Анна Корниенко

Говоря попросту, в Ульяновске окончательно исчез стиль как понятие градообразующее. Слился он с общим, не самым узнаваемым обликом тысяч постиндустриальных городов. Городов, в которых соседствуют в нелепом единстве остатки истории давней, советско-хрущевское нелепие и не поддающееся классификации современное разнотемье.

В нашем городе стирается дух Гончарова и Карамзина, Шодэ, Лифчака, старых симбирских улиц с мещанскими деревянными фасадами. Впрочем, если говорить не лукавя, кое-что еще осталось – улица Ленина, кусочек Венца да, может быть, обветшавшая улица Федерации. А вот на несостоявшемся нашем «Арбате» царит стеклянно-бетонная аллегория пестроты и безвкусия, в которой так здорово вверх и вниз движутся модерновые эскалаторы… Но мы его любим, наш Ульяновск-Симбирск, скучаем по нему, находясь вдалеке. Для нас он – особый…

Если коротко сформулировать самое главное в архитектуре, сказал мне заслуженный архитектор России Лев Нецветаев, то будет это: «Прочность, польза, красота». Строили так все русские города, принцип несложный и очень практичный. С прочностью отечественная архитектура рассталась уже лет 50 как, достаточно посмотреть на «хрущевки» с их регламентным недолгим периодом эксплуатации; польза современного градостроительства несомненна исключительно для строителей и заказчиков, но вот красота явно подкачала даже для неискушенного. Чтобы сравнить, переведем взор справа налево из центра улицы Гончарова: вот Шодэ, а вот неизвестно кто, про которого в старом анекдоте говорили, что папа у него на стекольном заводе работал.

Признаемся откровенно: Ульяновск окончательно потерял сколь-нибудь выраженный облик. В год основания это был город-крепость, не претендующий на внешнюю стать и особую красоту; в 18-м веке – крепкий купеческий и мещанский городок, с оттенком масонского и вольтерьянского духа, центром которого были храмы, пожертвованные господу от щедрот, по доброте душевной или во славу русского оружия. То был облик и узнаваемый, и неповторимый одновременно. Во времена советской власти и культа великого Ленина воцаряется дух конструктивизма – оценивать это можно по-разному, но то был слепок эпохи, не менее узнаваемый, чем знаменитый сталинский классицизм на Воробьевых горах и в центре столицы.

Теперь город стал стилистически безликим – просто никто ему не придумал и не создал «имидж». «Ульяновск, конечно, пестрый, хотя, наверное, это неизбежно, – размышляет Лев Нецветаев, – поскольку ломка общественного строя всегда меняет многие исторические признаки и архитектуру в том числе. Причем в данной ситуации ломка идет уже внутри готового города, а не в отдельно пристраивающихся микрорайонах, как бывало это раньше».

Если быть объективным, то эклектика характерна для многих городов, в том числе и Симбирска – тут архитектурная целесообразность часто подстраивалась под вкус заказчика. Вот готическое здание на улице Энгельса – в нем теперь политех, чуть выше ампир кинотеатра «Художественный», а дальше – деревянные кружева «Теремка». Но тут же современное: модерн Центробанка, неподалеку соперничают в безвкусице «Амарант» и «Сити», не поддающиеся стилевой идентификации, а в самом центре – ЦУМ, уродливый псевдоклон Ле Корбюзье (скопированный в контурах мемцентра более адекватно)… Интересно, что в период жесткой диктатуры в любой стране и в любом городе был виден четкий стиль: наполеоновский ампир, сталинский неоклассицизм и т.д.

«Пристрой к дому офицеров Филимонова, – продолжает делиться впечатлениями Лев Николаевич, – который так деликатно туда вписался: на юге – глухая стена с рельефом, на востоке – витраж, теперь завешен разнокалиберными, абсолютно безвкусными щитами рекламы. Было красиво и эстетично – и вот такой базар в итоге».

