Олег САМАРЦЕВ

Власть перестала разговаривать с народом. Это абсолютно понятно всем, кто берет на себя немного смелости подумать о причинах общественных возмущений последних лет. Создается устойчивое ощущение, что год от года диалог с обществом становится все более неприемлем для тех, кто принимает серьезные административные решения.

В конфликте с учителями и родителями «оптимизируемых» школ в Ульяновске, который нарастает по мере оглашения городскими чиновниками дальнейших планов закрытия учебных заведений – теперь звучит цифра десять школ до конца года вместо пяти, – нет ничего кроме именно этого пагубного пренебрежения. Естественная осторожность в решении социально чувствительных вопросов, пусть даже основанных на экономической целесообразности, уступает место неведомо откуда взявшемуся у чиновников чувству единственно верного понимания правильности. Впрочем, это и есть самое страшное следствие пренебрежения общественными интересами. Когда-то А. Галич писал про другое время и про другую страну свои великие строки: «не бойся тюрьмы, не бойся сумы, не бойся мора и глада, а бойся единственно только того, кто скажет – Я ЗНАЮ, КАК НАДО…»

Знающее, как надо, управление образования ульяновской мэрии доводит ситуацию до тупиковой, поскольку монотонное бубнение

о «заполняемости» и расходах на ученика в год, про рейтинги и прочую бумажную подоплеку оптимизации – только лишь раздражает общественность. Если судить по тональности выступлений официальных лиц, складывается устойчивое ощущение, что «Карфаген должен быть разрушен» и будет разрушен в любом случае. Такую тональность нельзя назвать диалогом – она сродни попытке загипнотизировать недовольных фатальной предопределенностью результата, а по сути дела – есть классическое проявление управленческой слабости. Наибольшей силой в кризисном менеджменте волевое решение обладает, если оно не сопряжено с последующим социальным взрывом, происходит на фоне всеобщей растерянности, непонимания ситуации. В противном случае – только компромисс и движение навстречу. Но умение искать компромисс – это показатель высокого класса того самого менеджмента и чаще всего – проявление сильной позиции.

И последнее. Списочный, анкетный и рейтинговый подход к оптимизации школ именно в этом случае неприемлем. Начальники образовательной сферы, как водится, с водой выплеснули и ребенка, забыв, что общество – не нашкодивший классный хулиган, мнение которого можно не учитывать.

Школа Кашкадамовой, с традициями, историей, памятью, – хороший тому пример. Нельзя так, господа…

Комментарии к теме:

Алексей Владимирович Куринный, Депутат Законодательного собрания.

– Решение о ликвидации того или иного объекта социальной инфраструктуры города должно приниматься теми людьми, которые получают услуги в этом учреждении. Например, для сельских школ даже в федеральном законе существует специальное положение, что нельзя частную школу закрыть без согласия жителей того или иного села. А для городских, к сожалению, такого нет. Я считаю, что при решении таких вопросов мнение людей надо брать за основу: провести собрание и если есть две трети согласных на закрытие школ, тогда есть возможность эту школу закрыть.

Хотя это процесс более планомерный.Если считаете, что школа не перспективна, не набирайте первые классы – постепенно она сама без всякого шума закроется. Это, конечно, вопрос не двух, не трех лет, но постепенно такие школы можно было бы перепрофилировать. По-моему, решение о закрытии школ должно приниматься теми для кого эти школы функционируют.

Сегодня в городе нет ни одного жителя, который бы одобрял эти оптимизационные методы, а у власти есть постановление, и она будет его выполнять. Мое мнение – такие методы до добра не доведут.

Александр Евгеньевич Каплин, заместитель председателя Ульяновского отделения Российской экологической

академии.

– Я был на нескольких собраниях, посвященных этому вопросу. Там весь диалог представителей власти с родителями детей и учителями заключается в том, что им в ультимативной форме говорят: единственное ваше право – это собраться и определиться классом – в какую школу вы будете переходить, а не в плане того, что оставлять или не оставлять в этой школе, что-то как-то улучшить в ней и т.д. И несмотря на тот общественный резонанс, на противодействие со стороны родителей и учителей оптимизируемых школ, власть все равно продавливает свои решения. Безусловно – это отказ прислушиваться к общественному мнению. И нарушение предвыборных обещаний.

И следующим шагом будет реализация федерального закона №83-ФЗ, который распространяется не только на образовательные учреждения, но и на учреждения здравоохранения, культуры и др. Вопрос в том, будет ли власть предоставлять качественные медицинские услуги, вкладываться в культуру и искусство или будут максимально экономить на социальной сфере.

Арбахан Курбанович Магомедов, политолог, заведующий кафедрой «Связи с общественностью» УлГУ.

– Дело в том, что и власть, и народ погружены в общую атмосферу коллективной безответственности. Для властей сейчас золотой век: можно воровать, можно заниматься нецелевым расходованием средств. Придумано большое количество терминологий, которые сглаживают преступления власти.

Пока власть не будет дисциплинирована, я не знаю чем – террором, репрессиями, страхом – власть не станет никогда ответственна перед народом. Это застарелая российская болезнь. И всегда власть приводил в чувство правитель страны.

А нынешняя система нацелена на делегирование взаимной безответственности, более того – это поощряется.

У нас в законодательстве нет статей, нет ни тюрьмы с расстрелом, ни конфискации; есть такая система, где деньги решают все.

В данном контексте власть заставить прислушиваться к мнению народа невозможно. Мы же говорим о большом общероссийском контексте. Ведь школы закрываются не только у нас.

И пока сама система не будет изменена, все будет продолжаться точно так же.