Открывают подборку поэты-фронтовики Юрий Куликов и Сергей Осипов.

Отрочество Николая Благова пришлось на годы военного лихолетья.

Память о великом подвиге советского народа живёт в стихах поэтов послевоенного поколения Льва Бурдина, Леонида Суркова и Вячеслава Ташлинского.

Юрий КУЛИКОВ

* * *

Скупа Земля на лавры и бессмертье,

Но знаю я, что на века вперёд

Она в своей истории отметит

Неповторимый сорок пятый год.

С его весной, победой просветлённой

И с позабытой лёгкостью в плечах,

Когда с войны обратно эшелоны

Везли солдат, по рельсам грохоча.

Сквозь тишину осиновых опушек

По всей стране неудержимый гром.

Под свист и пляс прострелянных теплушек,

Под плач гармошек и трофейный ром.

Те эшелоны в тупики не встали,

Набравши ход, по-прежнему идут

По узловым, центральным магистралям,

Как в сорок пятом памятном году.

* * *

Разве мне уже возврата нет

В ту страну, где пронеслись галопом

Тридцать вёсен, размывая след

Моего стрелкового окопа?

Там навеки окопался взвод,

Головою повернуть не смея,

Слушая, как режет пулемёт

Сорок лет по брустверу траншеи.

Рвётся к небу тонкий березняк,

Стелятся туманы из ромашек.

Кровь, бинты и рубежи атак

Улеглись под бороздами пашни.

Всё равно возьму туда билет,

У истока начатой дороги

Отыщу первоначальный след –

Свой окоп. И подведу итоги.

Сергей ОСИПОВ

Руины мельницы в Волгограде

Ни рам, ни окон, ни дверей,

Не зажигают здесь огней.

Давно не пахнет здесь мукой,

Внутри всё скручено войной.

Часами люди здесь стоят,

Стоят, молчат…

Следы войны

Кричат с обугленной стены.

Нет, не руины предо мной!

А книга славы боевой.

Николай БЛАГОВ

Памятник

Поставили гранитного навеки.

С винтовкой, честь по чести –

Как в бою.

Мать привезли из дальней деревеньки:

– Ну, узнаёшь?

– Да вроде узнаю.

А что так вроде!

Если б без оружья

Да если б строгость соскоблить с лица,

Тогда бы стал похожим он на мужа,

А сын другой,

Хотя и был в отца.

Живого разве мыслимо из камня?

А так похож.

Известно – возмужал…

Да если б сын,

Да встретил мать глазами –

Да разве б он на месте устоял!

На Мамаевом кургане

По-братски спят солдаты Сталинграда.

И что им благодарные слова?

Уснули –

И на всех одна награда,

Что город жив

И Родина жива.

Земля цветы над ними развернула.

Здесь потрудилась времени рука:

Тугим асфальтом площадь затянуло…

Зарубцевались в рельсы берега…

Один,

За шаткой изгородью,

В яме,

Ослепший дом шпалерами шуршит,

И пушки ствол,

Придушенный камнями,

Пустое небо верно сторожит.

Ах, как здесь торопливо смерть ходила,

Стараясь в Волгу сгрудить Сталинград.

Курган, курган!

Что ни окоп – могила,

Что ни цветок –

Схороненный солдат.

И вон –

Родине, что ли, положили? –

Венки у чуть приметного бугра.

А может это дети позабыли

Свои цветы, играя здесь вчера?

22 июня

Рассвет томил затишьем, как гроза,

Из трав стреляли жаворонки в небо.

Одни чужие, жадные глаза

Обшаривали край, пропахший хлебом.

Всё ближе стекленели ожиданьем,

В рассветных дымках разглядеть легко,

Как разливая сизое мерцанье,

Играл весь запад гранями штыков.

Чугунное дыханье приглуша,

Темнели танки,

Притаясь на травах.

Они сейчас в испаринах кровавых

Рванутся,

По земле пылающей кружа.

И ниоткуда раскатился гром!

За раздорожье двух миров вгрызаясь,

Полями,

Как раскиданным костром,

Металась, обжигаясь, бронь борзая,

И мушкой чью-то жизнь

Подкараулив,

Солдаты на завянувшей траве,

Здесь, обменявшись пулями,

Уснули

К Берлину головой

И головой – к Москве.

* * *

… А прошёл только год, лишь один.

