Виктория Чернышева
На втором открытом фестивале кино- и телепрограмм для семейного просмотра имени Валентины Леонтьевой, который прошел в Ульяновске, приз за главную мужскую роль в фильме «Разжалованный» достался Александру Михайлову.
Замечательный актер, не снимавшийся довольно долгое время, по его же признанию, нашел в режиссере картины Владимире Тумаеве друга, близкого по духу. Со сцены Михайлов заявил, что это второй за всю его долгую творческую карьеру приз именно за актерскую работу — первую он получил много лет назад, за фильм «Очарованный странник».
Александр Яковлевич дал довольно откровенное интервью журналистам, в котором рассказал об «экологии души», «многосемейном кино» и о том, почему он, после шестилетних уговоров, согласился преподавать во ВГИКе.
— Что такое, по-вашему, семейное кино? «Любовь и голуби» к нему относится?
— Думаю, да. «Мужики» — семейное кино. «Одиноким предоставляется общежитие» — «многосемейное»… Вообще, я считаю, что если нет семьи, не будет и государства. В самом названии «семья» заложен извечный смысл — «семь я» — минимум семь человек. Сейчас, увы, все это деградировало, ушло в прошлое. Я отношусь ко всему философски — то, что происходит, так и должно происходить. Но душа болит. Сегодня делается все возможное, чтобы ударить по самому больному: все настроено на то, чтобы разрушить семью, низвести ее до уровня животных отношений.
У меня есть своя формула: сегодня время безОбразное — то есть, с отсутствием образов. Примитивные слоганы, сквернословие становится нормой. Вроде бы идет серьезный разговор о школе, прочих вещах… Но недавно выключил «Камеди клаб», это смотреть невозможно. Отсутствует самое главное — стыд, а это божий камертон. Мордюкова гениально сказала, когда ее спросили, что такое современный кинематограф: «Открыли пошире ворота, и хлынула туда вся нечисть. А еще этот цианистый калий телевидения…». А почему, — спрашивают, — цианистый калий? Это же яд! Она отвечает: «Ну как же, вот человек думает: я сегодня на телевидении был — и жена увидит, и любовница, и дети, жующие кашу. И все синеют от радости». Потрясающее сравнение! Мне очень близка эта точка зрения.
Но, как сказал мой батюшка, чем больше этого безобразия будет, тем лучше. У безобразия нет двух вещей — чувства меры и чувства стыда. Во все века все это было, есть и будет — вечная борьба между добром и злом. Кто победит? Время, терпение.
— Ваша программа, которую вы представили в Ульяновске, называется «Экология души». Это просто красивое название или что-то большее?
— Это словосочетание имеет для меня прямой смысл. Свою программу я обычно начинаю с того, что зажигаю свечу и внутренне читаю молитву. Это не кликушество, это мой храм, мой диалог с высшими силами. Я пережил серьезную драму, был на том свете (эта история связана с участием Михайлова в спектакле «Смерть Ивана Грозного» — прим. авт.). Я считаю, что всякое слово материально. Скажи человеку, что он свинья — он рано или поздно захрюкает. А если сказать, что в нем есть божественное, он встанет на иной уровень, расцветет, как лотос. Все в природе живо, взаимосвязано. Это и есть экология души.
— Вы начали преподавать во ВГИКе…
— Да, меня в течение шести лет уговаривали, и, наконец, в прошлом году уговорил Алексей Баталов. Я счастлив, что прошел через огромное количество классических произведений. Я переиграл всего Чехова; первой моей работой был Раскольников в «Преступлении и наказании», потом — «Идиот»… Я богат — мне есть, чем поделиться. 80 кино- и 60 театральных ролей дают право что-то дать ребятам.
Вы знаете, после того, как я вернулся с того света, мне Господь дал одну штуку — я вижу людей, их ауру, их свет. Эта внутренняя освещенность для меня очень важна. В основном я набрал себе ребят на курс с этим светом. И практически все поющие. Мы уже сделали кое-что: такого в истории института еще не было — выпустили диск «Дорогами войны». Думаю, он не оставит вас равнодушными.
Когда говорят, что сегодня «не та молодежь», то скажу так: это было и во времена Сократа. Главная проблема сегодня, на мой взгляд, заключается вот в чем. В последней серии «Школы», директор, в исполнении дочери Папанова, говорит маленький монолог. Его суть — мы одиноки в этом мире. Нет контакта между людьми…
— Роль в фильме «Разжалованный» для вас нехарактерная. Как вы себя в ней чувствовали?
