епархии. Его тоже пришлось поднимать из развалин.

Помогли отцу Игорю трагикомичные обстоятельства. От Ханинеевки в депутаты рвался некий человек при деньгах. И Ваховский решил составить ему конкуренцию. Он власти не желает, но задумка была такая: а вдруг этот претендент захочет… откупную дать? Отца Игоря тут знают все, проголосовали бы влегкую! Конкурент почувствовал свою слабость и в итоге согласился дать денег на восстановление храма, да еще помог с передачей сельского клуба под дом милосердия. А торопиться надо было непременно: местные жители уже цоколь своего ханинеевского шедевра на кирпичи стали разбирать. У отца Игоря хранится летопись Николо-Ильинского храма с 1886 года. Начало XX века в записях означено фразой (ей начинается пересказ событий каждого года): «В храме ремонта не было…». После, когда последнего довоенного священника зверски замучили, писать стало некому. В конце века один старик продолжил исторические записи. Только характер записей был уже иным: «Идут реставрационные работы…».

У Симбирской епархии судьба такая: это ведь родина Ильича, здесь вообще хотели «отменить» Бога, в соответствии с чем позакрывали и порушили столько храмов, что верующим идти было некуда. Дошли до того, что во всей Ульяновской области осталось всего 8 действующих церквей. В том же Троицком храме, что в Барыше, при Советах вино по бутылкам разливали.

Отец Игорь никогда не продавал ни честь, ни долг. Такова фамильная традиция. Ваховские – древний род остзейских военных. Сначала служили польскому королю, потом – литовскому, после перешли под русскую корону. С петровских времен Ваховские женились на русских, но своих корней не забывали. Прадед отца Игоря, Август Густавович Ваховский, был контрадмиралом. Когда в 17-м разгромили Адмиралтейство, ушел на военный корабль. Туда попытались ворваться анархисты – но в тот момент прадед себя взорвал. Дед, Густав Августович Ваховский, служил в Красной армии, имел звание генерала. Перед Второй мировой его репрессировали. Когда положение советской армии стало совсем никчемным, деда из лагеря отправили на фронт. В штрафном батальоне он отбивал под Москвой атаки немцев и участвовал в наступлении.

Игорь Ваховский пошел иным путем, духовным. Сначала, правда, была армия – служил в ракетных войсках, в подразделении, готовящем к старту баллистические ракеты. Одна такая ракета при старте взорвалась, трое погибли, сам Ваховский получил уйму переломов и контузию. Трое суток при смерти лежал, но врачи откачали. Зато теперь отец Игорь смело утверждает, что бояться ему уже нечего.

Дома милосердия – песня отдельная. Их два: в городе и в Новой Ханинеевке. Бабушки – их несколько десятков – полностью на обеспечении церкви, точнее, благочиния. В подвале городского дома милосердия (при храме Троицы) – столовая. В ней кормят всех нуждающихся, не спрашивая, какой они национальности и вероисповедания. В самые тяжелые годы их приходило в день до 800 человек. Ханинеевский дом милосердия, добытый в результате хитрого политического маневра, на самом деле – зимний храм, только сильно подпорченный. Расчистили стены от прокуренной штукатурки – обнаружили великолепные фрески. Все, чем руководит отец Игорь, несет социальную нагрузку. Ведь храм Божий не для Бога строится, а для людей.

Еженедельно на содержание «благотворительной части» нужно не меньше 30 тысяч. А дефицит годового бюджета – полтора миллиона. Помогают добрые люди, но ведь никто их не обязывает; случается, что кормить бабушек нечем. Тогда отец Игорь продает свое личное имущество. Однажды пришлось продать земельный участок. А еще породистых быков голландской породы. Большую помощь оказывают простые крестьяне. Каждую осень по селам и деревням ездит церковная автомашина и собирает пожертвования. Набирается до 20 тонн овощей; на зиму этого не хватает, но вклад крестьян – весомый. Для большинства простых здешних жителей «церковная десятина» – понятие святое. Мы с отцом Игорем общались три дня. Знаете, что он делал по вечерам, после службы? Брал корзину, садился за руль порядком побитой «Нивы» – и в лес. Грибы собирать – не для себя – для дома милосердия…

«Воинство Христово», бригада строителей, набиралось из обычных людей, выброшенных на обочину жизни. Среди них есть истинные профессионалы, способные в короткий срок превратить, казалось бы, безнадежные развалины в архитектурный шедевр. Только материал подавай! Им фабрики и заводы, на которых они еще недавно трудились, должны зарплату за многие месяцы. Надежды вернуть заработанное нет. Церковь же за десяток лет не «кидала» ни разу. Есть в «Христовом воинстве» и такие, кто не может найти себя в светской жизни, они только разве раствор замешивать умеют или кирпичи подносить. Но ведь для них бригада – спасение! Если не в церковь, только разве что на рынок идти придется – воровать. Постоянная численность бригады – 25 человек; в летнее время она увеличивается вдвое.

Свою цель отец Игорь соизмеряет с библейскими заповедями. И строительство, и благотворительная деятельность, по его словам, – естественное поведение священника:

– Все, что мы делаем, – реакция на происходящее вокруг, – говорит он. – Наша цель – видеть в человеке подобие Божие и не соглашаться с силами, которые человека вдавливают в грязь. Мы бросаем вызов нищете, убожеству, серости. «Ткачихин» мост мы построили для того, чтобы ткачихам из поселка Гурьевка легче было в Троицкий храм ходить. Мост в Ханинеевке тоже для того, чтобы в храм можно было проехать. Мы опекаем коррекционную школу-интернат. Больных детей государство забыло, а ведь им одежда нужна, питание. У нас в церковном хоре поют учителя музыки. В музыкальной школе нет пожарной лестницы, парт… Ну как им не помочь? Выхлопотали мы им еще и компьютер. Думаете, мы рады, что свалилась на нас социалка с матерями-одиночками, с голодными детьми, с больными стариками? Им в чиновничьих кабинетах хамят, а если и выслушивают да что-то обещают – лишь чтобы бунт, чего доброго, не подняли…

Уже пятнадцать лет отец Игорь еще и выполняет обязанности больничного священника. Силами бригады при храме на территории построена не только церковь Пантелеймона-целителя, но и детский городок. Дело в том, что в детском отделении больницы лежат брошенные дети. Хотя и считается, что жизнь налаживается, поток несчастных сирот при живых родителях не уменьшается. Они целыми днями проводят в палатах в ожидании своей дальнейшей участи, им даже погулять негде. Вот соорудили, причем совершенно безвозмездно, игровую площадку.

Для детей Барыша летом открывается летний лагерь. Дети тут не просто отдыхают, но и работают на восстановлении храмов. Между прочим, заодно приобретают строительные профессии.

…Перед моим отъездом в храме открыли жертвенный ящик, который не открывали два месяца. Насчитали 16 тысяч рублей. И это при том, что в неделю расходуется 30 тысяч. Отец Игорь признался, что, хоть он и сильный человек, в будущее смотрит не слишком уверенно. Все-таки ненормально, что православный приход социальную сферу тянет. А где же светская власть? И что было бы с Барышом и с Барышским районом, если бы не церковь?..

Геннадий МИХЕЕВ