Олег САМАРЦЕВ

Во дни тягостных раздумий о скоротечности вре­мени становится искренне жаль тех мгновений, которые были или казались праздниками. Истину говорил Хэмингуэй в эпиграфе к великому роману – «Если тебе повезло и ты в молодости жил в Париже, то, где бы ты ни был потом, он до конца дней твоих останется с тобой, потому что Париж – это праз­дник, который всегда с тобой»…

Когда-то Маргарита Терехова (мы были в Язы­кове на каком-то событии, и пили водку из малень­ких стопок, и была весна) сказала, склонив голову в мимолетной задумчивости и с грустью: «Знаешь, мальчик, а ведь меня Тарковский любил… Был у меня праздник, был ведь…» Вот и у нее был праздник, ко­торый «всегда с тобой», как юность в Париже, как День Победы, и она не хотела, наверное, чтобы он кончался…

Впрочем, дело совсем не в Париже, там сейчас кризис еврозоны и пепел вулкана Эйяфьятлайокудль – речь о праздниках, которые кажутся столь мно­гочисленными, но при этом так незаметно прохо­дят. А хочется, чтобы они длились и длились… Вот закончились майские… День солидарности и труда – бесполезный и приятный, он дает отдохновение, возможность посетить огород или просто посидеть на природе и ни к чему не обязывает, но он такой привычный и ожидаемый, что, даже если не идти на демонстрацию, его все равно ждешь, и даже перипе­тии зыбкой российской идеологии на него не посяг­нули – переименовали и оставили.

Особенно жалко, что заканчивается День Победы. К этому дню все так правильно и так закономерно вокруг, что кажется, что ты живешь в нормальном мире, в стране, действительно победившей фашизм. Ветеранам и победителям дают квартиры, губерна­торы и мэры, чиновники навещают их – немощных, больных и измученных веком, несправедливостью, беспамятством, равнодушием, дарят подарки, цветы и внимание. Иногда дарят бутылку водки, банку ту­шенки или одеяло – но ведь дарят… И редко в празд­ник Победы их грабят на улице, убивают, обманыва­ют и воруют награды. Бывает, но реже, чем обычно. Все это будет потом или было до великого дня, но в Праздник – на всю эту гнусность объявляется не­гласный мораторий. Правда, заканчивается объяв­ленный срок, например 14 мая, и ветеранов не станут бесплатно возить на такси или в транспорте – празд­ник ведь закончился. И квартир тем, кому не успели, наверное, уже не дадут – отчитываться к дате уже не надо. А жаль… Их осталось всего около 140 тысяч по всей стране… В области меньше, поэтому праздник для ветеранов и победителей – и внимание, и подар­ки, и квартиры, и такси можно было бы продлить без особых потерь на весь год. Но праздник закончился.

Жаль, что заканчивается 8 Марта. Как хочется любить женщин, быть внимательным и галантным, думать, мучительно думать над самым оригинальным подарком, над таким бесшабашным гусарством, что­бы потом вспоминали весь год. Хочется приносить кофе в постель, готовить завтрак, мыть посуду, но­сить на руках. Но срок этого благородства тоже от­мерен календарем – два дня до точки Х, не более, а потом – тишина.

Жаль, что заканчивается День учителя, когда даже самый отмороженный «саплевский» школьник срывает на ближайшей школьной клумбе пару гла­диолусов, чтобы, стесняясь месяцев изуверского глумления, всучить их затурканной безденежьем и наглостью учеников «мариванне» со смущенным ви­дом. И когда дают премию в честь праздника, на ко­торую можно купить дочке новые туфли или просто выпить хорошего, но дорого вина с «камамбером» из супермаркета и почувствовать себя как в Париже, о котором столько прочитано книг…

Впрочем, у каждого праздник особый, но, к сожа­лению, он быстро подходит к концу.