На столе немолодой женщины–пенсионерки две бумаги. Она показывает их, растерянно улыбаясь, поскольку кроме растерянности их сочетание не может вызвать ничего иного. Одна – квитанция начисления пенсии. Пенсия у женщины минимальная – так уж сложилось за ее долгую жизнь, что большего государство ей дать не смогло. Вторая бумага – счет управляющей компании на уплату коммунальных услуг. Если просто вычесть сумму, указанную на второй бумаге из первой, то ей остается на жизнь что-то около тысячи двухсот рублей в месяц. Женщина не плачет, потому что плакать в этом случае бесполезно. Это происходит не в первый раз и не только с ней – это обычная ситуация.

Любому нормальному человеку понятно, что одна из этих бумаг неправильная – ведь нельзя же всерьез думать, что государство действительно предлагает своему гражданину – пусть и не заслуженному, а просто человеку, имеющему паспорт и прожившему в этой стране всю жизнь выжить на тысячу двести рублей в месяц. Выжить на эти деньги нельзя физиологически. В тюрьме, например, пожизненно заключенному убийце, маньяку и насильнику на пропитание полагается около 7-8 тысяч по норме. Значит этой женщине никогда не совершившей ни одного преступления, а напротив, честно проработавшей всю жизнь – полагается хотя бы не меньше…

Трудно предположить, что неправильна первая, пенсионная бумага. Ее утвердила Дума, обосновало государство, и оно же эти деньги выплачивает. Значит, неправильная – вторая. Логика людей, знающих, что подобные вычитания сумм производят тысячи пенсионеров с таким же ошеломляющим результатом, должна быть особой. Либо, они просто не думают об этом и просто позволяют присылать счета, обрекающие пенсионеров на голодную смерть, либо здесь что-то иное. Управляющей компании все равно, кто получит и как заплатит по счету. Ничего личного – чистый бизнес. Чиновников органов опеки тоже можно понять – ни они эти счета получают и ни им их оплачивать…

Получается, что те, кто должен подумать об убийственной арифметике в формуле «пенсия минус ЖКХ» – а ведь кто-то же должен об этом подумать – следуют логике какого-то людоедского равнодушия. Дескать, не можешь оплатить коммунальные услуги, поскольку хочешь кушать, сдай заработанное за годы труда жилье, которое тебе не по карману, и переселяйся в канализационный коллектор, например, где тепло. А на четыре с небольшим тысячи там, без коммунальных услуг можно прожить припеваючи. Иную логику увидеть здесь трудно…

В Москве с 2007 года неработающим пенсионерам доплачивают «лужковские» надбавки, пусть небольшие, но все же… В этом году в столице минимальная пенсия станет больше – 10 тысяч 275 рублей. Значит, там кто-то подумал и нашел средства. Конечно, это Москва, столица. Но может и нам тоже стоит задуматься и не торопиться стать авиационной столицей (давайте просто делать самолеты) – может нам сначала попробовать стать Столицей Милосердия, обеспечив всех, кого обделило государство – правом на жизнь?

Странная сила таится в бумаге, даже если она очевидно неправильная. Какая-то кафкианская неизбежность есть в этом монотонном перечислении наших долгов, которых, как и судьбы избежать нельзя. Печать на бесполезном, исписанном бредом клочке бумаги, зачастую делает ее приговором.

Недавно такая неправильная бумага убила ветерана Финской и Великой отечественной войны Михаила Ширшикова. Подписанный самым высоким муниципальным чиновником отказ от постановки ветерана в очередь на жилье, даже теоретически не мог быть правильным, поскольку отменяет решение Президента. А такого не может быть ни по совести, ни по закону, ни по иерархии решений…Бывший солдат об этом не знал. Он поверил в неправильную бумагу, а потом умер.

В Кемеровской области недавно неправильная бумага, подписанная, как полагается, с печатью миграционной службы на нужном месте, «пыталась» взыскать штраф с четырехмесячной Кристины Буртасовой за нарушение закона о регистрации. Правда, в этот раз ее мама, двадцативосьмилетняя Ольга, сумела различить за пугающими формулировками очевидную чушь и стала против бумаги бороться. Только через несколько месяцев суд тоже увидел, что с бумагой не все в порядке, и действие подписи и печати отменил. Но суду было трудно…

Но этот случай курьезный и, в общем-то, безобидный.

А есть неправильные, но жуткие бумаги. Страшные и по своей сути, и по действиям, которые они вызывают. Глава Чердаклинской администрации подписал бумагу об уничтожении бродячих собак нервнопаралитической инъекцией, от которой животное умирает постепенно, в агонии, задыхаясь и глядя на мир укоризненными и полными муки глазами. Такая бумага не может работать в цивилизованном обществе – любой, увидевший ее, должен немедленно разорвать и ему за это ничего не будет. Но магическая власть подписи и печати опять победила и разум и человечность… Так было убито много собак, они лежали на земле и медленно умирали и, быть может, если у них есть разум и душа, посыли перед смертью проклятья убийцам. Детям было их жалко…

Пенсионерка, перед которой на столе две бумаги – правильная и неправильная – верит в святую непогрешимость документа. Ей не приходит в голову, что неправильную бумагу можно просто выбросить или пойти с ней в суд. А может она не верит в то, что судья, сделав простое вычитание сумм, скажет – что это не правильно, когда получается такая разница? И вынесет вердикт, который немедленно станет прецедентом – все в порядке в обеих бумагах, вам приказано умирать… Только кто будет ответчиком в подобном иске?

Пенсионерка, как и все, будет делать то, что велит ей бумага. Пойдет платить…