Олег САМАРЦЕВ

Уба Екатерина Владимировна – Министр образования Ульяновской области. Свою педагогическую деятельность начинала как вожатая, затем была классным воспитателем, учителем русского языка и литературы, в 2003-2008 годах являлась заместителем директора гимназии 33 по научно-методической работе. В 2005 году защитила диссертацию и получила степень кандидата филологических наук. В 2006 году представляла Ульяновскую область на конкурсе «Учитель года России», вошла в число победителей конкурса. За время после конкурса провела более 100 мастер-классов для учителей Ульяновской области и других регионов России – Москвы, Самары, Тольятти, Челябинска

Выступила инициатором и одним из организаторов первой в Ульяновской области «Всероссийской мастерской «Учителя года России», творческой встречи руководителей региональных учительских клубов, в которой принимали участие представители 16 регионов России (2008 г.), Всероссийского фестиваля учительских клубов «Возьмемся за руки» (Ульяновск, 2009 г.). Имеет знак отличия «Почетный работник образования Российской Федерации».

(по данным сайта Губернатора и Правительства Ульяновской области)

О.С.: Екатерина Владимировна, всем известно, что каждый разбирается в медицине и образовании…

Е.У.: Во всяком случае считает, что разбирается. В общем-то, это в определенной степени так и есть – ведь каждый какой-то опыт в образовании имеет, хотя бы в качестве ученика, а дальше в качестве студента и, может быть, учителя. Так что каждый в какой-то мере разбирается и имеет свою точку зрения на образование и имеет на это право. И именно поэтому образование всегда на острие, поэтому мы его так часто обсуждаем, поэтому в нем нас многое не устраивает, мы что-то хотим поменять, что-то считаем в корне не верным… Как-то я прочитала статью в Интернете, случайно, даже жаль, что не запомнила, где именно… Это была хорошая аналитическая статья про то, что для образования состояние кризиса – это нормально, что оно и развивается за счет того, что, попадая в кризис, образование осознает его и начинает развиваться. Реформы идут до той поры, пока мы не понимаем, что это не совсем то, что мы искали, потом снова наступает определенный кризис и мы начинаем искать пути, как из него выйти, активно ищем и попадаем в новое реформирование. И так было от времен оно, от Яна Каменского… Не знаю, так ли это, но подход любопытный, согласитесь…

СЛИШКОМ МНОГО РЕФОРМ

О.С.: Тогда я задам вам вопрос в продолжение этой идеи… Не кажется ли вам, что реформ в последнее время в образовании слишком много и они какие-то хаотические? Это я, правда, сужу по высшей школе, а не по средней. Это как-то напоминает именно эти мучительные поиски лучшего пути, которые ни к чему хорошему не приводят. Не слишком ли много реформ за последнее время?

Е.У.: А где их не много… за последнее время? Ну назовите мне ту область, ту сферу, где не много реформ… Мне кажется, темп жизни нарастает до такой степени, что становится по-настоящему трудно. Каждый день ставит новые задачи и рисует какие-то невообразимые горизонты, о которых и не думал никто, – и это во всех областях. А на образовании это сказывается больнее всего потому что мы все так или иначе в этом – если не ты сам, то у тебя ребенок учится или еще кто-то… А острее всего это чувствуют те, кто с образованием связан напрямую. Это среда такая чувствительная, активная. Брось семя – и оно начинает расти…

О ХЛЕБЕ НАСУЩНОМ

О.С.: У меня какое-то ощущение складывается, что учитель человек в какой-то степени обделенный. Материально в первую очередь. Ведь для многих понятие «учитель» в первую очередь ассоциируется с бедностью, хотя духовно учитель всегда богат. Кажется, что именно это духовное богатство и позволяет ему в любых условиях выживать, сохранять свои высокие человеческие качества. Но в обществе учитель – символ бедности, врач – символ бедности…Такое досужее восприятие обывателя. Как сегодня себя ощущает учитель?

