Представьте себе, что вы – небольшой худенький мальчишка, которому в 1941 году исполнилось всего семь лет. Отец – политработник Кумылженского зерносовхоза, расположенного на северо-западе от Сталинграда. Еще есть мать и маленькая сестренка. На дворе – лето, июнь…

– Я прибегаю домой с улицы: мать сидит на диване и плачет. У нас на стене висел черный репродуктор «Рекорд», она показывает в его сторону и говорит: «Витя, началась война!». На следующий день вроде бы ничего не изменилось: мы, дети, продолжали бегать по улице, играли в войну и кричали: «Внимание-внимание, на нас идет Германия, а мы здесь ни при чем, воюем кирпичом!». А через две недели отца забрали на оборонные работы. У него был порок сердца, его не призвали на фронт, но он рыл траншеи, окопы. Через полгода его назначили уполномоченным по наркомату заготовок в районный центр Черный Яр, в 180 километрах от Сталинграда…

Так вспоминает начало Великой Отечественной войны Виктор Николаевич Чепрасов – житель Ульяновска, чье военное детство прошло под Сталинградом.

Беженцы

– К концу лета 1941 года, когда наша семья еще жила в Кумылженском зерносовхозе, с запада потянулись беженцы. Среди них было много евреев, они искали ночлег и работу, чтобы прокормить себя. Я помню, мать дала одному из них перешить мне курточку. Мы приютили его на некоторое время: он занимался шитьем у нас в избе.

Затем появились советские войска, у нас дома расположились командиры и солдаты – спали прямо на полу. Мне все это было безумно интересно: помню, они брали меня на руки, давали поиграть биноклем и разряженным пистолетом. А уже утром следующего дня они все ушли на запад, в сторону фронта. На душе было очень тревожно, потому что к Сталинграду надвигалось нечто очень страшное.

Теплоход «Татария»

– Еще до того, как разбомбили пристань в Черном Яре, мы с мальчишками вечерами бегали смотреть на Волгу. Однажды увидели, как к берегу подплывает огромная самоходная баржа «Татария», перевозящая самолеты и боеприпасы. Баржа подошла к пристани, чтобы дозаправиться. Мы зачарованно наблюдали за работающими людьми, затем самоходка поплыла далее – вверх по Волге.

А утром от нашего соседа, дочь которого работала медсестрой (ее ночью срочно вызвали на место катастрофы), мы узнали, что «Татария» наткнулась на немецкую мину и затонула. Мне было очень жалко моряков: ведь еще днем я видел их всех живыми.

Герой детства

Вспоминаю еще один момент: у соседей был сын – молодой лейтенант лет двадцати, он командовал батареей «катюш». Так случилось, что его отпустили в краткосрочный отпуск – на 2-3 дня. Он приехал в декабре в пахнущей порохом портупее – настоящий герой для нас, тогда совсем небольших мальчишек.

Помню, мы собирались вокруг него и с замиранием сердца слушали о боях, в которых участвовала его батарея. Вскоре он уехал, но яркие воспоминания о его рассказах сохранились на всю жизнь.

Жизнь в шалаше

– В Черном Яре оставаться далее было нельзя: до села дошли слухи о немецких танках, подбирающихся к нам со стороны Калмыкии. Мать договорилась с местным конюхом, и он на лодке перевез нас со скарбом на другую сторону Волги: там было безопаснее, ведь немцы так и не смогли форсировать Волгу. Отец остался в Черном Яре, поскольку отвечал за снабжение 62-й армии под командованием Чуйкова.

Недалеко от хутора Пикалово мы сделали себе шалаш, в котором разместились вчетвером: приехавшая из Сталинграда бабушка, сестренка, мать и я. Вся еда готовилась на костре. Одновременно мы начали рыть землянку, чтобы пережить грядущие холода.

Я любил в то время наблюдать за небом: ложился на землю и часами следил за воздушными боями. Жутко было смотреть на медленно ползущие на восток немецкие истребители. Затем появлялось несколько наших самолетов, и начинался бой. В сердце в эти мгновения появлялся очень неприятный холодок, поскольку немецких самолетов всегда было гораздо больше.

Однажды был такой случай: я рано утром нес кому-то из своих кашу, приготовленную на костре. Вдруг слышу: гул моторов со стороны леса. Я пригляделся и увидел низко летящие немецкие истребители: мне показалось, что я буквально вижу глаза сидящих в кабинах летчиков. Думаю: «Сейчас снизится – полоснет очередью, и поминай, как звали!».

Но, видимо, семилетний мальчишка не очень значимая мишень для самолета – они полетели дальше.

Когда наступили холода, мы временно переехали в один из домов хутора Пикалово (землянка была еще не готова). Вспоминаю, что по ночам наши зенитки били по немецким самолетам, и мать подбегала к окну, пытаясь закрыть его своим телом, чтобы случайный осколок не убил кого-то из нас.

Капитан Демидов

Когда в 1943 году немцев погнали прочь от Сталинграда, к нам в Черный Яр прилетел самолет П-2. Естественно, мальчишки гурьбой собрались вокруг этого небольшого «кукурузника», крылья которого выглядели совсем как игрушечные: они были сделаны из какой-то материи. Летчик осмотрел площадку возле села и улетел. А через некоторое время сюда прилетела целая эскадрилья -истребители Лавочкина и «Аэрокобра» (самолеты союзников).

Мы были в восторге и целыми днями наблюдали за их учебными и боевыми полетами. Эскадрилью разместили здесь для того, чтобы препятствовать немецким самолетам: по ночам немцы сбрасывали в Волгу мины, на которые затем натыкались наши речные судна.

В Черном Яре стали появляться командиры летного состава, в том числе капитан Демидов – настоящий красавец, наши девчонки сходили от него с ума.

Мы наблюдали за полетами с крыши дома, так как близко нас не подпускали. Потом случилось непоправимое: как-то Демидов вместе с молодым лейтенантом совершали тренировочный полет. Лейтенант был за штурвалом, не смог справиться с управлением (пытался сделать «мертвую петлю»), и самолет на наших глазах рухнул вниз. Оба погибли почти мгновенно. Их похоронили возле пристани, это был настоящий траур для всего села, После того случая эскадрилья покинула Черный Яр…

На этом, можно сказать, моя война закончилась.

От оружия – к конструированию

В конце войны мы переехали в Калмыкию: местное население было депортировано, мы жили в оставшихся после них бараках и домах. В этой местности осталось очень много трофейного оружия, поэтому мы – дети и подростки – постоянно баловались этими военными «игрушками». Нередко эти игры приводили к настоящим трагедиям: мои знакомые гибли на минах, нечаянно убивали друг Друга.

В 1946 году мы с другом нашли автомат ППШ без приклада и с испорченным спусковым механизмом; кое-как нам удалось починить его. Полдня мы стреляли из него по мишеням, затем зарядили ружье и оставили у друга в избе. Сам я побежал обедать. Возвращаюсь – вокруг дома народ, друг рыдает: «Я застрелил свою мать!». Оказывается, она решила убраться, увидела автомат и в сердцах («Опять натащил домой железок!») кинула его в сторону. Автомат сработал и выстрелил ей в спину. Сразу вызвали «кукурузник», отвезли ее в Сталинград. Спасти ее сумели, но вернулась она совершенно другая – бледная, исхудавшая: все-таки пуля насквозь прострелила легкое…

С тех пор я зарекся играть с оружием и полностью переключился на радиотехнику и электронику…

Остается добавить, что Виктор Николаевич Чепрасоз впоследствии стал известным ульяновским конструктором, получившим государственную премию СССР за разработки в области двигателестроения. Евгений Сафронов