Конечно, в современной архитектуре Ульяновска есть своя неумолимая логика. Отсутствие власти, безвкусица – это само собой, важнее внутренняя логика, первооснова. Мы живем хорошо, так хорошо, что основа нашей жизни – беспрестанное потребление. Свидетельств тому множество: посмотрите, как мгновенно и в каком количестве растут торговые центры. Иногда кажется, что продавцов у нас больше, чем покупателей. А может, это какой-то особый вид состязания?

Большую полемику вызвал сравнительно молодой «Версаль», которому Лев Нецветаев дал положительную оценку, не соглашаясь лишь с цветовым решением: «Может, это слишком ярко вблизи такой старины?». А вот главный архитектор города Александр Капитанов воздержался от комментариев на этот счет.

Не всем угодил и новорожденный гигант на Пушкаревском кольце:

– Когда-то улица Минаева замыкалась моими постройками (четырьмя 12-этажными зданиями), – сожалеет Лев Николаевич, – а теперь перед ними стоит разноцветный «сундук». Мне он не нравится глухотой своей. Почему нельзя было как-то поиграть объемами?

Поиграть объемами сейчас не решаются, больше склонны к доступному «дешевому гламуру». Подобно девочкам из «Пятого солнца» решают проблему привлекательности подручным и недорогим макияжем – обычные жилые дома стало модно разрисовывать всеми цветами радуги.

– Раскрашивание – это не от хорошей жизни, – считает Лев Нецветаев, – архитектура должна в первую очередь выражать себя объемами; конечно, исключать цвет тоже нельзя, но решать все с помощью раскраски тоже неправильно.

Александр Капитонов высказал иную точку зрения по этому поводу:

– Разноцветные дома – попытка «сделать город повеселее» минимальными средствами, разнообразить панельные однотипные дома, что, на мой взгляд, неплохо получается.

Стало быть, и тут явная полемика – стиля-то все равно единого нет. Помимо всего прочего в Ульяновске масса зданий откровенно уродливых.

– Если ехать по Нариманова, то в его северной стороне есть офис, один угол которого опирается на колонну, – с улыбкой говорит Лев Николаевмч. – Нелепо невероятно! Намек понятен: дом на столбах – как Ленинский мемориал, как вилла Савой в Пуасси архитектора Ле Корбюзье. Но у Корбюзье это был принцип строения домов с целью сохранения земли у людей; когда же здание опирается на один столб, он похож на вырванный зуб.

– Я пытаюсь объяснить многим, что все зависит не только от архитектора, –добавляет Александр Капитонов, – строит-то хозяин, он и «заказывает музыку». Если человек не умеет одеваться не то что шикарно, а хотя бы опрятно, в этом ведь нет вины стилистов. Плохие здания появляются, когда у заказчика нет требования к красоте здания.

Если сравнивать Ульяновск с другими «эклектическими» городами, то он почти ничем не будет от них отличаться.

– Слава богу, на улицах Ленина, Гончарова и Льва Толстого аромат старого Симбирска сохраняется благодаря нашему заповеднику, – делится Лев Нецветаев. – Построек 18-го века «кот наплакал», но некоторые яркие здания все же сохранились: дворец книги, краеведческий музей, здание УГСХА на Венце.

– Сохранилась очень хорошая архитектура годов 70-х прошлого века (модернизм), – продолжает мысль Александр Капитонов, – здание мемориала, дворец пионеров, библиотека, аэропорт, речной порт. Сейчас эту архитектуру очень ценят.

Наверное, многое еще можно поправить, хотя бы остановив безудержные фантазии заказчиков и их податливых исполнителей. Ну взять и принять закон: выполнять закон о сохранении памятников. Или новый придумать, как делали это в средневековье, – непопулярно, но для потомков в подарок: не поганить, не уродовать облик…

Правда, что-то исправить кардинально уже невозможно. Как сказал американский архитектор Франк Райт, «Врач может похоронить свою ошибку, архитектор – разве что обсадить стены плющом»; так и плюща через несколько лет Ульяновску не хватит, ведь архитектура современная плодовита невероятно (куда за ней Горзеленхозу угнаться), ее невозможно причесать или подкрасить.

– Вы можете назвать Ульяновск красивым? – спрашиваю я у Льва Николаевича.

– Я люблю свой город, скажем так… – ушел он от ответа.