В общежитии училища таким образом поддерживали порядок [обсуждение]

Алексей ДУЭЛЬ

– Зачем вы приехали? Дела-то не будет! – с хитрым прищуром глядит на меня Лена Донченко, симпатичная 18-летняя брюнетка. Недавно она вместе с еще пятью студентками профучилища № 3 города Димитровграда (Ульяновская область) пожаловалась в милицию на издевательства и поборы, которые приходилось терпеть от воспитателей общежития Игоря Кононенко* и Евгения Краснолицкого*. Возбудили уголовное дело. Об этом нам и написали читатели. Добавив, что издевательства включали в себя и изнасилования. Письмо стало основанием для моей командировки.

– Развалилось?!

– Мы заявления забрали. И расписались, что ни к кому претензий не имеем.

– То есть вы оговорили двоих достойных мужчин?

– Получается… Но нам за это ничего не будет! – В карих глазах Лены явное сочувствие к заезжему журналисту.

– Да не верьте вы ей! Лена, тебя же били! И деньги ты платила! – набрасывается на подругу Аня Ферафонтова, однокурсница и тоже сирота. Она первой решилась пожаловаться на ночных воспитателей. И единственная, кто до сих пор свое заявление не забрал.

– На первом курсе платила. Но денег нам никто не вернет, чего шуметь-то! И не били нас – так и запишите, а наказывали.

– Дисциплина должна быть. Ее надо поддерживать всеми способами, а то что ж это такое будет? – поддержала подруга Маша Ермолаева, еще одна сирота.

– Как наказывали?

– Туалет мыть заставляли, – и, помолчав, добавила: – Ну еще кое-что…

Мы сидим под соснами на берегу двух маленьких озер. Малышня плещется в воде, взрослые чинно загорают на берегу. Крохотный пляж завален мусором, но если на него внимания не обращать, место кажется совершенно идиллическим.

– И что теперь?

– А ничего. Все нормально, станем жить как прежде.

ОСТОРОЖНО – СИРОТЫ!

Воспитатель Алевтина Ивановна Петрова проработала педагогом без малого 30 лет. Сейчас она – воспитатель в третьем училище. За последнее время у нее скопилась целая пачка взысканий от руководства, еще одно – и она будет уволена.

– Они вам так ничего и не рассказали? – хлопочет Алевтина Ивановна.

– А что должны были рассказать?

– Ой, там столько всего было…

Таких училищ с общагами, как в Димитровграде, на всю Ульяновскую область всего четыре. Поэтому приезжают сюда учиться в основном ребята из дальних деревень, которым нужна крыша над головой. Здесь же получают среднее образование и профессию детдомовцы. Сейчас их 79 из 342 обучающихся. Предполагается, что училище для них – это путь к социализации. В детдоме они жизни не нюхали. Готовка, стирка, другие повседневные заботы, которые другие дети постигают в семье, их миновали. А вот ПУ – первый шаг к независимой взрослой жизни. Они должны ходить на занятия. Обустраивать свои комнаты. И, получив профессию, выпуститься полноценными гражданами России. В теории.

– У нас очень трудные дети, – объясняет Алевтина Ивановна. – На самом деле сирот гораздо больше. И из деревень приезжают ребята, у которых родители только на бумаге. А на самом деле они или сидят, или лишены родительских прав. Мы с коллегой с ними днем работаем, стараемся дать как можно больше заботы, тепла. А ночью с ними другие воспитатели. И методы у них другие…

История началась года четыре назад, когда в районе вокруг училища прошла серия грабежей, совершенных студентами. Народ стал район общаги обходить десятой дорогой. Тогда директор училища Владимир Кологреев и решил для ночных смен взять в воспитатели крепких мужчин. Желающих нашлось четверо. Директор распределил на смены. И заступили они (пишу без всякой иронии) на боевой пост.

– Творили ночные воспитатели все, что хотели! Мальчиков били. В ход дубинки и наручники шли. Над девочками издевались, насиловали, – перечисляет Алевтина Ивановна. – А мы что могли? Отправляли ребят к социальному педагогу. А уж когда в марте Аню Ферафонтову избили, посоветовали побои зафиксировать и написать заявление в милицию. Аня так и сделала. Потом и остальные девочки написали.

МУЖСКОЙ ПОРЯДОК

Про нравы в общежитии в городе знали многие и без уголовного дела.

– У меня соседка – учительница на пенсии – пошла туда подработать ночным воспитателем, так ушла очень быстро, – рассказывает мне попутчица в автобусе. – Хотела прибавку к пенсии заработать, а заработала гипертонию и вечный испуг.

Когда ночью в общаге стали дежурить мужчины, в районе действительно стало поспокойнее. Порядки, которые завели новые Макаренко и Сухомлинские, оказались действеннее увещеваний женщин-педагогов.