Только дверь распахнуло бедою –

Смолкло детство за далью глухою.

Вот задену ту ветвь головою,

Что обрушится снегом седин.

Тут не только беда виновата,

Сами годы виновны вдвойне,

Стал уж старше я старшего брата,

Что стареть перестал на войне.

Лев БУРДИН

Рабочая смена

Душа тоскует на морозе.

Война. Далекий снежный год.

«Кукушка», старый паровозик,

Увозит смену на завод.

И прикорнув на верхней полке,

В густом махорочном чаду

Мальчишка видит сон недолгий

Про сливы спелые в саду.

Но вот конец пути. И – Волга!

Пыхтит с одышкой паровоз,

Зашевелились все на полках,

В вагоны ломится мороз.

Река ночная дышит стужей,

Через неё (дела не ждут)

Подростки в ватниках кургузых

К заводу медленно идут.

Февральский лёд брони покрепче,

Не всхлипнет в проруби вода.

Мальчишек худенькие плечи

Я не забуду никогда!

Заря горит свечой нежаркой

Над мёрзлым полем в стороне.

Сидеть мальчишкам бы за партой!

Нельзя: мужчины на войне…

Леонид СУРКОВ

Лук

Глухой зимой в лабазе мрачном,

Где прежде сроду не бывал,

Для друга, что лежал с горячкой,

На рынке мёд я покупал.

Кому-то деньги сунув в руку,

Поволжский слышу говорок:

«Родимый, может, купишь луку?

Из Шиловки… Возьми, сынок».

И как-то вдруг, смутясь нежданно,

Я вспомнил отчее село,

Войну, беду… И сердце странно

Под горло комом повело.

Но говорю, собравшись с духом:

«Да, да… Куплю, конечно, мать…».

А сам боюсь, что в короб с луком

Могу, сорвавшись, зарыдать.

Мне годы вспомнились тревожно,

Когда в шинельке тишины

На костылях столбов дорожных

Апрель к нам приходил с войны.

В избе с голодными горшками,

Хоть в гроб заранее ложись.

Лишь лук зелёными руками

Голосовал за нашу жизнь.

Когда же праздник наши беды

Сквозь горечь слёз порасплескал,

Он первым с грядок в День Победы

Нам, как солдат, салютовал…

Давай же, мать, на все без сдачи,

Я знаю, что, придя домой,

Над этим луком я заплачу,

Такой-то в Шиловке он злой.

Вячеслав ТАШЛИНСКИЙ

* * *

Седой человек одинокий

В квартире напротив живёт.

Он китель с наградами носит

При встрече мне честь отдаёт.

При том произносит шутливо:

«Приветствую вас, генерал!»

С улыбкой такою счастливой,

Что, кажется, горя не знал.

А жизнь его гнула и била,

Была она огненный ад.

Ему испытаний хватило:

И плен, и жестокий штрафбат.

Он выжил, хотя изранен,

Он видел победный салют.

Я слышу: «Давай помянем

Солдат, что уже не придут…»

Потом он альбом откроет,

Покажет фото друзей.

О, грустная эта повесть

Тяжёлых боёв и потерь.

Память его тревожит,

Память лишает сна.

Из дома уйти не может

Не прошеная война.

* * *

На пиджаке блестели ордена

И седина белела из-под кепки.

Добрёл он до заветного окна

И протянул приёмщице рецепты.

Чуть пробежав мудреную латынь,

Она сказала с равнодушным видом,

Что нет лекарств, и вы тут не один,

А ветеран заплакал от обиды.

Дрожали, возмущаясь ордена,

И вздрагивали плечи у солдата,

Да помнит ли великая страна,

Кто спас её в далёком сорок пятом?

Уходит восвояси ветеран,

Уходит без скандала и укора,

И покатились, не попав в карман,

Из тюбика таблетки валидола.

День Победы

О, этот невозвратный миг:

Когда и плакали, и пели,

Когда с улыбкой фронтовик

Нёс малыша, прижав к шинели.

Когда босая детвора

Неслась по улице весенней,

И было звонкое «Ура!»,

Казалось, слышно всей Вселенной.

Шёл в парк восторженный народ,

Спешил на самый главный праздник,

Народ, уставший от невзгод,

От горьких лет и лет ужасных.

Не помню я победный май,

Не видел праздничное небо.

Я не ходил, был слишком мал –

Была великою Победа!