[полная стенограмма пресс-конференции]

Стенограмма пресс-конференции по случаю проведения выставки “Президент” в Ульяновске

А. Жданов:

– Всем добрый день! Простите за опоздание, но пробки!

Н. Морозова:

– Добрый день! Мы собрались сегодня на пресс-конференцию по случаю выставки “Президент” Анатолия Жданова. Этот человек был и в горячих точках, и в Дагестане, а вот недавно вернулся с Гаити. Завтра Анатолий Жданов даст мастер-класс для всх желающих.

А. Жданов:

– Никого я учить не приехал, в общем-то, а просто пообщаться и рассказать, как работают фоторепортеры Москвы. В столице сейчас происходит не так много событий. И если вы хотите называться репортером, то на Московском регионе зацикливаться нельзя. Из последних знаковых событий, произошедших с столице, разве что только Речник. Поэтому, чтобы быть на острие новостей, надо мотаться по стране и всему миру. Новости могут быть совершенно разные и здесь примером может быть Гаити. Это событие показывают, об этом говорят, наш зритель и читатетль очень активно реагирует на то, что происходит во всем мире. Трагедия уже случилась, новость существует, поэтому нельзя об этом не говорить. Российский журналист тоже там должен быть.

Если говорить о кремлевском пуле, то это тоже новость, которая выходит на первые полосы, об этом говорят все. Народ у нас разбирается в политике, и это очень хорошо. Здесь фотография стоит на важном месте. Снимки очень большую роль играют, так как показывают и характер, и событие, которое можно, остановив мгновенье, показать зрителю и читателю. Это все весьма важно. Чем интереснее событие, тем больше работы у репортера и у камеры, которой скучать не приходится. При этом тема не играет роли. Ну, вот так вот в двух словах то, чем я занимаюсь.

Если больше о фотографе говорить, то фотокорреспондента я сравниваю с клоуном в цирке, который должен уметь делать все. Снимать и спорт, и в “горячую точку” поехать, и в Кремле отработать, чтобы было интересно не только ему, но и читателю. Спасибо.

Корреспондент:

– Что касается Гаити, выставка фотографий оттуда уже идет?

А. Жданов:

– Да, она уже работает. Мы ее оперативно сделали. Она жестко получилась и я думал о том, надо ли это делать. Все-таки решил, что надо, ведь это не утаишь. Если говорить, то надо говорить открыто. Фотографии очень жесткие. Всего их около семидесяти.

Корреспондент:

– Как люди на Гаити относились, что их снимали?

А. Жданов:

– Им было не до этого, на нас не обращали внимания, поэтому агрессии не было. Люди подавлены, и находятся в шоковом состоянии.

Корреспондент:

– Я имею в виду мородеров.

А. Жданов:

– Мородеры – это отдельная история. Сначала про пострадавших. Люди видят реальнй процесс того, как наши спасатели извлекают людей из завалов. Люди хлопают, радуются этому, у них восторг. Они апплодируют нашим спасателям. Наверное, другим тоже. Это ощущение победы, когда достают живого человека из-под завалов.

Американцы работают так чистенько, вот на одной з фотографий американский спасатель написал “Людей живых – ноль, двадцать трупов”. А мы спрашиваем: “Почему двадцать?” Оказалось, что это по словам местных. А наши пытаются искать, а американцы слушают, пишут и идут дальше. Туда, где было написано, что нет живых, наши приехали, и оттуда откопали двух живых.

Корреспондент:

– У американцев кинологи работают?

А. Жданов:

– Да, работают, но манера странная, конечно. Ну, мне так кажется, просто режим другой у них. Нас иногда спрашивают, не помогали ли мы? Нет. Мы наблюдали, ведь мы не профессионалы.

В Бислане была ситуация, когда реально журналисты “КП” выносили детей, тогда было уже не до съемок. Делали это под пулями , потому что бандиты просто “поливали” по толпе сверху на угад из оружия. Тогда я понял, что такое пуля, просвистевшая над головой.

Вернемся в Гаити. Как-то местные там поймали мородера, за ноги связали, повесили, палками убили, так он там и валяется.

Мородерам нет ни до чего дела. Наши спасатели вытащили человека, который шесть дней лежал придавленный под завалами. А мородеры мимо бегали все это время и не обращали на него внимания. Мородеры даже не отпускают наворованное, когда у них пытаются это отобрать. Они охраняют то, что наворуют, напористые, нахальные.