– Когда дежурили Кононенко и Краснолицкий, в общежитии появляться было опасно. – Аня Ферафонтова морщит носик от неприятных воспоминаний. – Они могли наорать, оскорбить, избить так, что в комнате на стенах кровавые пятна оставались. Могли прищепку на нос нацепить и рот рукой зажать, «воздушный стульчик» сделать (когда нужно долго стоять в полуприседе. – Ред.) или по лестнице вверх-вниз бегать заставить. А то и руки распускали. Мы с подругой однажды зимой ночью в одних спортивных костюмах к родственникам в старый город (3 – 4 километра от училища. – Ред.) убежали.

– Вас же много, отпор дать не могли?

– Страшно было! Один раз нас за что-то наказали, а мы это делать отказались. Так Игорь Васильевич в комнату завел и говорит: «Если не будете слушаться, пиписькой по губам отшлепаю!»

– И деньги вымогали?

– Однажды Евгений Юрьевич подошел: вы вчера не ночевали в общежитии, нас с Игорем Васильевичем за это премии лишили. Так что с вас по 2 тысячи рублей!

– А деньги у вас откуда?

– Мы пособие получаем как сироты – 5 тысяч рублей в месяц.

– Жаловались?

– А кому поверят – нам или им? С Кононенко и Краснолицким многие дружили. Они помогали «договориться» с учителями, чтобы двойку исправили. И с другими делами: свидание получить на зоне или еще что. А нас грозили отправить в Тольятти проститутками работать.

ВСЕ ВСЁ ЗНАЛИ

Слово «зона» и в училище, и во всем Димитровграде одно из самых популярных. Вокруг городка, где живут 128 тысяч человек, несколько лагерей, следственный изолятор. Почти в каждой семье кто-то или сидит, или уже отсидел.

Основные предприятия – автоагрегатный и химический машиностроительный заводы да НИИ атомных реакторов. Ради ядерного института в сосновом бору был построен Димитровград, поглотивший чувашский городок Мелекесс, известный еще с XVIII века. Старый город с церковью и мечетью совершенно не похож на унылые типовые кварталы Соцгородка, возведенные вокруг института. Здесь находится и училище.

– Выключи диктофон, достань оттуда батарейку, тогда буду говорить. – Мы сидим в машине с одним из работников «органов», разбиравших жалобу девчонок. – Только имей в виду, ни ссылаться на меня, ни говорить, кто я и где работаю, нельзя. Если сдашь, я от всего отопрусь. Мне еще тут жить и работать…

По словам Константина (имя, как вы понимаете, вымышленное), дело о порядках в общаге на контроле у прокурора области, все очень серьезно. И в то же время безнадежно. Училище давно встроено в криминальный мир Димитровграда. Подростки два раза в месяц скидываются на «общак» для окрестных зон. Примерно половина студентов во время учебы или вскоре после выпуска отправляются за решетку. Остальные или как-то устраиваются в жизни, или успевают уехать из города до того, как попадаются милиции.

– Это прекратится, только когда закон и правопорядок для этих ребят станут главными, – безнадежно говорит Константин. – А вместо этого у них культ силы, культ удачи, культ хорошей жизни без напрягов. Многие воспитанники детских домов привыкли все получать за так, бесплатно. Поэтому преступный мир, который блага берет от общества, не отдавая ничего взамен, им ближе. Сейчас в общаге живут «по понятиям». Поэтому девчонки и забрали свои заявления.

ПО ЗАКОНАМ ЗОНЫ

Боюсь, то, что творится в общаге димитровградского училища, не исключение из правил. Только в этом году мы писали про обстановку в детдомах Бурятии и Удмуртии (см. сайт kp.ru). Там мальчишки по-тюремному вскрыли себе вены, даже сложно сказать, против чего протестуя. Скорее демонстрируя свою власть и свой зековский способ решать конфликты с взрослыми. В Ижевске директор детдома пытался навести порядок, обличив полномочиями подростка-авторитета. В Димитровграде общагу «держали» ночные воспитатели.

Как мне рассказывали, директор третьего училища Владимир Кологреев был экстренно демобилизован из армии, когда после «общения» с ним у «духа» оказалась разорвана селезенка. Игорь Кононенко, по данным все того же Константина, отсидел срок по тяжелой статье. Евгения Краснолицкого вышибли из правоохранительных органов при малопочтительных обстоятельствах. Когда такой директор поставил перед такими сотрудниками задачу «навести порядок», они стали действовать понятным им способом. Жестоко наказывали? Так за дело же! Спали с девчонками-сиротами? Так они сами были не против, знаете, во сколько лет детдомовские начинают половую жизнь? А тут есть шанс пообщаться с взрослым, влиятельным (в масштабах общежития) мужчиной.

Кононенко и Краснолицкий ловко избегали встреч со мной, поэтому информацию о них собирал по крохам. В редакции местной газеты рассказали одну занимательную историю про Кононенко. Журналисты «Панорамы Димитровграда» искали героя для публикации к 23 февраля. Из училища позвонили: «У нас есть такой мужик! То, что вам надо!» Вышла большая публикация про отставного офицера Кононенко, кавалера ордена Красной Звезды и двух орденов Мужества. Он рассказывал, как воевал на Северном Кавказе, был дважды ранен, лечился в госпиталях и в конце концов был вынужден снять погоны и вернуться в родной город. Теперь преподает ОБЖ, ведет работу с трудными подростками, руководит военно-патриотическим клубом «Разведчик», в котором ребят учат и Родину любить, и за себя постоять.