Е.У.: Но вы же не один такой обыватель… Вы во множестве лиц – много тех, кто не просто думает так, но и говорит так. И, естественно, такое восприятие откладывается на сознании учителя, который, вообще-то, творить должен, созидать должен, а в тот момент, когда и жизнь-то сама нелегкая, – это общественное мнение, которое вы озвучили, не самый лучший фон создает. И с этим тяжело справиться – учителя мужественные люди, которые ради призвания, ради идеи, ради каких-то мгновений озарения и успеха профессионального со всем справляются. Правда, удивительный народ – учителя. В какой-то степени это подвижники, хотя и в этой профессии, как и в любой другой, есть случайные люди. Но те, кто нашел себя в своих учениках, – удивительные люди.

Конечно, материально не так живут учителя, как бы этого хотелось, как это необходимо, проблем житейских масса. Не так живет учитель, чтобы чувствовать себя свободным, чтобы он мог ездить по миру, смотреть и набираться впечатлений и передавать их ребятам, чтобы он мог купить себе любые книги, которые он хочет, чтобы восполнять чувство вакуума, который неизбежно возникает, когда ты отдаешь постоянно самого себя…Я не могу сказать, что учителя совсем бедные, за чертой, речь не об этом. Но недостаточно обеспеченные, чтобы чувствовать себя свободными. И как ни тяжело с этим справляться, но ведь нужно… А учитель, как никто, знает, что такое быть свободным, теоретически, он об этом читал, он об этом рассказывает, этому учит… Может, и доживем до таких времен, когда он станет свободным от материальных проблем…

«ШКОЛА» КАК КРИВОЕ ЗЕРКАЛО

О.С.: А вот теперь не как обыватель, а совершенно аналитически… Однажды мне действительно стало жаль учителей, но не из-за зарплаты. Я посмотрел пару серий «Школы» и пришел в ужас. Потом, несколько дней спустя, рискнул задать вопрос о сериале студентам, первокурсникам, – они не так далеки от этого возраста. Ответ меня почти шокировал. Почти все так и есть, ответили они. Конечно, преувеличено, гипертрофировано, но очень похоже на правду… И тут я пожалел учителей, которые в этот ужас приходят каждый день.

Е.У.: Я тоже задавала вопрос ученикам, которые еще не вошли в пору такого обостренного юношеского максимализма, который мы имеем у молодых студентов. Это позиция возраста – отрицание, базаровщина, мне кажется, доля этого есть в той оценке, которую вы услышали. Когда я разговаривала с ребятами – было только отторжение. У многих ребят, разных, которые и ошибки разные совершают, – только отторжение. Мои родные дети – только седьмой класс, самый опасный переходный возраст. Мне была интересно их восприятие. Понимая свою ответственность, я подумала – лучше я сделаю это сама, чем они на это «подсядут» без моего участия и сделают неправильные выводы. Поэтому я и сказала: ребята, давайте просто сядем и посмотрим. Они одну серию не отсидели и смотреть дальше не стали. И я знаю, что никто из их класса этого тоже делать не стал.

Мне только очень жаль тех людей, которые подобный опыт имели, создавая этот сериал. Там же масса людей снимается, много молодых, которые определенную возрастную ситуацию проходят, проживают период этого обостренного молодого максимализма, и мне даже понятно, почему они там «включены»… А вот взрослые люди, режиссер, группа, которая с ней работала, – случай особый. Я думаю: господи, что же с ними такого произошло в этой жизни, что вот такое ощущение оставило…

