В метель

В. Суспицыну

Как ты, друг мой далёкий?

Знаю, трудно тебе

В занесённой по окна

Обветшалой избе.

Замело косогоры,

Где петлял серпантин.

Там дорогу на город

И с огнём не найти.

Не появится путник

С белоснежной горы,

Не зайдёт на минутку,

Чтоб спасти от хандры.

Даже местный пьянчуга

Не заглянет на свет:

Распоясалась вьюга –

Электричества нет.

Потерялась надежда

На задворках весны.

Плещет в строках мятежных

Боль родимой страны.

На тетрадных страницах,

Пожелтевших листах,

Тихо вечность ложится

При оплывших свечах.

Совесть

А то нежданно совесть полыхнёт

Так ярко, что зажмуришься от боли;

И на мольбу, доколе этот гнёт,

Услышишь беспощадное: дотоле…

Лев Нецветаев.

Бывает, сдуру, совесть полыхнёт,

Я в шоке – здравствуй, ты откуда?

Она мне, издеваясь, намекнёт:

Оттуда я, дружок, оттуда…

Другой вопрос я ей задам: зачем

Нежданно ты ко мне явилась?

И слышу беспощадное: за тем…

Тут даже кровь во мне взбесилась:

Доколе дерзко будешь отвечать?

Она в ответ: а сам-то ты доколе

На совесть будешь рьяно так плевать?

А я ей с удовольствием: дотоле…

Кто там?

Кто там стучит в окошко:

Ветер иль поздний гость?

Заблудившая кошка?

Или рябины гроздь?

Ах, я на грани срыва:

Это десятый этаж!

Александр Лайков.

Кто-то в окошко стучится,

Странно, ведь есть же звонок.

Это соседка стремится

Взять у меня свой должок.

Или пришёл участковый –

Тут опасенья всерьёз.

Может учитель из школы? –

Сын восемь двоек принёс.

Выдержу, только б не пристав.

Свет потушу – и в кровать:

Должен он мебель по иску

Вместе с кроватью забрать.

Может, ко мне на неделю

Тёща пустилась в вояж…

Тьфу ты, мозги отупели –

Это ж десятый этаж!

Альтернатива

На свете счастья нет…

Но есть стихи поэта.

И будет много лет

Светить нам радость эта.

Андрей Дементьев.

Нет счастья на земле,

Свобода под запретом,

Не густо в кошеле,

Но есть стихи поэта.

Зовут его Андрей,

Фамилия – Дементьев.

Прочтёте, и светлей

Покажется на свете.

Он избранный поэт

И главный заводила.

Стихи порой не в цвет,

Зато он сам Светило.

А то, что счастья нет,

Наплюйте вы на это.

На много хватит лет

Стихов моих. Поэта.

Поэтам маститым и не очень…

«Ребята! Все мы живём в первый раз».

М. Жванецкий.

Меня назвали дилетантом,

И, ко всему, вошедшим в раж.

«Совкам» присущи доминанты:

Награда, степень, званье, стаж.

Достичь нельзя у них признанья:

«Не лезь!», «Молчи!», «Запрещено!».

Уже пошёл процесс сползанья

К убогой серости давно.

Заденешь клан, тебя затравят,

Порука – вот закон «совка».

Друг другу памятники ставят,

На пьедесталы из песка.

Апломбы – главные доспехи

Уездных «рыцарей пера»,

Но стоит пальцем ткнуть в огрехи,

В ответ получишь – «Сам дурак!»

Я шлю привет от дилетанта:

Пишите лучше, бросьте спесь,

Читайте Пушкина и Данте

И знайте, суд над вами есть –

Читатель. Всех он нас рассудит

И сдует пену в забытьё.

Ему, быть может, кстати будет

Услышать мнение моё.

Трын-трава

Любовь твоя – не трын-трава,

Не просто частое дыханье.

Звенит от счастья голова,

Когда спешу я на свиданье.

И я обманываться рад,

Что не случайна наша встреча.

Ведь яд любви – он все же яд,

Хотя и ядом, знаю, лечат.

Олег Корниенко.

Каким меня ты ядом напоила:

Кураре, пестициды, трын-трава?

Дыхание не просто зачастило,

Звенит, как с перепоя, голова.

К советам относился я беспечно,

Хотя Минздрав давно предупреждал.

Поверил в болтовню, что ядом лечат.

Язык бы вырвать тем, кто так сказал!

И вот последствия случайной встречи:

Обманут, как законченный кретин.

Надеялся, что яд любви излечит,

А ты подсыпала мне клофелин.

Я не птеродактиль

Мне кажется, что я когда-то был,

Что раньше жил и вижу не впервые

В ночной траве стреноженных кобыл,

Холмы в крестах и кедры вековые.

Во мне дремучий первобытный век

Щетиной пробивается на скуле…

Я был не птеродактиль – человек,

И женщину любил на волчьей шкуре…

Зачем опять родился я на свет,

Коль мамонт вымер..?

Александр Лайков.

Мне кажется, что здесь я не впервой:

Холмы в крестах, кобылы, волчьи стаи,

Гостиница «Венец», а рядом под сосной

Стреноженные мамонты гуляют.

Ах, если б знали, как я раньше жил,

Не то, что здесь, в канцерогенном мире!

На волчьей шкуре женщину любил,

И всё из камня в каменной квартире.

В дремучем веке лишь из фиги лист

Красавицы носили вместо платья.

Меня поймёт, надеюсь, дарвинист,

Ведь был я человек – не птеродактиль!

Я гибну здесь, щетиною оброс,

Кошмар такой сородичам не снился.

И жизнь без мамонтов пошла вразнос.

Жалею, что опять на свет родился.

Варламов Владимир Степанович родился в 1946 году в селе Радищево Ульяновской области.

Окончил Ташкентский институт железнодорожного транспорта.

Автор сборника стихов «Тепло осеннего костра» и книг пародий «Не пиши, не пиши, не пиши» и «Привет от дилетанта».

Руководит городским клубом авторской песни и поэзии в г. Сызрани.

Лауреат премии сызранской городской премии «Признание» (2007).