Вообще в такой ситуации нельзя думать о себе, иначе зачем ты туда приехал. Если от тебя требуется помощь, то надо помочь спасать, это безусловно, просто по-человечески.

Был у меня как-то эпизод. Там одну девочку доставали из под завала, но пока это делали, я увидел котят там же и спас их. А мне спасатели сказали, что это тоже души живые.

По Гаити сейчас ходить невозможно, так как трупный запах. Воды нет, света нет, еды нет, связи нет, жилья нет, ничего нет. Город лежит в руинах.

Почему эту выставку я сделал? Для того, чтобы показать, в каких жестких условиях наши спасатели работали. С восьми утра под палящим солнцем, без еды, весь день, поразительно как они это делают. Загадка.

Корреспондент:

– Сколько длилась поездка? Был страх?

А.Жданов:

– Всего десять дней. Страха не было, но потрясение было.Как-то в четыре часа ночи было сильное ощущение толчка в спину. Оказалось, что это землетрясение, а потом земля задрожала. Один парень начал выползать из палатки. А мы начали смеяться над ним: “Саша, ты боялся, что будешь погребен под палаткой?”. А вообще бояться там некогда, так как столько событий происходит рядом, нужно работать, думать о себе некогда. Жителям Гаити ведь еще тяжелее.

Был момент, когда закончилась вода, еда. На третий день у нас остался один “Сникерс ” на двоих. Из МОсквы мы выезжали экстренно. В чем был, так и вылетел. По дороге успели кое-что купить. Хорошо, что парень с телевидения нас в палатку к себе взял. Никто нас не устраивал в гостиницу. А потом телевизионщики наши фото отправили через свою связь. После мы уже стали ходить на базу ООН, где покупали продукты и воду.

Был случай, когда купили связку бутылок. Женщина подошла и встала на колени, попросила воды. Конечно, приходилось делиться.

Корреспондент:

– А вода дорого стоила? Какая она?

А. Жданов:

– Около шести долларов 1,5 литра.

Корреспондент:

– Сколько времени отнимает президентский пул?

А. Жданов:

– Это моя работа. То, что хочет от меня редакция – первоначально. Это я должен выполнять. А я работаю в президентском пуле, соответственно, отправляюсь на все мероприятия. Иногда это целый день занимает. Бывают короткие мероприятия, а бывает, что затягивается, потому что ждешь и расширенный состав, например. Все мероприятия важны, мы ходим особенно не разбирая. Нужно газете, значит, надо работать.

Корреспондент:

– Какие отношения с фотокорреспондентами другими?

А. Жданов:

– Из России из печатных СМИ на Гаити я был один. Просто МЧС согласились взять нас. Добраться туда невозможно самостоятельно. Билеты из Доминиканы стоят более 160 тысяч рублей. Мы летели 20 часов с тремя посадками. Ехали сидя. У МЧС все отработано, у них и спальники и коврики, а мы сидели и боком летели все 20 часов. Потом тоже начали укладываться, но это все мелочи.

А что касается пула, то бывает, что есть понимание, а бывает, что локтями приходится работать. Но мы работаем мягко, а некоторые работают очень жестко. Надо просто знать ситуацию. Вообще все зависит от страны.

Мы сейчас с Обамой ощутили разницу в работе с американцами. На “подход-двухсторонку” к президентам американцы выстраивают фотокорреспондентов в очередь. Своего фотографа (американца) они ставят первым, потом русского и опять в таком же порядке. Это как в биатлонной эстафете. Важно занять удачную точку, потому что начинают сзади стучать, что им надо снять. Когда очень много прессы, то очень жестко все происходит, но фотография нужна. В редакции, например, трудно объяснить, что было что-то не так. Важен результат!

Были случаи, когда приходилось проникать на мероприятия, где и не было пула вовсе. Во Вьетнаме, где Владимир Путин и БДжордж Буш были в национальных костюмах до пят. Это очень интересно. Пропустить такую съемку?! Оказалось,ч то был лишь один пул, и нам его не дали. Тем не менее пулы были одинаковые, но номера разные и я закрыл одну цифру. Так удалось пройти до того места, где фотографировали всех глав государств восьмерки. Наша пресс-служба сказала, что чинить препятствий не будут. Я туда добежал. А потом было фотографирование на улице в более неформальной ситуации. И я рванул туда, и некоторые тоже рванули. Всех остановили, но мне повезло. Видимо, в какой-то момент обратили внимание на сзади бегущую девушку, тогда я и прошел.