Через несколько дней после публикации в редакцию пришло письмо от местного общества ветеранов локальных войн: «И. В. Кононенко участия в боевых действиях на территории Северного Кавказа в рамках антитеррористических спецопераций не принимал и наград, перечисленных в статье, не имеет».

ЗАГОВОР ПЕДАГОГОВ

Я пытался найти в училище другую, светлую, силу, на которую могли бы опереться ребята-сироты.

– Устал писать жалобы, опасаться подвохов. – Учитель истории Петр Оськин потрясает стопкой бумаг. Здесь переписка с областным министерством образования, городскими властями и прокуратурой за три с лишним года. Петр Федорович последовательно обжалует все приказы и события, происходящие в училище, где есть хоть малейшее расхождение с законом. Сейчас Оськин обжалует увольнение Людмилы Воробьевой, которая, как и Алевтина Петрова, работала воспитателем.

Педагоги живут в том же общежитии, только на третьем этаже, а все «приключения» девушек происходили прямо над ними – на четвертом. Женщины, Оськин и еще одна дама, работавшая вахтером все в том же общежитии, подсовывают мне одну бумагу за другой… Я думал, что это следы борьбы против методов, которыми директор «сеет разумное, доброе, вечное»… Ан нет. Борьба идет против увольнений.

– Я своих в обиду не дам! – Голос Петра Федоровича полон решимости. – Меня не трогают – знают, что отобьюсь, мне бы теперь Алевтину Ивановну и Людмилу Михайловну отстоять!

– А почему вы с таким же рвением не защищаете детей? Вы же знаете, что с ними творили прямо над вами…

– Да нет, как-то не слышал… – замялся он. – Вот если бы они ко мне подошли…

Директор училища Владимир Кологреев согласился поговорить со мной по телефону. Энергичный голос, бодрая речь:

– У меня случился конфликт с возрастными сотрудниками: они не хотят делать свою работу, вот и жалуются везде. Девочки? Понятно, почему они возмущаются: им хочется пить, гулять, ходить по ночным клубам, а тут воспитатели, которые свое дело знают и держат их в строгости. Мужчины, которые по ночам работают, не только не дают подросткам ночью куда попало ходить, а еще сами ездят за ними по ночным клубам, вытаскивают из притонов. Мы детьми занимаемся «с чистого листа», делаем все, чтобы из них выросли полноценные граждане. Эти ребята уважают силу: удержит мастер фуганок на вытянутой руке – его будут слушать, нет – он слабак и авторитета у него не будет. В общежитии все еще жестче. Попробуйте с этой оравой ночь провести – поймете!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Я долго думал, чем закончить эту историю. И понял, что все же у нее не такой уж беспросветный конец…

Аня Ферафонтова, так и не забравшая заявление из милиции, сейчас на четвертом месяце беременности. Папа ее будущего ребенка – 18-летний студент училища Федор. Аня мечтает о том, как они с любимым снимут квартиру – двушка в Димитровграде стоит 5 тысяч рублей в месяц, как раз одно сиротское пособие – и будут там жить втроем.

Следователь Константин и учителя о юноше отзываются хорошо: «Вот он как раз может выкарабкаться, если не попадет под влияние дурной компании. Станет хорошим человеком, семьей будет заниматься…» Сейчас самим Ане с Федей нужны забота, помощь и поддержка, реальное тепло добрых людей.

Если такие люди найдутся, двое сирот смогут начать нормальную жизнь, а не такую, какой научили их в детдоме и общаге.

ВЗГЛЯД С 6-го ЭТАЖА

Малое зло

Ощущение молоха, перемалывающего ребячьи судьбы. Удмуртия, Бурятия, Ульяновская область. Сюжеты в глубине своей схожие. Боюсь, если отправиться в интернат или общагу в другой регион, – и там найдутся похожие истории. Их просто усердно прячут от посторонних глаз. А может, и не прячут, а считают нормой?

Детдома, общежития для сирот, контроль за которыми установил криминал. Здесь их «кузница кадров». И взрослые, которые пытаются бороться с такой «кузницей», используя почти криминальные методы. Может быть, даже осознанно идя на «малое зло», чтобы победить «зло большое». Но зло (не важно, какого размера) все равно – зло. И последствия его, развращающего тела и души юных воспитанников, не менее страшны.

Но, с другой стороны, где на страну, в которой, по разным оценкам, до полумиллиона сирот (большинство из них – сироты при живых родителях), найти столько умных и выдержанных Макаренко? Да и справился бы Макаренко с нынешними ребятишками?

Я не знаю, как помочь 15-, 16-, 17-летним детдомовцам, выращенным в интернатах и общагах «птух», понимающих и принимающих отношения «по понятиям». На мой взгляд, переломить ситуацию можно долгими годами очень тяжелого и искреннего труда, отдавая маленьких сирот в семьи и потом мудро и настойчиво помогая таким семьям и деньгами, и советом.

Александр МИЛКУС, редактор отдела образования