ПРОСТРАНСТВО ИНФОРМАЦИИ

О.С.: Ну таково информационное пространство. Демократия…

Е.У.: Вот два дня назад последний звонок прозвенел, и я впервые за много лет была не в своей школе. Я представляла, как у них там все будет, потому что помню, как мы начинали придумывать вместе какие-то необыкновенные вещи… Но я увидела этих ребятишек в Карсуне – они так же улыбаются, так же смеются, они репетировали этот вальс, танцевали… Я проплакала две линейки! Эта свежесть, эта юность, эта чистота, которая в них сейчас есть, – они удивительны. Директор говорила: вот они у меня убегают репетировать все время, а я думаю, что, может, этот вальс важнее, чем все физики и химии, вместе взятые, ведь, когда они танцевать пробовали, старались, – это мгновения счастья… И когда пытаются все это опошлить, зачеркнуть, очернить, мне больно… Мне больно, понимаете? Это вот к тому, что испытывает учитель, к тому, что я говорила о мужестве учительском.

Сохранить в себе чистоту, когда информационное пространство на тебя давит, влияет на многие умы, на умы родителей, детей, – это очень трудно. Я, конечно, понимаю, это демократия, у нас гласность и свобода, и мы должны предоставлять право выбора – чтобы человек сам выбрал, вот это черное, это белое, – и я ни в коей мере не против этого, но мне кажется, очень важно понимать, что школа – это такой организм, где тяжело, но необходимо нести ответственность. Потому что здесь происходит так – что заложится, то и выберется, либо ты пойдешь в это кино сниматься, либо нет…

ВОСПИТАТЬ РОДИТЕЛЕЙ

О.С.: Этот тот ветер, посеяв который, пожнешь бурю…

Е.У.: Да, именно так… Мне кажется, сегодня воспитание родителей выходит на тот же уровень проблемы, что и воспитание самого ребенка. Это абсолютно равнозначно. Родитель должен проживать со своим ребенком жизнь – его нужно учить это делать. Родитель, который не знает гимн своей страны – мы с ребятами учим его в школе, они его поют, а мамы и папы не знают. Родители, которые не знают героев Великой отечественной войны… Я не говорю про всех – я знаю массу талантливейших родителей, которые так вкладываются в своих детей, так ненавязчиво, так умело, так тонко, что смотришь на них и думаешь – ну в каком бы университете вложить их умение в будущих педагогов. Есть природный дар. Есть те, кто работает с учителями со школьными, идут с ними вместе, – много таких, но есть и те родители, которым надо очень серьезно помогать.

О.С.: Мне кажется, сформировалась генерация родителей, которым это очень удобно: отдал ребенка в школу и детский сад, и все – занимайтесь, нам какое дело…

Е.У.: Конечно! Это дети 90-х, безвременье… И у нас их дети сейчас приходят, дети детей 90-х. И они не виноваты абсолютно. И все понятно, почему так сложилось, но то, что сейчас какой-то новый формат общения нужно с ними искать, взаимопонимание искать, понятно – менторства быть не может. Надо идти на сближение. Вот вы говорите про реформы – не слишком ли их много. Мне кажется, чуть ли не коренная реформа в школе, которая сейчас есть, – это переключение с тона наставника на тон взаимопонимания, соучастия, содействия. Это совершенно другая интонация, это другой вектор в уроке, в общении с родителями, в подходе к учебному процессу. Это тон единомышленника. И все мучительные поиски, о которых вы говорите, – они больше всего в этом, в поиске нового языка общения. И у нас только один шанс, чтобы школа стала новой, – этот язык найти.

СТАЛКЕР НА УРОКЕ

О.С.: Вот вам тестовый вопрос – учителя СМСки посылать умеют?

Е.У.: Умеют…

О.С.: Значит, путь уже начат.

