Жан МИНДУБАЕВ

Фермерство застряло в глубокой колее.

А вообще-то – способны ли мы перестроить наше сельское хозяйство? И не продолжаем ли двигаться по заезженной колее? И что нужно сделать, чтобы вырваться из «заколдованного круга» проблем? Непростые вопросы, и легких ответов на них нет.

Помнится, в свое время фермер Николай Сидоркин сильно подвел руководителя АККОР профессора В. Башмачникова.

Как-то уважаемый лидер «хлебопашцев вольных» побывал в Ульяновске и очень высоко оценил состояние местного фермерского движения, высказавшись в том смысле, что, мол, если бы дела с крестьянскими хозяйствами по всей России шли так же здорово, как на родине Ильича, то и беспокоиться было бы не о чем.

Но фермер Сидоркин подвел профессора. Поставил ему подножку. Не успел тот отбыть с поволжской земли, как наш фермер принес в контору родного совхоза заявление с просьбой вновь зачислить его в состав коллектива – пусть даже самым рядовым членом. И свой пай возвращал, и тракторишко потрепанный, и даже урожай. А ведь тот же Сидоркин ратовал за «вольный труд на своей земле». И что же — на попятный?

И вот сидим мы с Сидоркиным на бревнышке возле его дома, и рассказывает он про свое фермерство. Поначалу все шло гладко. И земля была выделена, и совхозное начальство не давило, не прижимало. И ссуды в банке смог добиться. Но дело не пошло.

— Не-ет, не скажу, что доход у меня был жиже, чем у совхозных, — говорит Сидоркин. — Но перевел я свои рубли в трудодни и понял: так я же вкалываю в три раза больше, чем они! От зари до зари, без выходных и премиальных, а главное — без шабашки…

Чудеса, да и только: пошел Сидоркин обратно в неволю! Потому что осознал: работать «на отрубе» надо совсем не так, как привык раньше, до фермерства.

Несколько лет прошло с той поры. Развилось фермерство в Ульяновской области? Увы,нет. Свободное хозяйствование на своей земле отнюдь не стало занятием заманчивым для тех, кто привык к обезличенному батрачеству с 9 утра до 18 вечера на ничейной земле, к тому же без всякой личной ответственности за результаты. Тем более что и пошабашить при личном землепользовании никак нельзя. Вот и потянулся народ назад, к привычному. Сегодня, понятно, ни колхозов, ни совхозов нет — но под другими именами все тот же сельхозуклад: есть латифундист, есть наемный работник. Рачительных хозяев земель не появилось – вот главное.

Подчеркну вот что: в общественном сознании усиленно утверждается мысль, что только путы командно-распорядительной системы мешают нам быстро зашагать по пути фермерства. Случай с несостоявшимся «хлебопашцем вольным» Сидоркиным свидетельствует, что это не совсем так. Точнее: противостояние сельхозчиновничества (имеющее место) – отнюдь не единственная причина, мешающая сделать наш стол сытным. Причин много. Сегодня я хотел бы подробнее остановиться на одной из них – поистине глобальной. И, боюсь, неустранимой.

Прошлым летом, в самый разгар страды, поехал я по нашей глубинке. Честно говоря, до этой поездки я как-то не задумывался, по каким закономерностям обустраивается наша земля. Скажем, почему в какую-то Мокрую Бугурну, где одни подзолы и суглинки, где нет и не было добрых урожаев, привесов и доходов, вдруг тянется асфальтированное шоссе и ставятся чуть ли не радиотелефоны? Почему в любом районном центре — даже если там плодят и выдают «на рынок» одни лишь административно-распорядительные бумажки — сосредоточены все жизненно важные структуры: нефтебаза, узел связи, и прочая, и прочая?

Во всем цивилизованном мире зависимость одна: чем эффективнее, прибыльнее работают люди, тем лучше, удобнее и комфортабельнее живут. Приносит ферма весомые доходы— да хоть телефон спутниковой связи ставь! Производят люди много товара – получайте и заслуженные блага: газ, водопровод, все удобства. Заработали! Наскребаете с земли на прокорм лишь себе и кошке — так и довольствуйтесь малым.

Ан нет. У нас чем ближе к начальству – тем слаще. Райцентр — он, действительно, в некотором смысле рай для хитрованов, чиновничества, лизоблюдов разного толка. Разве не глупо: одна громадная нефтебаза в райцентре вместо десятка небольших — поближе к крестьянину, к фермеру? Нет, не глупо. Для того, кто задвижку в своих руках держит. А для прочих, конечно, разорительно: гонять за соляркой за сотню километров. Молочко в копеечку влетает. Да ничего, мы с вами оплатим…

Так вот, воплощенные в жизнь нелепости встречались мне на каждом шагу. И осознавалось с тихим ужасом: да ведь мы все заложники социалистической системы хозяйствования! Системы, при которой обустройство земли велось не в зависимости от доходов производителя, а от желания и благосклонности начальства. Громадные животноводческие комплексы, асфальт до директорских кабинетов, газ в квартиры администраторов, а не на ферму)… Все это создано по законам затратной экономики. Уже создано. И – создается!

Все наши хозяйственные сооружения, вся система связи, снабжения, торговли, все дороги – это уже проложенные для нас предыдущими поколениями рельсы, вернее – глубокая колея, из которой суждено ли теперь вырваться? Это агропрокрустово ложе не дозволяет ни согнуть, ни вытянуть ноги. Тем более что, пока идут дебаты о приватизации земли, о развитии фермерства, на сельских просторах продолжается интенсивная прокладка рельсов для все той же привычной системы хозяйствования. На объезженном мной пространстве я не обнаружил ни одной вновь построенной фермы — не куска земли за непроезжими оврагами или продуваемого ветрами дощатого вагончика, а хорошо оснащенного крестьянского хозяйства. Ничего для «вольного хлебопашца» не делается: ни дорог, ни телефонов, ни ветряков, ни мобильных заправок, ни хранилищ. Главные распорядители — все те же агрочиновники. Пекутся о «своих».

Понятно, что и в той же Америке отнюдь не только фермеры кормят страну. Существуют великолепно оснащенные, индустриального типа сельхозпредприятия. Им очень серьезно помогает власть, ибо фермер в Америке – это не просто производитель кукурузы или молока – он олицетворение нации, ее упорства, ее привязанности к родному полю…

И где все это у нас? Мы по-прежнему видим только крупного землевладельца (чаще всего это бывшие председатели колхозов). Ничего против них не имел бы, если бы рядом с ними процветали, жили и обихаживали свои земли истинные хозяева своей земли.

А ведь чувство хозяина именно СВОЕЙ, а не чьей-то земли — это весьма сильное чувство. И именовалось оно в Древнем Риме словом «патриот». Так-то.