Сейчас я понимаю, что в тот момент без этих снимков просто никак. Они знаковые, эти снимки. Использовать чужие – плохо. Использовать чужие фото в авторском проекте нельзя, но делиться кадрами, меняясь можно.

Корреспондент:

– Фотографии, которые вошли в выставку, кто выбрал?

А. Жданов:

– Хороший вопрос. Я делал фотоальбом Владимира Путина принципиально к завершению срока его президентства. Ни с кем не согласовывал. Знали лишь избранные люди. И когда мне дали первый номер альбома, я вручил его пресс-секретарю, он спросил, почему не согласовали. Если бы согласовал, то, наверное, альбома бы и не было. Я сам был цензором, сам выбирал. Венцом всего этого стало то, что Путин принял этот продукт, вручил я его лично и даже получил автограф и дал свой.

Корреспондент:

– А выставка Дмитрия Медведева не согласована тоже?

А. Жданов:

– Дмитрий Анатольевич очень любит сам фотографировать, увлечен этим очень. Он интересовался тем, что я делаю, и только. Это сырой проект – снимки собраны только за один год.

Когда я делал альбом Владимира Владимировича, я понимал, что это нужно делать, фотографии очень хорошие.

Я не должен с властью согласовывать свой творческий проект. Одно дело, когда ты фотографируешь предствителя власти, но чтобы поместить это фото в газету или сделать фотоальбом, ты же не будешь ходить и утверждать эту фотографию. Иначе не получается журналистского проекта. Если ты делал так, как это видишь, то донесешь все это так, как ты видишь.

Корреспондент:

– А для себя вы снимаете, в не рабочее время?

А. Жданов:

– Да не дай Бог! Единственное, когда дочь просит. Тогда, срипя зубами, я берусь за камеру. Но фотографии стараюсь делать качественно. Дома у меня нет студии, фотографий на стенах, на виду нет медалей, дипломов. Единственное – поздравление президента с Новым годом и Рождеством. Но пора уже убирать.

Корреспондент:

– То есть нет семейного альбома?

А. Жданов:

– Есть, конечно. Но раньше это было постепенно. Сейчас мы мало что печатаем, все хранится на компьютере.

Корреспондент:

– Расскажите какие-нибудь случаи, когда люди агрессивно относились, когда вы их фотографировали.

А. Жданов:

– Вы знаете, такое бывает, когда территория закрытая. Папарацци у нас нет, но в их роли приходится бывать фотографам светской хроники, но чаще всего эти снимки резкие. Моя позиция: если снимаешь папарационно, надо снимать хорошие снимки, не обращая внимания на происходящее рядом.

Помню случай, когда Лолита выходила замуж, одно наше региональное издание написало про ее супруга что-то плохое. После этого Лолита запретила нам приходить на свадьбу. Но руководство сказало, что снимки нужны. В итоге свадьбу я снимал в упор, телеобъективом и даже немножко эксклюзива снял. И если мы говорим о такой папарацционной работе, руководство не интересует то, как ты сделаешь снимки, хорошие, четкие, классные, эксклюзивные!

Корреспондент:

– Вы сказали, что вряд ли папарацци появятся у нас. А почему?

А. Жданов:

– А нет оснований. Ну, не будет у нас случая, когда на лодке папарации взял да и приплыл на остров, спрятал фотоаппарат в тазике и сделал фото. Наши папарацци способны лишь на то, чтобы пролезть к звезде, которая не может оказать сопротивления, и щелкнуть тихонько. Это фигня полная! Зачем такие делать снимки? Я против! Особенно снимки в палате! Это же не подвиг. Если в жесткой ситуации работаешь на войне под пулями – это другое дело.

Коррсепондент:

– А что, с вашей точки зрения, подвиг?

А. Жданов:

– Подвиг – это когда человек едет на войну. Зная, что может умереть. Никто никогда не заставит вас туда ехать. Это сам человек решает сам. Подвиг – это когда смертельно раненный оператор в Чечне успевает повернуть объектив камеры и сказать: “Он меня убил”.

Что-то все так серьезно, мрачно. Я вам лучше что-нибудь смешное расскажу.

Фотографы очень находчивый народ. У меня есть один знакомый такой. Бывает, что кто-то из руководства придумывает в голове картину и думает, что такое бывает в жизни и это обязательно нужно снять. Например, почему у вас нет фото разбегающихся тараканов в архиве?