Е.У.: И этот начат путь… У нас есть одна замечательная учительница, которая рассказывала об одном эпизоде на уроке. Она объясняет материал, а ученик активно тычет пальцем в телефон. Причем это было на заре сотовой связи, когда телефоны только начали в классах появляться. Она ему про Лермонтова и Пушкина, а он никак, он занят. И в какой-то момент, прочтя стихотворение, она говорит «А теперь давайте послушаем тишину» и в этот момент отправляет ему смс «Что слышишь?»… Конечно, она «вернула» ученика мгновенно, причем это было, повторяю, когда телефоны на уроке были еще редкостью. Так что учителя бывают весьма находчивы…

О.С.: Какая мгновенная реакция нужна современному учителю…

Е.У.: А у нас на все нужна сейчас мгновенная реакция! Я безумно люблю учителей именно за это. Всякие бывают ситуации, как в любой профессии. И понимаю, что учитель меньше, чем кто-либо другой, имеет право на ошибку, но эти люди пытаются все схватить, все познать, все попробовать. По большому счету, учителем движет какое-то большое чувство к этому ребенку, я не знаю, как его назвать… Наверное, это любовью называется, это какое-то магнитное притяжение. Если подумать – сколько на ребенка обрушивается информации, как он, бедный, во всем этом живет, как ориентируется? Чем защитить его, как прикрыть? И эту задачу решает учитель, причем не важно по какому предмету. Как из всего этого дать именно то, что ребенку нужно, что ему поможет, что его поддержит? Это очень трудно… Мне как-то пришло в голову – Сталкер, проводник… Мне кажется Тарковский это про учителей снимал и Стругацкие об этом писали. Такое вот впечатление.

ПЛАТНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

О.С.: Придется модифицировать очередной вопрос. Самый больной вопрос во всех сферах – материальный…

Е.У.: Это вы про платное образование?

О.С.: Конечно… Все это будет усугубляться или система найдет какой-то баланс между платным и бесплатным?

Е.У.: Я думаю, что баланс будет найден. Баланс будет найден, поскольку право на бесплатное образование никто не отменял и я по-граждански уверена, что и не отменят. Существует стандарт образования, который должен быть обеспечен, а сейчас мы думаем о стандартах второго поколения – и для начальной школы мы уже имеем представление, как это будет, а для среднего и старшего ждем, что они придут. Это то, что гарантировано законом. Но… У нас надо учитывать и потребности родителей – у родителей становится другое отношение к образованию. Все меньше становится тех, кто готов к некоему усредненному минимуму. Например, одна из проблем нехватки места в детских садах связана с тем, что родители поняли, насколько важна социализация ребенка на ранних этапах развития. Конечно, и детских садов не хватает. Но это иной аспект. Сейчас родители, когда им предлагают – посиди дома, позанимайся с ребенком, возьми положенный по закону отпуск, говорят: нет! с моим ребенком должны заниматься специалисты! И это произошло не за две секунды, к этому мы пришли. И в школе то же самое. Есть запрос родителей, чтобы у ребенка было углубленное знание по какому-то предмету или чтобы он подтянулся, если не подготовлен в чем-то. Образование в стране не может быть платным, поскольку это гарантировано конституцией. Но право предоставлять дополнительные образовательные услуги, если на них существует спрос и разрешение учредителей, будет реализовано. По сути, новый закон фиксирует то, что сегодня в образовании есть, что пришло в него с национальным проектом образования. Это теперь узаконено.

О.С.: А по-моему, все зависит от здравого смысла человека, закон реализующего. Вот один директор школы все понимает и выполнит требования стандарта бесплатно, а потом предложит действительно дополнительные образовательные программы. За деньги. А другой сделает так, что…

Е.У.: Ну стандарт-то обязан обеспечить каждый директор. И он никоим образом от этого не отойдет…

О.С.: А вы его проверите?

Е.У.: Конечно! А потом есть такое очень важное звено в образовательной сфере, как учредитель, и воля учредителя в данной ситуации будет определяющей. Это ведь не значит, что каждый директор будет решать, каким будет у него образование, и вводить какие-то свои порядки. Те, кто перейдет в автономные формы собственности, будет иметь самостоятельность в распределении собственных ресурсов, но учредителя никто из системы не убирал…

О.С.: А учредителем всегда будет государство?

Е.У.: Государству больше всего нужно, чтобы образование оставалось под его контролем. Это – национальная безопасность.