Ульяновск должен стать туристическим центром мира

Олег Самарцев

Мой коллега из Москвы недавно приехал в Ульяновск. Всеволод Богданов, председатель Союза журналистов России, объехал весь мир, только вот на родине Ленина побывал впервые в истории ульяновского Союза – визит вполне исторический и, может быть, последний. Вчера он сказал мне по телефону, что память об этом останется с ним надолго. Впрочем, исторических визитов Ульяновск некогда знал немало – в старые годы именно родина Ленина была своего рода Меккой мирового туризма. Эрик Хоннекер, Фидель Кастро, Густав Гусак, Леонид Брежнев, Хо Ши Мин – люди, творившие историю человечества, приезжали сюда, чтобы почувствовать атмосферу, в которой родился вождь мирового пролетариата…

Был ли это праздный интерес досужих туристов? Едва ли… Вполне современный Всеволод Богданов, человек не самый коммунистически настроенный, ничуть не отравленный ностальгией о прошлом, смотрел на город достаточно равнодушно. Машина спотыкалась на ямах, проезжала мимо безликих и, в целом, уродливых торговых центров – город как город. Нечем особенно удивить.

Потом мы пошли к Ленину. Домой, запросто, когда туристов уже не было и музей был закрыт. Шли по улице Ленина вниз, мимо флигелей, деревянных фронтонов, башенок бывшего пожарного депо… Конечно, мелочную лавку и старую типографию, столярную мастерскую уже посмотрели. Понравилось, но не потрясло. Просто понемногу появилось что-то вроде настроения. Остались там, кварталом выше, торговые центры, начинался старый Симбирск…

К Ленину вошли дежурно, как полагается входить почетным гостям – гид, множество информации, лестницы, поветшавшие за годы туризма. Потом переступили порог дома, в котором родился ОН.

Если бы я когда-то не испытал это чувство сопричастности к настоящему, к Великой Истории, к Вечности, то, наверное, не понял бы моего гостя. Он был по-настоящему потрясен. Он молчал, он слушал и смотрел, и мы снова видели то, что стояло у основ перелома целого мира. Мы видели юношество Ленина, аскетизм и простоту интерьеров, кровать няни, живущей подле воспитанников, вышивки сестер и книги, которые читал он. Карту, повешенного брата Александра. Вечность обрушилась на нас разом – на современных, циничных, видевших многое. Вечность в простом и понятном воплощении музейной экспозиции.

Я помню эту подавленность, когда меня лет в 14 привезли в Ульяновск из Чебоксар, где я жил, фотографироваться у развернутого знамени в Мемцентре. Я хорошо учился и был каким-то там секретарем или председателем комсомола. Это в памяти не отложилось. Отложился восторг, который я испытал от самого соприкосновения с вечностью Имени. Я был там, где Он родился…

Но тогда была идеология. Сегодня осталась история. Мой коллега, побывавший во множестве стран, признается, что это воспоминание навсегда изменило его. Лишенный идеологических догм, я тоже, наверное, не сентиментален. Но я снова изменился. Я стал иным после этого мимолетного и вполне дежурного, казалось бы, визита.

Их было много. Эрик Хоннекер, Фидель Кастро, Густав Гусак, Леонид Брежнев, Хо Ши Мин – каждый из них отдавал долг социалистическому Большому брату. И немного себе – потому что он побывал на историческом месте, прикоснулся к чему-то великому.

Не знаю, как сложится будущее Ульяновска, но европейская практика безупречна в отношении памяти. В Карловых Варах, маленьком чешском курорте, самое популярное место – ресторан «У Швейка», легендарного, но вымышленного персонажа. В Швейцарии чтят Вильгельма Телля, вся заслуга которого – в метком, но мужественном выстреле. В Калининграде, бывшем Кенигсберге, толпы туристов идут к могиле Канта… Но они – лишь популярны. Володя Ульянов, выросший в маленьком домике на улице теперь его имени, который и сегодня остался таким же, как и в его годы, – изменил мир. Навсегда.

Наверное, он достоин того, чтобы мир пришел к нему снова. Зачем искать дутые туристические манки, безумные буквы, выдуманные чудеса, которых завались в каждом городе, если у нас родился Ленин. Единственный в мире…