— Это сценарий, который меня взволновал. Я не люблю горы трупов и море крови — это не моя стихия. Я в эти игры не играю принципиально. Для меня хотя бы не участвовать в этом — это уже маленький, но поступок. К сожалению, сегодня убить человека — все равно, что высморкаться. Самое страшное — не то, что это происходит, а то, что мы к этому привыкаем.
Мне симпатичен поступок моего героя. Он, разжалованный, из когорты униженных, оскорбленных, уничтоженных психологически, но выживших людей. Он говорит мальчишкам, которые с ним: «Почему я на фронте с вами? Вас же учить, сопляков, надо». Дай Бог, чтобы таких фильмов было больше.
— Вас миновала звездная болезнь?
— У меня ее не было. Я так воспитан своим предками. Были моменты, когда на меня часто надевали корону, погоны, медали, но я их всегда сбрасывал. Звания у нас в России нужны для чиновников, чтобы лишний раз тебе не плюнули в лицо.
Сохранять в себе храм сегодня непросто. Как сказал Христос, я в три дня создам храм, я в три дня и разрушу его. Это разрушение чувствуется каждый день. Поэтому, кстати, я и согласился преподавать. Все, что происходит, вокруг, меня волнует. Перефразируя классика, «актером можешь ты не быть, а гражданином быть обязан». Меня спрашивают — бывают же хорошие актеры, но скверные люди! Это редкое исключение.
В прошлом году я объездил весь Дальний Восток. И когда на границе от Хабаровска до Владивостока (а мы плыли по реке Большая Уссурийка), я насчитал четыре пограничные вышки, на которых были муляжи, это меня очень задело. Наш черноморский флот сегодня во много раз слабее турецкого флота — вот до чего довели распри между Украиной и Россией. Деревни дышат на ладан. Уничтожается все. Я хочу, чтобы каждый понял: наша задача — сохранить то, что было завоевано нашими предками. И таких людей, как я, очень много, и среди моих братьев-актеров.
— Вы снялись еще в одной картине Владимира Тумаева — комедии «Китайская бабушка»…
— Я еще не видел эту картину, не знаю, что я там сделал. Это фильм, конечно, не уровня «Любовь и голуби», но в те моменты, когда я озвучивал роль, я улыбался. А это со мной бывает очень редко. Это теплая, светлая картина. Тем более роли там исполняют Ира Муравьева, Нина Русланова, Владимир Толоконников… Володя Тумаев — очень атмосферный режиссер. Вообще, смысл каждого актера — это вечный поиск «своего» режиссера. Вот сегодня, спустя 10-15 лет, я нашел друга, близкого по духу, и режиссера.
— Кого, по-вашему, можно назвать сегодня великим русским актером? Никита Михалков сказал так о Дмитрии Дюжеве.
— Я боюсь слова великий, гениальный. Я очень хорошо отношусь к Дюжеву — в нем есть удивительная трогательность и судьба. Я влюбляюсь в чужой талант. И могу поучиться — мне интересно было работать с Сережей Безруковым, и много я от него почерпнул. Интересно было посмотреть на работу в «Острове» даже не Сухорукова, а именно Дюжева. Что-то в этом притягательное есть. Эту загадку я буду разгадывать, наверное, много лет. Наверное, великий актер — это «актер судьбы» — это когда есть что-то такое, что я не могу понять. Это божие дела.
— Как вы относитесь к римейкам старых фильмов, съемкам их продолжений?
— Мне поступали предложения снять продолжение «Любовь и голуби», «Мужики»… Но я против этого: что-то в этом есть не очень хорошее.. Понимаете, есть завершенное произведение. А высасывать из пальца, выдумывать что-то дальше сюжету… Может быть, какое-то исключение и возможно, но я пока не видел такого.
— Вы в третий раз в Ульяновске, какие впечатления от города?
— Вы знаете, я погулял по улицам, и у меня возникла мысль: а что, если в Ульяновске собрать уникальные памятники Ленину? Выделить под это огромное пространство, перевезти сюда Мавзолей с Красной площади (но Ленина сначала захоронить). Ведь в Ульяновск тогда не зарастет народная тропа! Люди бы приезжали сюда, видели все это и говорили: вот есть такая страница в истории России. Здесь этот человек родился, вырос, а потом перевернул сознание миллиардов людей.