И еще один случай. Фотографу дали задание: поезжай в заказник, поработай с лесничим так, чтобы на фото лось стоял за деревом, заяц грыз кору дерева, лиса за кустом пряталась. Через неделю приехал и разложил снимки – все, как на заказ. А один снимок поразил больше всего: по лесной тропинке с узелком на палочке идет ежик! Сказали, что это гениальный фотограф, чудо. А он с серьезным лицом. Оказалось, что они поснимали со стен чучела животных и все расставили, как надо.

Корреспондент:

– Архив Президента с неудачными моментами куда складываете?

А. Жданов:

– Я их удаляю, это брак. А некоторые их сохраняют и считают очень хорошими. Выдавать это за классный снимок не стоит. Хорошая карточка – это пойманное мгновенье. осмысленное, самодостаточное и выразительное.

Корреспондент:

– Вы учились где-то фотографии?

А. Жданов:

– Да, учился. Не очень разбираюсь в студийных фотографиях, но это не мое немножечко. Наверное, это весело нормально, есть профи в этом деле, но это не мое.

Корреспондент:

– Когда вы едете с пишущим журналистом, ваша роль – сделать отдельное фото или иллюстрацию к материалу?

А. Жданов:

– Если снимок самодостаточен, то ему никакая подпись не нужна. Надо придерживаться именно этой позиции. Когда мне говорят, чтобы я согласовал с пишущим журналистом, я говорю, что никогда этого делать не буду. Я буду снимать классные фото, а уж совпадет оно с текстом или нет, это не имеет значения. Не надо, чтобы самодостаточный снимок полностью соответствовал тексту. Моя позиция такая. Главное – делать свое дело, классные снимки. Если фото и текст совпадают, то это тоже хорошо. Просто нужно снимать не только то, что подходит к тексту.

Корреспондент:

– А вы совсем не пишете?

А. Жданов:

– Пишу, но нет времени. У меня есть один проект, но я уже два года буксую. Я просто решил объединить все эти истории не только про фотографии, про себя, но и про истории, которые происходят с фотографами. Это реально то, что происходило и происходит в их жизни.

Я не уважаю фотографов, которые снимают языком. Они могут долго рассказывать про то, как они снимали или что снимали, но фотографии не показывать.

Корреспондент:

– Какие критерии хорошей фотографии?

А. Жданов:

– Меня критиковали в Москве из-за одной фотографии. Там “шумы” пошли, так как мы ее разгоняли. Когда снимаешь, не думаешь о выставке, не ориентируешься на то, чтобы она получилась совсем уж качественной, а главное – пойманное мгновение. Если бы я стал исправлять что-то, то кадра бы и вовсе не было. Это было то мгновенье, когда надо было просто нажать на кнопку. А потом меня коллеги спрашивали, когда я снимал, и где это было. ТОгда снимали 200 фотографов, а смог сделать только я. Это и есть успех.

У меня есть фотография, где Обама держит за ручку коллегу из Африки, который одет в платье. Оба очень веселые. И никто не смог снять, кроме меня. Если на фото есть юмор, мыслить заставляет, то это вообще успех большой! Просто пустые фотографии, они, наверное, мало интересны.

Корреспондент:

– А как вы оказались в Ульяновске?

А. Жданов:

– Наш редактор сказал: “Надо ехать!”. Он подписал мне командировку, и только поэтому я поехал. Я полностью доверяю шефу. Он меня поддерживает во всех начинаниях, но денег не дает. Выставка Медведева говорит о том, что я решил, и я сделал. Кремль заинтересовался, но на выставку не пришли. Кремль отдельно, а журналистика отдельно.

Медведев на мою выставку не приходил. Он и в газете эти фотографии видит, ему достаточно. Почти все эти снимки были опубликованы на страницах “Комсомольской правды”.

Если я вас удовлетворил своими рассказами, то классно. Пресс-конференция второй раз в моей жизни. Снимать в городе я ничего не хочу, сейчас я отдыхаю. Но если будет нужно, то камеру я найду. У меня уже была подобная ситуация. На место ЧП я прибежал через 15 минут, после его начала. И вот я неправильный шаг сделал и упал в воду, а на улице мороз -30. Хорошо, что спасатели сразу подошли. Спрашивают: “Ну, что, сам вылезешь?” Я: “Ни фига!” Мне пришлось идти домой переодеваться, так как весь замерз. Я схватил “мыльницу” и прибежал туда. А там уже коллега из Ассошиейтед Пресс. Я взял его камеру и побежал туда, так как он не мог туда пройти. А для меня нет слова нельзя!

Выполнять всегда надо то, что от тебя на данный момент требуется, иначе потом опять рассказывать на пальцах.