Закон парных случаев, похоже, начинает проникать в областную социальную сферу – снова ульяновским властям угрожает протестная голодовка, о которой на этот раз предупреждают военные пенсионеры. Не самая желательная ситуация для регионального правительства перед весьма щекотливым в номенклатурном плане событии – переназначении губернатора, что должно состояться уже в марте будущего года. Навязчивая повторяемость резонансных «голодных протестов» в одном и том же субъекте Федерации, по всей видимости, не самый лучший политический фон для столь многовариантной игры, тем более, что центральная пресса после голодовки учителей и взрывов на арсенале за Ульяновском следит с особым, злорадным, пристрастием.

Обиднее всего, что функционирование современной медийной сферы все больше приобретает особый механистический характер, при котором метафора и закрепившийся, хоть и устаревший, стереотип гораздо важнее истинной сути. Знакомый продюсер одного из центральных каналов получает задание подобрать материал по экономической депресии, волею обстоятельств ставшей темой дня. Полуживой от нечеловеческого ритма профессионал выкуривает сигарету, вливает в организм порцию губительного кофеина и с отработанной до автоматизма четкостью выдает задание корсети: езжайте в Ульяновск – регион, дескать, депрессивный, там что-нибудь накопаете… Ну депрессию обсуждать не стану, не в ней дело – но так работает вся система информации.

Теперь о протесте. В городе Качканар, пишет «Новая газета», в мае инвалид Сергей Рудаков, которого сотрудники Фонда социального страхования, по сути дела, лишили положенного по закону возмещения за инвалидность на производстве, зарядил автоматический карабин «Сайга» волчьей картечью и, написав в предсмертной записке все, что он думал о чиновниках, насмерть расстрелял обидчиков. Потом покончил с собой. «Страна, – писал Сергей Рудаков в записке, – (то, что от нее осталось) превратилась в рай для жуликов всех мастей, торгашей и пидорасов. Расплодившиеся отморозки, грабящие беспомощных стариков и ветеранов, лишь слабое отражение современной власти. Она руками чиновников делает это несравнимо эффективнее».

Эта трагедия, жертвами которой стали два неплохих, как выяснилось впоследствии, человека, которые были не столь уж и виноваты лично, поскольку не они, а система противостояла инвалиду, не вызвала громкого общественного резонанса. Но с письмом согласилось бы 90 процентов россиян, хотя метод борьбы, разумеется, варварский. Штука в том, что трагическая история этого индивидуального протеста против системы практически заглохла, сошла за бытовое убийство в отдаленной провинции. Но где Качканар, а где Ульяновск – Родина революционеров и вождей! Здесь все на виду и каждое протестное действие становится очередным признаком внутрирегионального кризиса. Так что на предупреждение ветеранов следует обратить внимание уже сейчас, не дожидаясь активных действий, которые планируются весьма скоро. Едва ли в этом случае томительное молчание властей сработает на них – впрочем, оно не сработало и прошедшим летом в ситуации со школами. Более того, молчание и отсутствие диалога усугубило ситуацию, довело ее до социального взрыва с резонансом в центральных СМИ.

Полагаю, сделать вид, что ничего не происходит, уже не получится. Проблема предстоящей голодовки не в том, что она – парный случай, свидетельство социальной нестабильности региона. В этом смысле Ульяновск в готовности выходить на баррикады и митинги до Приморья или Калининграда сильно недотягивает. Проблема в неразрешимости протестной сути требований ветеранов силами местных властей. Военные пенсионеры, которые призывают присоединиться к будущей голодовке общественность Ульяновска, требуют «отставки правительства Путина, начала реальной борьбы с коррупцией», при этом выражают свое недоверие правящей партии «Единая Россия». Областной власти, таким образом, придется реагировать на требования, заранее невыполнимые в их компетенции, либо признать, что она с этими требованиями согласна, чтобы предотвратить голодовку.

Суть проблемы «голодных» бунтов ульяновского типа, таким образом, начинает перерастать саму протестную первооснову – борьбу против осязаемой и персонифицированной несправедливости. Более того, погашая один протест харизмой и волей руководителя – губернатор возле седьмой школы вызывает огонь на себя, – власть как система загоняет проблему вглубь, гасит симптомы, но не лечит заболевание. А заболевание, судя по последним событиям, становится хроническим и склонно к рецидиву – при этом повод ( но не причина) для протестующих теперь уже не столь принципиален. Имя недугу – недоверие к власти, к ее способности действительно отстаивать благо народа.

Как показывает ситуация – недоверие народа к власти возрастает. Голодовка, которой грозят властям, – особое оружие новой региональной политики, которое, доказав единожды свою эффективность, едва ли будет отложено оппозицией в сторону. А о последствиях его применения – невзирая на повод и причины – стоит задуматься. Памятуя при этом о пресловутом булыжнике – метафоре протеста, воплощенной в бронзе…

Олег САМАРЦЕВ